Наследник. Моя маленькая тайна - Екатерина Аверина

От еды воротит. Хочется выйти отсюда, но я так понимаю, это бесполезно. Не выпустят. Ну Витя! Засранец! Нашел способ сделать так, чтобы я не дергался. Мешаю я вам? Ну сорри. Там моя семья и я нужен ей. За это время с ними могли сделать все что угодно. Я ведь не дурак. Я прекрасно понимаю, зачем Салаеву Настя. И если этот ублюдок затащил ее в свою постель… Об этом лучше не думать. И дело не в том, что там будет физика. Аське будет страшно. Моя девочка будет ненавидеть себя за это. И винить тоже будет себя.

«Настя, не смей!» — шепчу, глядя в темное оконное стекло. — «Только не смей сдаваться и думать, что эта мразь испачкала тебя! Я отмою. И вылечу. Ты не виновата, моя любимая девочка. Это я виноват. Не уберег вас от него.»

Буду повторять ей это долго и упорно, пока не запомнит и снова не начнет улыбаться. Нельзя сейчас об этом думать. В палате становится душно и сердце болезненными ударами пытается прорваться к ней.

Хоть бы у Аси получилось еще раз выйти на связь. Одно сообщение, звонок, что угодно.

— Ты чего бродишь?

Резко разворачиваюсь на голос. От боли в ребрах на мгновение темнеет в глазах, но быстро отпускает.

— Держи, — Витя протягивает мне мой мобильник. — Группа готова. Ждем приказа и выдвигаемся.

— Давно ждете? — крепко сжимаю пальцами телефон.

— Нет, но будем ждать столько, сколько потребуется. Здесь без вариантов, Яр. Мы подчиняемся приказам.

— Он же говорил, что заложники — первостепенная задача. Чего они ждут? — не понимаю.

— Мне не доложили. Не мой уровень. Скажи спасибо, что здесь не оставляют и нас обоих берут с собой. Могли бы запереть тебя в палате, меня загрузить любыми делами или тупо закрыть в камере, чтоб не мешался под ногами. Я же говорил тебе, здесь замешаны крупные птицы. Поешь, — кивает на тарелку с пюре и котлетой. — Должны вроде еще какую-то «вкусняшку» тебе вколоть, чтобы ты не рухнул по дороге.

— Отлично. Осталось не чокнуться в ожидании, — беру вилку и не чувствуя вкуса быстро пережевываю ужин.

— Не думаю, что будут долго держать заряженный боевой отряд. А чтобы не сходить с ума, думай о хорошем, — вскидываю бровь и едва не давлюсь от смеха. — Да-да, — кивает Витя, — вот такой банальный совет. Думай не о том, что там сейчас с ними происходит, а о том, что скоро все это должно закончиться. Ты обнимешь Настю, возьмешь на руки Даяна.

— Я пытаюсь.

Закрываю глаза, откидываюсь на прохладную стену. Выстраиваю в своей голове мысли так, чтобы вперед вытащить хоть что-то положительное.

Приходит уже знакомая мне женщина. Получаю от нее два укола. Что за препараты, мне снова не говорят, но через полчаса я ощущаю их действие. Надеюсь, что эффект не временный и золушка не превратится в тыкву в полночь.

— Ваша форма, — к нам заходит уже другая женщина, помоложе и без маски. — можно переодеться.

— Спасибо!

Безликий черный комплект, состоящий из штанов, футболки, куртки и высоких ботинок, садится как влитой. Чувствую себя в нем абсолютно комфортно. С собой из личных вещей ничего не беру. Только телефон, выставленный на беззвучный режим.

Вите на мобильник приходит сообщение.

— Идем, Березин, — кивает опер. — тебя ждет инструктаж. Слушай внимательно. Что непонятно, спрашивай.

— Принято.

Инструктаж предельно понятный. Если коротко: сиди тихо, никуда не лезь, пусть работают профессионалы. Не догнать может только дебил.

После занимательных инструкций, выдали броник и отправили снова ждать. Сколько, кого — неизвестно. Бойцы тихо перебрасываются шутками, играют в шахматы и пьют кофе. Я бесконечно смотрю на часы, пытаюсь занять себя чтением, но буквы на экране мобильного не хотят складываться в слова. Это раздражает. Убираю его в карман.

— Сыграем? — предлагает один из парней. — Давай-давай, доктор. Мы можем до утра так просидеть, пока там наверху вопросы решают. Хоть голову переключишь.

Сейчас, когда на нас с сыном изучающе смотрит три пары глаз и пытаются тянуть к нам руки, я особенно остро чувствую свою клетку. Она сужается до размеров стула, на котором я сижу. Еще немного и меня просто раздавит грубыми металлическими прутьями.

Мне кажется, я больше никогда в жизни не смогу пойти в зоопарк. Теперь я отлично знаю, как чувствуют себя животные, в которых изо дня в день тычут пальцами посетители.

Страшная беспомощность и теплый комочек, прижимающийся всем телом, надеясь получить защиту от матери, продолжают меня ломать. Как могу, закрываю Даяна руками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Дикая, — будто зная, о чем я думаю, выплевывает мать Самира. — И эту ненормальную ты хочешь видеть рядом с собой? — обращается она к сыну.

— Хочу. Я смогу перевоспитать Настю. Она станет покорной женой и послушной дочерью. Кариму не хватало характера и времени, чтобы сделать это. У меня получится. И воспитанием племянника еще не поздно заняться.

— Думаю, будет лучше, если мы заберем мальчика к нам, — все же настаивает моя бывшая свекровь. — Им займемся мы с папой, а ты…

— Нет, мама! — жестко отрезает он. — Даян пока останется здесь, но двери моего дома для вас всегда открыты. Я буду рад, если вы будете приезжать и проводить время с внуком здесь.

Я слушаю и только крепче сжимаю сына в руках. Наверное, ему уже больно, но мой маленький мужчина, в котором уже мужчины больше чем в Самире, сидит очень тихо. Дрожит только. Надо унести его наверх.

— Самир, — решаюсь обратиться. — Яну пора спать. Он еще не до конца здоров, ты ведь знаешь. Разреши мне отнести его к няне.

— Ты же помнишь наш уговор? — взгляд темных глаз прожигает во мне дыру.

— Да, — покорно опускаю голову. Я уже согласилась. Глупо сейчас сопротивляться и показывать зубы. Пусть наслаждается. Он ведь этого хотел.

— Уложи ребенка спать и оставайся в комнате. Я сам провожу родителей, потом позову тебя.

— Спасибо, — выдавливаю из последних сил.

Молюсь, чтобы не