«Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 2 - Александр Герасимов

Не запираясь, Маливы сознались, кто они такие. Дмитриев, узнав, что «Курносая» имела полученные от Филиппова деньги и вещи, принадлежавшие убитой помещице, начал разыскивать их в усадьбе, где жила «Таня», которую несколько раз обнюхивал Треф. Сопровождаемый Дмитриевым, Треф несколько раз обошел чердаки, сараи и погреб, когда в последнем «подал голос», и действительно, под лоханкой с бельем были закопаны вещи, завернутые в бумагу и платок, принадлежащий «Курносой». Денег не оказалось, но ограбленные вещи были все налицо.

Дмитриева впоследствии расстреляли большевики.

Наряду с такими типами, как Филиппов, «Курносая Таня» и другие, в той же группе находились и иного характера участники, как, например, Гуляк, который был арестован впоследствии, по возвращении его из Австрии, из города Черновиц, откуда он приехал с транспортом подпольного журнала «Буревестник», предназначенного для распространения в Москве и других городах.

Молодой человек, 22 лет, с изможденным и бледным лицом, Гуляк был убежденным анархистом-фанатиком и аскетом. Одет всегда плохо, почти оборванный, тратил на пищу минимально, лишь бы не умереть с голода, не допускал лично для себя никаких трат на развлечения, удовольствия или что-либо другое, связанное с излишеством и роскошью. Преследовавший убежденно чисто идейные цели анархической программы, Гуляк, однако, никогда не отказывался от личного участия во всех осуществлявшихся группами преступлениях, но всегда предпочитал так или иначе содействовать террористическим актам.

В конце концов в разных местах империи было подвергнуто задержанию 35 человек, и у них было отобрано много бомб, оружия и нелегальной литературы. В числе арестованных были разного рода лица Были типы такие, как Филиппов, и такие, как Гуляк, встречались и вовсе бесхарактерные люди, просто вовлеченные в грабительскую деятельность, попадались развращенные недоучки, женщины и испорченные до мозга костей незрелые юноши. Конечно, в состав групп входили и подонки разных революционных партий, которые в своей агитационной работе проводили всегда популярную и легко воспринимаемую идеологию: отчуждения богатств, отрицания собственности, грабежа награбленного и т.д.

Идея и кровь, деньги и любовь — все это переплелось в пестрый клубок, который и был разрублен приговором Московской судебной палаты, осудившей всю группу на разные сроки каторжных работ.

После захвата в России власти большевиками Филиппов был назначен председателем Чека в Брянске{16}.

Глава 16. В ПРЕДДВЕРИИ РЕВОЛЮЦИИ

В сентябре 1916 года я выехал по приглашению министерства из Одессы в Петербург, чтобы поступить в распоряжение Департамента полиции для командировок от министерства по делам розыскной части. В Одессе я был начальником жандармского управления в течение пяти лет и не без сожаления покидал оживленный богатый южный город.

Обычные в таких случаях проводы с подарками, речами и обедами. О революции нет и речи, однако в общей атмосфере заметен сдвиг влево, выражающийся в более открытой критике правительства. Затяжная война, с ее многочисленными жертвами и редкими и неполными победами, вызывает всеобщее утомление и раздражение. Общественное мнение, руководимое левыми влияниями, обращается против центральной власти, причем непроверенные злонамеренные слухи разрастаются до инсинуаций против самого Двора. Все спорят, но в сущности никто точно не знает, что он отрицает и с чем соглашается, причем несогласие фатально разъединяет интеллигентную среду в момент острого напряжения войны, когда так необходимы единение и солидарность.

На горизонте революционной работы начало проявляться влияние подпольных ячеек на заводах. Дело в том, что изготовление снарядов производилось военным ведомством на частных заводах, владельцы которых входили в состав Военно-промышленных комитетов (местных) во главе с общественными деятелями; комитеты эти возглавлялись центром, который находился в Петербурге, имея своим председателем А.И. Гучкова, а товарищем [председателя] — прогрессиста Коновалова, шедших на поводу у социалистов, соглашательством с которыми в Военно-промышленные комитеты были допущены представители от рабочих, которые тотчас же начали вносить в деловую работу чисто социалистические тенденции. Во главе этого дела в Петербурге стал Гвоздев, вошедший в Центральный комитет от рабочих и занявший в нем доминирующее положение. В то же время, естественно, он сделался главой и подпольного центра. Впоследствии Г воздев был министром труда во Временном правительстве, а большевики, его избив, арестовали. Гвоздев и все рабочие представители были известны розыскным органам не как техники, а как социалисты, представляющие собою величины в революционном мире. Нисколько не способствуя практическим целям комитетов, они тотчас же создали на заводах революционные ячейки и постепенно приобрели значение руководителей массами. Между прочим, Петербургом был делегирован в Одессу нелегальный партиец, что было отмечено и в других городах. Это положение стало отражаться вскоре на количестве и качестве работы на заводах. Таким образом промышленный комитет становился как бы прикрытием подпольных организаций, члены коих, под видом осведомления масс о ходе работ, разъезжали по местам, организовывали и настраивали рабочих, связывая ячейки с подпольными центрами по восходящей линии, откуда они далее и получали указания. В итоге вся Россия оказалась окутанной сетью нелегальных организаций-ячеек, сплоченных и дисциплинированных, вне правительства и против него.

Немедленно вслед за этим были организованы повсюду и железнодорожные комитеты, также рабочие и подпольные. Во всех них оказались рабочие, тоже принадлежащие к той или другой революционной партии, в большинстве случаев опытные агитаторы Вместе с тем нельзя сказать, чтобы и эти левые организации не проявляли бы стремления к благополучному исходу войны. Тем не менее Департамент полиции вскоре отметил пораженческую пропаганду, проникающую и в эти рабочие организации из большевистского центра в Швейцарии, после Циммервальдского съезда{17}, возглавленного Лениным. Как известно, при посредстве Троцкого, принужденного покинуть Францию, где он участвовал в пораженческих изданиях, некий Парвус свел Ленина с германским Генеральным штабом, чего не скрывает и генерал Людендорф в своих воспоминаниях{18}. Ленин получает от Германии колоссальные деньги, вражеская работа кипит; распространяется всюду пора женческая литература, в России разъезжают пропагандисты и агитаторы, развивается шпионаж, и как результат ленинской работы выявляется ярко деморализация в войсках и в обществе. Правительство на это должным образом не реагировало, а революционные и общественные организации, желавшие победного конца, не поняли, что своей оппозицией к власти они льют масло на немецкий костер.