Подари мне лунный свет - Линн Грэхем

Ларсон посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на ее руку, потом — снова на ее лицо, пожал плечами, и тогда Глэдис повела его в гостиную. Он уселся на диван, она же стала нервно ходить по комнате. Ларсон нетерпеливо заметил:

— Да ты сядешь, наконец? У меня голова закружилась, глядя на тебя.

Глэдис послушно села напротив, нога на ногу, потом поменяла позу — поджала одну ногу под себя.

— Так о чем ты хотела поговорить? — равнодушным тоном произнес Ларсон и даже зевнул для убедительности, мол, устал, разве не видишь?

— Если ты постараешься не заснуть, — съязвила Глэдис, — может быть, и заинтересуешься тем, что я собираюсь сообщить.

Ларсон бросил на девушку деланно сонный взгляд:

— Не могу такого обещать.

— Я не знаю, с чего начать, — призналась девушка, не обращая внимания на его издевательский тон. Она вскочила, походила по комнате и снова села в кресло. — Ну, в общем, слушай. Дело в том, что я много работала в офисе последнее время.

— Если речь идет о прибавке к жалованию, тебе следует обратиться к своей начальнице. Хотя я бы на твоем месте подождал смены руководства. Думаю, Тельме вряд ли захочется удовлетворить твою просьбу.

Он хотел было встать, но Глэдис воскликнула:

— Прибавка тут ни при чем! Тут такое дело… и в нем замешана Тельма.

Ларсон уселся поудобней и вопросительно посмотрел на Глэдис.

— Да? Что такое? — поинтересовался он, перестав играть роль сонного и усталого человека.

— Я часто оставалась на работе по вечерам, — быстро заговорила Глэдис, чтобы успеть все выложить, пока он слушает. — Перебирала документы, в основном из любопытства, а, в общем, для того, чтобы проверить себя — могла бы я работать по таким серьезным счетам.

— И что же?

— Я совершенно случайно наткнулась на одну папку… Это одна из папок Тельмы, все бумаги написаны ее почерком, несколько страниц занимают описания одной компании, которой, как я выяснила, не существует.

— Понятно, — только и сказал Ларсон, оставаясь абсолютно спокойным.

— Прости, Ларсон, но она тратила деньги компании. В доказательство у меня есть другие документы, вернее их копии. Все началось не так давно, но суммы постоянно росли.

— Понятно.

— Я сейчас принесу документы.

Глэдис встала, Ларсон посмотрел на нее и сказал все так же спокойно:

— Что-нибудь еще?

— Да, — ответила Глэдис, помедлила в нерешительности, но все-таки продолжила: — Она сказала, что если я отдам тебе компромат, она сделает все возможное, чтобы помешать тебе перекупить компанию отца. Разрушит твои планы.

— Неужели так и сказала? — Ларсон помрачнел и резко поднялся.

— Она случайно обнаружила информацию о твоих намерениях еще в Нью-Йорке, подготовилась и затаилась, ожидая удобного случая.

— Понятно.

Он по-прежнему вел себя настолько сдержанно, что это даже пугало Глэдис.

— Спасибо, Глэдис, за то, что пришла ко мне, предупредила…

Он смотрел на девушку дружелюбно, но мысли его были далеко. Глэдис направилась к двери, но он окликнул ее.

— Завтра мы с тобой отправимся в одно маленькое путешествие. Пора возвращаться домой.

9

Они выехали после полудня, когда солнце уже ярко светило на небосклоне. День выдался просто чудесный — ясный и спокойный, такая погода совсем не подходит для неприятных дел, которые ждут их впереди. Глэдис чувствовала, что грядет настоящая буря, поскольку женщина, к которой они направлялись, не сдастся без боя.

Ларсон с утра не пошел на работу. Глэдис встала рано, в половине восьмого, и обнаружила, что он говорит по телефону, перелистывая кипу бумаг на столе. Он оглянулся на звук шагов, но, казалось, не видел ее, потому что продолжал разговаривать. Глэдис вышла из гостиной, плотно прикрыв дверь.

У нее было достаточно времени все как следует обдумать: и скоропалительный отъезд Ларсона в Америку, и его неожиданное возвращение в Англию. Он был, оказывается, в курсе всех дел, происходивших в компании отца. Глэдис до недавнего времени ничего не подозревала, а Ларсон все знал. Он тщательно собирал информацию и ждал удобного момента, чтобы предпринять какие-то шаги.

Глэдис попыталась еще раз поговорить с ним. Она приготовила завтрак — две чашки кофе, булочки с сыром, джем, — поставила все на поднос и вошла в гостиную. Ларсон продолжал говорить по телефону, но одобрительно кивнул и жестом показал, чтобы она поставила завтрак на стол. Глэдис накрыла ему одному и ушла завтракать на кухню. Ларсону сейчас явно не до нее.

Он не выходил до одиннадцати, а когда появился, она бросилась к нему с вопросом:

— Что теперь будет?

— Спасибо за кофе.

Ларсон подошел к столу, сел и пригладил растрепавшиеся волосы.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— А ты — ужасно назойливое создание, — сказал он, глядя на девушку с улыбкой.

— Если хочешь что-либо узнать, приходится проявлять назойливость. — Она тоже села за стол. — У тебя усталый вид, Ларсон. Ты давно на ногах?

Она потягивала кофе, четвертую чашку за утро — ведь ей абсолютно нечем было заняться, поэтому она время от времени присаживалась попить кофейку. Хоть какое-то дело, да и нервы успокаивает. Когда-то подобным образом на нее действовал шоколад, но это, кажется, было сто тысяч лет назад.

— Я встал в пять, — ответил Ларсон, потирая глаза.

— Говорил по телефону?

— Точно. Будил людей и заставлял отрабатывать те деньги, что я им плачу.

Ситуация казалась ей нереальной — вот так запросто сидеть с Ларсоном на кухне и непринужденно беседовать, вместо того, чтобы находиться на работе. Не хватало встретиться с Тельмой именно сегодня, после вчерашнего разговора. Хотя та грозилась уехать…

Ларсон встал из-за стола, заправил рубашку в брюки и вопросительно взглянул на Глэдис.

— Ты готова?

Она немного помедлила.

— Я как раз хотела спросить, разве мне так необходимо ехать с тобой? Дело касается лично тебя, планов, которые ты строил долгие годы. Зачем тащить меня туда?

— Я даю тебе шанс, который не стоит упускать, — ответил Ларсон, улыбаясь собственным мыслям. — Ты сможешь вернуться туда, где с тобой обошлись недостойно. Разве ты этого не хочешь? Не хочешь увидеть Линду и наконец получить возможность сказать ей все, что ты о ней думаешь? Дать волю праведному гневу?

Увидеть Линду… От этой мысли Глэдис стало немного не по себе. Она никогда не высказывала хозяйке своих претензий, не пробовала поставить на место. После смерти отца она была настолько убита горем и так подавлена, что было не до выяснения отношений. Потом Глэдис уехала в Лондон, и мысли о Линде стали просто фантазиями, которыми Глэдис тешила свое уязвленное самолюбие и болезненную гордость. Но, представляя эту коварную женщину и мысленно бросая в лицо обвинения, она никогда не помышляла приехать к ней для откровенного разговора.