Не спрашивай - Дональд Уэстлейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это возмутительно, — высказался Дортмундер и снова посмотрел на свою чашку, которая по-прежнему оставалась пустой.
— Прошлое не вернуть. Мы выполнили нашу работу и получили деньги.
Дортмундер взглянул на деньги разбросанные на столике. Он обвел взглядом комнату, и поскольку Мэй была на своей работе в Safeway, посоветоваться было не с кем.
— Даже не знаю, — признался он.
— Чего ты не знаешь? Джон, это за последнее время самое успешное дельце, даже за все время. Мы сделали, что было необходимо и получили деньги. Окей, мы ее потеряли на некоторое время…
— Вы и меня потеряли, — заметил Дортмундер.
— Джон, — сказал Келп печально и посмотрел на Дортмундера, как будто тот был виноват в случившемся. — Джон, мы говорили «прыгай». Ты помнишь? Стэн и я, мы оба крикнули тебе «прыгай».
— Просто подметил, — ответил Дортмундер. — Ты ведь сказал, что потерял кость, и я добавил, что вы также потеряли меня.
— Как тебе будет угодно, — согласился Келп. — Мы отыскали кость, и ты отыскался тоже…
— В Вермонте. (Все еще ворчливым голосом.)
— и мы забрали деньги. Успех. Победа. Завершение работы. Конец истории.
— Даже не знаю, — повторил Дортмундер.
Келп покачал головой. Он начинал злиться:
— Что ты не знаешь?
Вместо ответа Дортмундер потянулся к телефону и набрал номер. Прозвучало шесть гудков, и только после этого раздался щелчок и шум, как будто медведя слишком рано вывели из зимней спячки — частично рев, частично кашель и скрежет зубов.
— Тини, это Джон, — поздоровался Дортмундер.
Рык преобразился в слова:
— Я думал, ты потерялся.
— Я нашелся, — заверил Дортмундер. — Тини, я хотел бы поговорить о…
— А ты знаешь, который сейчас час?
— Что? Нет, Я не в курсе, я… подожди, — и Джон повернулся к Келпу: — Он хочет знать время.
Пока Келп искал свои часы, Тини ревел в ухо Дортмундера:
— Плевать я хотел на время!
— Нет?
— Я узнаю, — сказал Келп, встал и пошел в кухню.
— И меня также не волнует, где ты был, — заверил Тини. — Если ты звонишь мне по этому поводу, то забудь.
— Я был в Вермонте, — вмешался Дортмундер, — но это не главное.
— Ты был в Вермонте?
— Неважно. Дело в том, что…
— Вермонт?
— Тебе ведь это не интересно, Тини, помнишь? Причина, по которой я звоню — хочу увидеться с тсерговцеми. И я подумал, что ты можешь привести меня к ним.
Тини немного поворчал, как поезд метро и произнес:
— Зачем тебе? Ты получил свою часть денег, верно?
— Хочу разобраться, Тини, — ответил Дортмундер. — Хочу знать всю историю
— Какую историю? Там нет никакой истории. Тебя наняли, ты выполнил, прокатился в Вермонт и получил награду. Деньги нормальные? Это ведь не чеки, правда?
Вернулся Келп и доложил:
— Четверть одиннадцатого.
— Четверть одиннадцатого, — повторил в трубку Дортмундер.
Наступила тишина. Она длилась и длилась. Может Тини пошел в постель? Джон решил уточнить:
— Тини?
Из трубки донесся долгий тяжелый вздох:
— Ты хочешь с ними встретиться, Дортмундер, зачем тебе те люди? Тебе нужен адрес?
— Я знаю только Грийка, — напомнил ему тот. — Ты его кузен и ты мог бы поручиться за меня.
— Мне не нравятся этакие воссоединения семьи, — возразил Тини. — Я сделал для того народа все, что мог и хватит.
— Я ведь не прошу тебе о многом, Тини, — Дортмундер сказал неправду и стал ждать реакцию собеседника.
И снова долгое молчание, еще более длительное, чем прежде. Тини не вернулся в постель, Джон был в этом уверен. Он ждал. Еще один глубокий вздох:
— Ладно, Дортмундер.
— Спасибо, Тини.
— Позвоню им и перезвоню тебе.
— Спасибо.
— Знаешь, Дортмундер, — сказал Тини, — ты можешь зайти слишком далеко.
— Постараюсь не сделать этого, Тини, — ответил Джон.
— В этом ты будешь прав, — закончил Тини.
30
— Это Зара Котор, — представил Тини, — и Драва Вотскония, а это Джон Дортмундер и Эндрю Келп.
— Привет.
— Как дела?
— Зовите меня просто Энди.
— Присаживайся, присаживайся.
Они сидели в гостиной на втором этаже посольства Тсерговии в окружении
штор с кисточками и памятных тарелок. Кресла и диваны в этой комнате были полностью обтянуты мохером, поэтому, когда них кто-нибудь садился, то начинало чесаться одно место. Зара Котор разместилась на большом диване темно-бордового цвета, над которым висела в декорированной раме картина с изображением глухой полночной и плохо освещенной улицы. Женщина, похлопала по мохеровой подушке рядом — паф паф, подняв облако ленивой пыли — пригласила Тини присесть. Тот сделал вид, что ничего не заметил и устроился на канапе напротив.
Все сидели.
Рядом с Зарой уселся Келп, но она не обратила на него внимания, так как глаз не сводила с Тини:
— Я рада, что вы, ребята, пришли. Я испугалась, что мы можем больше не увидеться, потерять связь друг с другом.
Тини принял более удобное положение на диване, в ответ тот жалобно застонал под ним.
— Дортмундер хочет поговорить с вами. Он один.
— Ах, вот как, — произнесла Зара, настороженно и одновременно с интересом разглядывая Дортмундера. — Ты тот, кого взяли в плен.
— Нда и пытались заговорить зубы.
— Но ты сбежал.
— Они обращались со мной так, как будто я деревенщина какая-то, — сказал Дортмундер.
Он был сердит и сконфужен. Да, относились к нему как к наивному простачку. И если он не предпримет ничего по этому поводу, то выходит, они были правы, так?
Она обвела взглядом его лицо и кивнула с легкой улыбкой понимания:
— Ты хочешь отомстить.
— Взять реванш, — согласился Дортмундер. — Но прежде я хочу узнать, если у вас и Вотскоэк финансы поют романсы, то как же они смогли провернуть такую сложную аферу?
— Все просто, — ответила женщина, и улыбка ее помрачнела. — Гарри Хочмен.
— Никогда не слышал о нем, — сказал Джон.
— Владелец сети отелей, — объяснила Зара. — «Гостиницы счастливого часа».
— А-а-а, они… — воскликнул радостно Келп. — У меня есть парочка полотенец из их номеров.
— А меня они выставили козлом отпущения, — добавил Дортмундер. (Грийк выглядел сбитым с толку) — Но Гарри Хочмен, — продолжил бывший пленник, — не похоже, чтобы он был родом из Вотскоэк.
— Он американец, — ответила Зара. — Приехал в Нови Глад много лет назад с кучей денег в обеих руках. Когда наша страна разделилась, он сделал ставку на Вотскоэк. И если они победят, то он сказочно разбогатеет.
— Значит, он финансирует их, хм? Это он заставил меня побегать по Вермонту.
— Наверное, у него есть там недвижимость, — и, повернувшись к Грийку, попросила: — Достань-ка папку Хочмена. В черном ящике.
Грийк послушался и неуклюже пошел прочь — стук стук стук, вниз по лестнице — Дортмундер спросил:
— У тебя есть целое досье на этого паренька?
— Мы следим за нашими врагами, — ответила женщина, в глазах которой появился яркий блеск.
— Когда-нибудь наступит день, и мы отомстим.
— ЕСЛИ он наступит — вы имеете в виду.
— КОГДА он наступит.
Дортмундер кивнул и задумался:
— Что ты собираешься сделать с костью?
— О краже можно позабыть, — произнесла женщина. — Они будут оберегать ее как зеницу ока.
— Тогда что?
Придав своему лицу серьезное и «посольское» выражение, Зара ответила:
— Мы подадим официальный протест в Генеральную Ассамблею в отношении состава консультативной комиссии.
— Ты говоришь об архиепископе.
— Да.
— Но ты ведь обвинила его в предвзятости или еще в чем-то и теперь хочешь отстранить от этого дела.
— Да.
— А не слишком ли поздно для таких махинаций?
— Жаль, что мы не сделали этого раньше, — согласилась она.
Дортмундер еще раз кивнул:
— Разве теперь это поможет? Вы опоздали. Вам мало того, что архиепископ уже получил реликвию, что явно не в вашу пользу, так вы еще хотите нанести ему личное оскорбление, публично заявив о его непорядочности и предвзятости.
— Но он не может быть предвзятым!
— Ну да, а теперь станет еще менее предвзятым.
Зара вздохнула. Выглядела она уже не как посол, а больше напоминала студента из Бронкса:
— Согласна, — сказала она. — Мы попробовали — и у нас ничего не получилось. Теперь они начеку и к тому же у нас закончились деньги…
— Немного у вас еще осталось, — возразил Дортмундер.
Подозрение и сомнение мгновенно отразились на ее лице: глаза сузились и на скулах заходили желваки. И прежде чем она смогла что-либо ответить, послушалось «стук стук», что говорило о возвращении Грийка. Все обернулись в направлении двери. Грийк внес две большие аккуратно прошнурованные папки цвета бордо. Он отдал их Заре, а та в свою очередь одну из них передала на хранение рядом сидящему Келпу, а другую развязала и начала просматривать содержимое. Грийк направился к своему «мохеровому» сиденью, проходя мимо Дортмундера, остановился и довольно дружелюбно произнес: