Звуки флейты - Лу Первис

Ситуация Гейлордов заставила Кэрол иначе посмотреть и на собственную жизнь. Она поняла, что от природы не спрячешься, ее не обманешь. Но куча поклонников не валялась у ее ног, да и сама она не видела в обозримом пространстве мужчину, который ей показался бы подходящим на роль мужа…

Так что, если ничто не переменится, она действительно скоро будет слишком старой, чтобы рожать ребенка. Ведь пока она встретит такого мужчину, хоть немного узнает его, пока они назначат дату свадьбы… На все это нужно время, время, время…

А она очень хотела ребенка! Чтобы было, кого любить, растить; наблюдать, как он развивается, заполняя ее сердце радостью, как взрослеет…

— Ты хочешь ребенка, но не хочешь мужчину? — бестактно вторглась Этсу в размышления Кэрол.

Девушка покраснела. Старуха была не так уж далека от истины. Ей действительно гораздо легче представить себе в мечтах будущего ребенка, чем мужа. Муж почему-то всегда рисовался весьма туманно — так, неясная, бесполая тень… Может, проблема в том, что она встречалась до сих пор с бесцветными мужчинами, не вызывавшими никакого сексуального интереса?

Вдруг в воображение Кэрол властно ворвался мужественный облик Пола Дадзая. Ее губы вспомнили его поцелуй; жаркая волна пробежала по телу при одном воспоминании, как тесно они прижимались друг к другу, когда он спасал ее из пещеры…

Кэрол покраснела. Уж кого-кого, а Пола Дадзая никак не назовешь бесцветным. Или бесполым. Она закрыла руками разгоревшееся лицо и сказала себе, что ее восхищение Полом Дадзаем — наваждение, вызванное странностями этого дьявольского острова, опасностями, подстерегающими на каждом углу. В нормальных условиях она бы так не реагировала на него!

— Ох… — Кэрол с трудом попыталась поймать нить разговора. — Я считаю, что детей должны воспитывать оба родителя. Конечно, я хотела бы, чтобы рядом с ребенком был мужчина. Я совсем не против, ради Бога! Но почему вы меня обо всем этом спрашиваете?

Этсу пожала плечами.

— Твоя мама была очень несчастной женщиной. Я подумала, может, ты решила совсем не выходить замуж. Чтобы не быть такой несчастной, как она.

— Не говорите глупостей! — вдруг ощетинилась Кэрол. Потом виновато заморгала и вскинула голову. — Этсу-сама, вы знали мою маму?!

— Да, знала. Твои родители умерли.

— Откуда вы знаете?

— Мне рассказал Дадзай-сама. Я была здесь, когда он получил эти известия. Оба раза. Первое — о твоей матери. Второе — о твоем отце.

— Я едва помню ее. Я была маленькая, когда она умерла. После этого мне всегда казалось, что мой долг — заботиться о брате, заменить ему мать. Знаете, считается, что если дети будут хорошо себя вести, то родители вернутся. Как в сказке…

— Неглупо. Хорошая карма помогает победить плохую карму, — философски заметила Этсу.

— Может быть. Но когда становишься старше, начинаешь понимать: жизнь куда сложнее, чем представляешь ее себе в детстве, — вздохнула Кэрол. — Я всегда верила, что мама не бросила бы нас, не ушла от нас, если бы ее не мучила жуткая боль…

Глаза Кэрол наполнились слезами; она принялась ковырять палочкой в тарелке, усиленно моргая, чтобы не дать слезам пролиться.

— А где вы встречали моих родителей? — спросила она, откашлявшись.

— Они приезжали сюда. Отец — один раз. Мать — много раз.

— Правда?! — выдохнула Кэрол.

— Ты была ребенком и оставалась дома с няней. Ты на Хикари не приезжала. Но твою маму я видела. Она приплывала на собственной яхте. Без мужа. — Этсу искусно сохраняла спокойное лицо.

— Но мой отец всегда был очень занят. У него был большой бизнес, он требовал его личного внимания. Во всяком случае, мне так говорили. Мама много времени проводила одна.

— Да. Она страдала из-за этого.

Кэрол знала, что ее мать мучилась от одиночества большую часть замужней жизни. Ей рассказала об этом тетя, мамина сестра. Когда Кэрол исполнилось двадцать, тетка сочла, что она уже достаточно взрослая, чтобы узнать некоторые темные стороны жизни собственной семьи. Впрочем, тетка и сама знала немного: она жила в Бостоне и всю информацию черпала из писем сестры.

Перед смертью тетка отдала Кэрол эти письма, и девушка с жадностью набросилась на них. Тогда, в юности, для нее было так важно узнать, что привело мать к самоубийству! Очевидно, должно было произойти что-то страшное — иначе она не бросила бы на произвол судьбы двух малолетних детей…

Увы, Кэрол ждало разочарование. Письма матери оказались очень осторожными. То ли они с сестрой не были достаточно близки, то ли мать боялась посторонних глаз, но она не была склонна раскрывать в письмах душу. Намеки на ссоры с мужем перемежались с описаниями достаточно мирной и вполне заурядной семейной жизни. Кэрол не нашла в письмах ничего, что могло бы приподнять завесу тайны. И, кстати, там не было ни слова о поездках на Хикари…

— А мама часто приезжала на остров? — спросила Кэрол, стараясь не показать, как ей важно знать это. Она очень боялась: вдруг Этсу передумает и не станет ей ничего рассказывать. Но старуха была достаточно словоохотливой.

— Она приезжала много раз. Ее муж разрешал приезжать, но не велел выходить на берег.

— Но почему?! Он… ревновал ее к кому-нибудь? — спросила Кэрол с некоторой неловкостью: она ведь обсуждала с Этсу собственных родителей.

— Нет. Может, он на самом деле не любил ее? — Этсу пожала плечами, будто и впрямь не знала. — А может, он ей доверял и Дадзаю-сама тоже. Дадзай-сама, конечно, очень достойный человек. И намного старше. А муж, наверное, считал, что женщина не может ничего чувствовать к старику, — покачала головой Этсу. — Ее муж был дурак! Он не беспокоился о своей жене! Бывает, что женщину не волнует, насколько стар мужчина… — Ее лицо сморщилось в улыбке.

— И что случилось?

Кэрол заметила, что улыбка исчезла с лица Этсу.

— Ее муж велел ей оставаться на яхте, когда она приезжала. Хотел показать, что он не совсем тупой и не собирается давать ей полную свободу. Она должна была помнить, что именно он ее содержит. И твоя мать всегда делала, как он велел. Она знала: если нарушит слово, команда ему расскажет. А ей хотелось приезжать сюда, выходить на берег, любоваться искусством, говорить с друзьями, которых завела на Хикари! Но она делала, как велел муж. Только один раз она не осталась в лодке.

— Вот как? — Кэрол почувствовала, что у нее пересохло во рту. — И где же она провела ночь?

— Она пришла сюда. И осталась. Один раз. После этого она никогда больше не появлялась. — Этсу внимательно наблюдала за Кэрол, будто пытаясь догадаться, о чем сейчас думает девушка. — Твоя мама любила искусство. У Дадзая-сама много красивых вещей. Он показывал ей.