Бенони (пер. Ганзен) - Кнут Гамсун

— Какъ только почтовый пароходъ придетъ, такъ и онъ придетъ, — убѣжденно изрекъ Свенъ. — Или вы думаете такой человѣкъ, я готовъ сказать — принцъ..? Они настоящіе денежные мѣшки эти англичане! Когда мнѣ случалось задержать въ городѣ матроса англичанина, ему нипочемъ бывало откупаться отъ насъ; давалъ, сколько бы мы ни требовали, безъ разговоровъ.

— А какъ задешево слѣдуетъ мнѣ уступить мои горы?

Свенъ Дозорный подумалъ. — Коли дѣйствовать со смысломъ, такъ вамъ слѣдуетъ потребовать десять тысячъ.

— Ты такъ полагаешь?

— Твердо стою на томъ. Вѣдь тамъ серебро… Постойте, — перебилъ себя Свенъ Дозорный, — спросите смотрителя маяка.

Бенони отрицательно покачалъ головой:- Нѣтъ, я не хочу никому говорить, кромѣ тебя.

— Но, знаете что, Гартвигсенъ, если съ одной стороны будетъ адвокатъ, такъ надо чтобы и съ другой былъ. Вамъ бы пойти къ Аренцену…

Опять Бенони заупрямился…

Почтовый пароходъ прибылъ, и на немъ адвокатъ изъ города. Онъ отправился въ Сирилундъ, гдѣ и поселился, какъ имѣлъ обыкновеніе во время тинговъ. На другой день онъ зашелъ къ Бенони, чтобы захватить его съ собой и отправиться вмѣстѣ черезъ кряжъ къ сэру Гью. Но Бенони отказался. Настоящею причиной его отказа было то, что сегодня онъ все-таки рѣшилъ пойти посовѣтоваться со смотрителемъ маяка, но передъ адвокатомъ онъ прикинулся будто вовсе не особенно расположенъ къ продажѣ. Когда адвокатъ одинъ пустился въ путь черезъ общественный лѣсъ, Бенони направился къ смотрителю Шёнингу.

— Я насчетъ горъ, — сразу выпалилъ онъ. — Какъ, по вашему, слѣдуетъ мнѣ перепродать ихъ?

— Нѣтъ, — отвѣтилъ смотритель, — слишкомъ онѣ цѣнны.

— Мнѣ даютъ за нихъ пять тысячъ далеровъ.

— Э?

— Одинъ богатый англичанинъ.

Что происходило въ эту минуту въ Павлѣ Шёнингѣ, смотрителѣ маяка четвертаго разряда, высохшемъ до мозга костей, окаменѣвшемъ въ самопрезрѣніи и цинизмѣ? Онъ былъ приставленъ стражемъ и управителемъ идіотизма маяка: онъ зажигалъ маякъ и заставлялъ его желѣзную башку извергать яркое тупоуміе на двѣ мили въ морской просторъ; онъ гасилъ его, и маякъ погружался въ противоположное безсмысленное состояніе и внутри и снаружи: съ виду онъ вздымался такъ удивительно-смѣло, ни за кого не держался, ни на что не опирался и въ то же время словно шлепалъ по морю въ туфляхъ…

Смотритель маяка Шёнингъ почувствовалъ въ себѣ какую-то перемѣну, вызванную словами Бенони, — словно какое-то перемѣщеніе. Горы, его конекъ въ теченіе столькихъ лѣтъ, снова перемѣщались, пріобрѣтали новаго владѣльца, англичанина, принца! Значитъ, все-таки Павелъ Шёнингъ не самая пустая голова въ свѣтѣ!

— Такъ, — проговорилъ онъ, перегнувшись впередъ, чтобы скрыть свое волненіе. — Гм… пять тысячъ. Надѣюсь, все-таки Богъ милостивъ, — вы откажетесь?

Необычайная торжественность тона смотрителя обострила вниманіе Бенони.

— Да, да, — сказалъ онъ, — мнѣ, пожалуй, не мѣшаетъ спросить побольше?

— Я въ прошлый разъ сказалъ: десять тысячъ, — продолжалъ смотритель, — теперь я скажу милліонъ!

— Да что вы! Говорите толкомъ!

Смотритель подумалъ, даже взялъ карандашъ, словно собирался сдѣлать вычисленіе, и сказалъ:- Милліонъ! Болѣе точной цифры я не знаю.

Бенони былъ слишкомъ занятъ, чтобы сидѣть тутъ и тратить время на вздорную болтовню со смотрителемъ, поэтому онъ всталъ и сказалъ:- Такъ, пожалуй, я могу, по-вашему, запросить десять тысячъ?

Смотритель тоже всталъ и сумѣлъ-таки въ эту минуту внушить Бенони частицу своей фантастической вѣры въ богатства, таящіяся въ горахъ: — Будь это даже послѣднимъ моимъ словомъ въ земной жизни: дешевле милліона не уступайте!

Посѣщеніе это еще пуще сбило Бенони съ толку. Онъ поспѣшилъ домой, перекусилъ немножко и отправился къ ленеману. Вернулся онъ домой уже поздно вечеромъ, обезпечивъ себѣ на завтра помощь писаря ленемана.

Утромъ онъ пріодѣлся, но волненіе его все росло; онъ метался то туда, то сюда, и по дому и вокругъ дома. Затѣмъ онъ отправился въ capaй, постоялъ тамъ съ минуту, оглядѣлся и опять вышелъ. И вдругъ рѣшился послѣдовать мысли, созрѣвшей въ немъ ночью: все-таки надо пойти къ Николаю Аренцену! Было одиннадцать часовъ утра.

Бенони пришелъ въ домъ кузнеца, прочелъ на дверяхъ конторы имя Аренцена и постучалъ. Никакого отвѣта. Онъ заглянулъ туда, — никого. Тутъ онъ услыхалъ, что гдѣ-то въ домѣ плещутъ водой и скребутъ полъ. Бенони пошелъ туда и постучалъ. Отвѣта не было. Онъ открылъ дверь и вошелъ въ комнату.

Это Роза мыла и скребла полъ. Рукава были засучены за локти, верхняя юбка подоткнута, а нижняя красная юбка доходила только до икръ. Увидавъ гостя, Роза быстро спустила верхнюю юбку; она была сильно сконфужена и къ тому же запыхалась отъ работы.

— Миръ! — привѣтствовалъ ее Бенони. — Не прогнѣвайтесь, что я нагрянулъ такъ невзначай.

Она ступила шагъ-другой, взяла деревянный стулъ, подвинула его гостю и говоромъ Бенони и мѣстныхъ жителей сказала:- Пожалуйста, не погнушайтесь присѣсть. Въ хорошій домъ вы попали, нечего сказать… Я тутъ стою, какъ поломойка… — При этомъ она старалась спустить рукава съ мокрыхъ локтей, переходя съ мѣста на мѣсто.

— Не говорите; есть о чемъ толковать! — отвѣтилъ Бенони, продолжая стоять. — Я собственно къ адвокату. Его нѣтъ въ конторѣ.

— Нѣту, нѣту… Впрочемъ, я не понимаю… это его часы. Вѣрно, сейчасъ вышелъ.

— Такъ, такъ; можетъ статься, онъ въ Сирилундѣ или —?

— Да, да; навѣрно, пошелъ провѣдать Макка.

Тѣмъ временемъ Роза въ тревожномъ замѣшательствѣ все ходила по комнатѣ, прибирая тутъ и тамъ. Она успѣла положить на столъ бинокль мужа и какъ бы мимоходомъ оставила на томъ же столѣ свой зонтикъ. Это былъ еще дѣвичій ея лѣтній зонтикъ. Бинокль и зонтикъ были положены на виду, чтобы немножко скрасить убогій видъ комнаты, показать, что тутъ живутъ люди, у которыхъ есть и то, и другое.

— Я теперь одна осталась, — объяснила она, — такъ надо помаленьку помогать въ домѣ, вотъ я и взялась вымыть полъ. Мать Николая гоститъ у своей дочери.

Бенони зналъ, что старая вдова кистера совсѣмъ переѣхала къ дочери.

— А маленькая Марта соскучилась по дому… Нѣтъ, да вы бы присѣли!

— Нѣтъ, спасибо, недосугъ; ко мнѣ сейчасъ собираются чужіе люди… Мнѣ только адвоката нужно было.

— Вы, пожалуй, встрѣтитесь съ нимъ по дорогѣ,- сказала она.

— Да, да. Миръ вамъ! — раскланялся Бенони и ушелъ.

Аренцена онъ не встрѣтилъ по дорогѣ и раздумалъ идти отыскивать его въ Сирилундъ. — Ай, ай, ай! — сказалъ онъ себѣ и покрутилъ головой, — какъ же она измѣнилась! Совсѣмъ какъ будто другой человѣкъ. — Она все стояла у него передъ глазами такой, какой онъ видѣлъ ее въ первую минуту — въ нижней красной юбкѣ, доходившей только до икръ.

Когда Бенони вернулся домой, его уже ожидалъ писарь ленемана. Спустя нѣкоторое время, явился городской адвокатъ и двое англичанъ съ провожатыми. Бенони всѣхъ пригласилъ къ себѣ въ горницу. Сэръ Гью на видъ былъ совершенно трезвъ. Бенони предложилъ всѣмъ выпить съ нимъ по рюмкѣ коньяку, но сэръ Гью рѣзко отклонилъ угощеніе, Бенони обидѣлся и сказалъ:- Что и говорить; вѣрно, домъ мой для васъ больно простъ!

Начались переговоры. Адвокатъ, сидя и раскладывая передъ собой бумаги, началъ:- Такъ вотъ, дѣло насчетъ этихъ горъ: сэръ Гью Тревельянъ хочетъ купить ихъ и заявилъ цѣну.

Бенони, все еще подъ впечатлѣніемъ обиды, вдругъ прервалъ:- Знать не желаю никакихъ цѣнъ! Я вовсе не собирался продавать.

— Вотъ какъ? — съ удивленіемъ спросилъ адвокатъ.

— Пойдите-ка вы къ Макку и начните торговать у него Сирилундъ; онъ бы вамъ отвѣтилъ: я не собирался продавать Сирилундъ, съ чего же вы приходите торговаться ко мнѣ?

Адвокатъ сказалъ на это:- Можетъ статься, и Маккъ продалъ бы Сирилундъ за хорошую цѣну. А вамъ предлагаютъ за горы очень хорошую цѣну, Гартвигсенъ.

— Нѣтъ, — отвѣтилъ Бенони, наперекоръ собственному мнѣнію. — Это не настоящая цѣна.

— Пять тысячъ далеровъ?!

— Пусть себѣ горы стоятъ. Мнѣ нѣтъ нужды ихъ продавать. И не думайте понапрасну.

Мареліусъ изъ Торпельвикена, какъ-будто онъ былъ тутъ при чемъ-нибудь, замѣтилъ:

— Вамъ самимъ горы достались за сто далеровъ.

— Да, — отозвался Бенони, — а почему ты не купилъ ихъ за пятьдесятъ? Тебѣ бы отдали ихъ тогда. Я заплатилъ больше, чѣмъ за нихъ просили.

Сэра Гью взяло нетерпѣніе, и онъ поручилъ адвокату спросить у Бенони, за сколько же онъ расчитываетъ продать горы? За десять тысячъ что ли?

Бенони принялъ это за насмѣшку и только отвѣтилъ:- Не знаю. Впрочемъ, горы могутъ и постоять себѣ: не убѣгутъ отъ меня. Да и кромѣ того въ нихъ серебро.

Вся эта болтовыя такъ разозлила сэра Гью, что онъ даже поблѣднѣлъ и испустилъ негодующее: О-о!

Это не могло настроить Бепони на болѣе кроткій ладъ.

— Да не собираетесь же вы торговаться безъ конца, Гартвигсенъ? — спросилъ адвокатъ.