Число зверя - Геннадий Гацура

— За Кремль отвечает служба безопасности президента. Пусть у нее и болит голова. Мы можем их предупредить и посоветовать набить своими сотрудниками Кремль, а войсками все прилегающие к нему районы. Впрочем, перед выборами так и будет. Но может нам лучше и не докладывать о наших предположениях наверх. Тем более, что наше начальство не очень любит СБП и с большим удовольствием понаблюдает за тем, как начальнику охраны президента дадут по шапке за этот прокол.

— Ты-то хоть в это не лезь. Прежде всего накостыляют нам, а потом уже ему.

— Кстати, может произойти и так, что один из сотни задержанных в эту ночь подозреваемых и окажется преступником. Да и не обязательно убийство должно произойти в том районе. По поводу Кремля я так, к слову, сказал. Вычислительная машина пока не может найти какую-либо закономерность в выборе убийцей места преступления, а без этого мы не можем сказать где оно произойдет в следующий раз.

— Ладно, иди к черту, — махнул рукой Григорьев и, прикрыв ладонью глаза, начал массировать виски. — Дай мне подумать. Только не мешай.

— Выспаться вам надо.

— На кладбище все выспимся. Иди на полчасика погуляй куда-нибудь. Да, а что с записными книжками?

— Там, как вы и говорили, многие телефоны клиентов оказались зашифрованы. Они обещают закончить работу если не сегодня, так завтра.

— Ты отдал им Федоровскую?

— Да.

— Все, иди. Принесешь мне кофе. Покрепче.

— Мамочка, к тебе пришли.

— Я сейчас, — Марков накинул халат и вышел вслед за своим фаворитом в гостиную. Посетитель стоял возле огромного аквариума и рассматривал плавающих в нем пираний. Валентин Александрович кашлянул в кулак, мужчина обернулся и сказал:

— Здравствуйте, вам звонили насчет меня.

— Да, я вас ждал. Прошу вас, — Марков показал на стоявшие напротив журнального столика два глубоких кожаных кресла, подождал пока гость опустится в одно из них, затем пристроился на подлокотнике другого. — Мне сказали, что у вас есть что-то для меня.

— Не знаю, насколько это вас заинтересует, но ценю этот автограф довольно дорого. На нем лежит печать истории, — посетитель раскрыл папку, вынул из нее исписанный лист бумаги и протянул Маркову.

Валентин Александрович быстро пробежал текст глазами и, положив лист на столик, спросил:

— Вы уверены, что это его рука и написано именно тогда?

— Да, конечно, — кивнул мужчина и поправил галстук. — Я практически все время с девятнадцатого по двадцать первое августа находился рядом с ним. Это черновик. Он набрасывал кой-какие тезисы, прежде чем залезть на броню. Я взял этот листок на память.

— Сколько?

— Я уже сказал вашему человеку. Торговаться я не намерен. Не хотите, можете не брать.

— Хорошо, — Марков встал и вышел из гостиной. Через пару минут он вернулся и положил на стол перед посетителем конверт. — Здесь вся сумма, что вы просили.

Мужчина открыл конверт, заглянул внутрь и, кивнув, вышел. Валентин Александрович взял только что приобретенный автограф президента, посмотрел его на просвет и аккуратно положил в оставленную посетителем папку.

— Сколько ты ему дал? — Спросил наблюдавший за этой сценой молодой человек.

— Мелочь по сравнению с тем, что я получу. Пошли, я тебе кое-что покажу.

Они прошли в домашний кабинет Маркова, который по своим размера хоть и немного уступал тому, что находился в особняке брачного агентства «Венера», но отделан он был не менее экстравагантно — все в черно-багровых тонах. Хозяин подошел к стоявшей в углу почти двухметровой вырезанной из черного дерева африканской скульптуре обнаженного юноши и слегка повернул ее. Часть панели прикрывавшей стену позади огромного письменного стола отошла, за ней была массивная металлическая дверь сейфа.

Марков поколдовал над замком и глазам предстала поделенная на небольшие ячейки внутренность сейфа. Внутри почти каждого отделения вместе с небольшой папочкой находился какой-нибудь предмет. Валентин Александрович положил только что приобретенный автограф в свободную ячейку, отступил на шаг, любуясь своими сокровищами, и сказал:

— Все, теперь полный комплект. Можно начинать мессу.

— Что это? — спросил молодой человек, впервые увидевший у своего босса этот тайник.

— Главные действующие лица и исполнители моей новой российской драмы. Одна из самых дорогих и полных моих коллекций. Здесь собраны вещи, автографы и прочее, принадлежавшие всем заглавным людям, делающим или сколько-нибудь влияющим в нашей стране на политику. Никто не забыт, ничто не забыто. Вот, посмотри, — Марков вынул из ячейки бутылочку с широким горлышком, — это презерватив с остатками семени одного из руководителей ЛДПР. Вот это, — он взял из другого отделения пробирку, — волосы нашего известного демократа. Карандаш, который любил грызть наш первый коммунист. Здесь ногти бывшего спикера. Окурок сигареты одного из выбившегося в люди генералов. А вот носовой платок, в который сморкался премьер. Осколок зуба нашего первого президента. И так далее. Самое главное, что большинство этих сувениров я сумел приобрести только благодаря своим девочкам. Вечная слава моим труженицам.

— Зачем тебе все это?

— Зачем? — Удивился «главный сутер». — Да каждая вещица если не является частью тела интересующего меня человека, то несет на себе частицы его крови, пота, различных выделений, даже энергии. А для знающего человека обладание всем этим, это почти тоже самое, что обладание самим субъектом.

— Опять сказки. В прошлом году ты говорил, что если на том месте, где росли поганки или мухоморы посадить какой-либо съедобный гриб, то он тоже станет ядовитым. Я так и сделал, а затем скормил своим родственничкам. А им хоть бы хны, даже понос не пробрал.

— Тебе все не дает покоя их дача? Дело в том, что, когда сажаешь грибницу, надо произнести специальный заговор.

— Враки все это, — махнул рукой протяжный молодой человек. — Надо было им просто мышьяка подсыпать и все. А то заговоры какие-то…

— Глупенький ты у меня, — потрепал своего любимца за кудри Валентин Александрович, — головой иногда работать надо, головой. Или держаться того, кто это умеет. Ты же хочешь иметь шикарную тачку, квартиру, дачу, яхту, почитателей, а кто тебе может все это дать? Только я. И дать все это я тебе смогу только тогда, когда займу более соответствующую моим мозгам и беспринципности ступень в человеческих джунглях. Выше меня будет только наш всемогущий властитель. Надо только немного помочь ему. Осталось совсем немного. Потерпи. А теперь в постель. Можно немного и побаловаться.

Они прошли в спальню. Марков скинул халат и нырнул как в воду в огромную пуховую постель. Его приятель последовал за ним.

— Мог бы поосторожней, — капризно пробурчал Валентин Александрович.

— Знаешь, — молодой человек перевернулся на спину, — я все же не понимаю, у тебя есть деньги, машины, дома, положение в обществе, зачем тебе еще и эта головная боль? Ты тратишь столько времени и сотни миллионов рублей на все эти приготовления, какие-то старые вещи, магнитофонные записи, и прочее. Зачем тебе эта власть?

— Как зачем? Ты любишь секс?

— Да.

— Так вот, ты должен знать, какое наслаждение испытываешь когда чувствуешь, что партнер отдается тебе полностью, он в твоих руках и в твоих силах заставить его сделать все что ты захочешь. Власть это тот же секс, только ты обладаешь не одним или двумя партнерами, а целым государством, миллионами людишек и трахаешь их как хочешь. Измываешься над ними, как над плохим хлебушком, не выплачиваешь зарплату, загоняешь в нищету, а они тебе еще за это кормят и жопу вылизывают. Тебе же нравится, когда мальчики тебе кое-что лижут?

— Нравится.

— А представь, что все это тебе делает целая страна. Ни с чем не сравнимый кайф! И чем больше ты над ними издеваешься, тем больше лижут и боготворят. Этакая садо-мазохистская половая связь, где все стороны довольны. Чем больше ты их бьешь, тем больше они тебя боготворят!

Марков вдруг вскочил на постели и с силой сжал перед собой кулаки. Лицо его искривилось в какой-то страшной, подергивающейся гримасе, глаза загорелись адским огнем. Любимец Валентина Александровича никогда не видел своего партнера в таком возбужденном состоянии и даже слегка отодвинулся к изголовью кровати. Марков взмахнул руками. Один из стоявших на высокой подставке мраморных бюстов римских правителей с грохотом обрушился на пол.

— Дайте мне власть! Дайте! И я покажу вам, что это такое! Вами правят слюнтяи! Вам нужен я! И я возьму эту власть любой ценой, вам же во благо! В политике не было, нет и не должно быть никаких принципов! И тогда пожар Рима, и все деяния этого слюнтяя, — Марков ткнул пальцем в сторону валявшегося на ковре разбитого мраморного Нерона, — и вторая мировая война, и атомная бомба покажутся вам детскими шалостями! Да придет царствие мое и моего господина! И оно уже не за горами! — Тут он взглянул на прижавшегося к изголовью испуганного любовника, махнул рукой и вновь опустился на постель. — Ну, как тебе? Я буду хорошим оратором, народ будет плакать, когда я буду говорить. Нет, тебе это никогда не понять. Лучше иди сюда. Мне нравится как ты работаешь своим язычком. Я прикажу отрезать его и заспиртовать на память, если еще раз услышу, что ты опять мандился на плешке, зараза такая. А ну иди быстрей к своей мамочке.