Заклятые пирамиды - Антон Орлов

Уже на выходе из Принихума на них набросились взбесившиеся деревья. Вернее, древесный народец, то ли подчинившийся нежити, то ли вконец ошалевший от происходящего вокруг. Исхлестанные ветками, до крови исцарапанные, в порванной одежде, они кое-как вырвались, потеряв по дороге Кеванда. Тот был слишком погружен в размышления о всеобщей вине, и когда понадобилось по-звериному, на пределе, драться за свою жизнь, это его подвело.

Суно был уверен, что дело именно в этом, потому что даже Хеледика, не способная колдовать и физической силой уступавшая любому из спутников по меньшей мере вдвое, выбралась из треклятой аллеи орешника вместе с остальными, а Кеванда длинные цепкие ветви, обагренные кровью, оплели и превратили в истерзанный кусок мяса. Он сдался. «А вдруг мой враг имеет право так со мной поступить? И в самом деле ведь имеет, если задуматься…» – соображения такого рода его погубили, и Суно решил, что непременно напишет об этом официальную докладную бумагу руководству Академии. При условии, что выберется из Мезры живым.

К тому времени, как они увидели впереди рощицу с часовней Радетеля – красная черепичная крыша торчала шатром над нежно-зелеными кронами деревьев, обещая спасение, – стало ясно, что ситуация совсем скверная. В небе соткалась пугающая тускло-коричневая пелена, и простиралась она от горизонта до горизонта, без единого просвета.

Если в последние два-три года все, что окружало Зинту в Апне: дома, повозки, соседи, мостовые, городская лечебница, их с Улгером квартирка – напоминало сплошное желе, в котором она по горло увязла, да так, что скоро совсем потеряет способность двигаться, то здесь дела обстояли иначе. Она скользила по хитросплетениям обширной пестрой Паяны, словно в непрерывном танце, почти не чувствуя собственного веса.

Ага, конечно, куда как замечательно! Молонский доброжитель не должен рваться из маленького городка в столицу, не должен наслаждаться ощущением свободы, не должен с восторгом глазеть на все интересное. Надо приносить пользу обществу на том месте, которое досталось тебе по стечению обстоятельств либо по решению мудрых вышестоящих доброжителей, а что-то самовольно в своей жизни менять – неправильно, ничуть не лучше, чем предаваться поеданию шоколада. Зинта об этом знала, но все равно радовалась, что это она первая нашла Эдмара и в результате попала в Паяну. Наверное, она сильно испорченная, зато ей теперь хорошо.

Безнадежно испорченной она все-таки не была, поскольку Тавше не лишила ее своей милости. Зинта зарегистрировалась в доброй службе быстрой помощи и с утра до вечера или же с вечера до утра бродила по улицам, по первому зову бросаясь лечить тех, кто в этом нуждался. Чтобы не заблудиться, купила карту Паяны, которую носила в футляре на поясе. Одни пациенты честно платили ей за труды, другие, да простит их Милосердная, из бережливости отделывались грошами, третьим нечем было заплатить, и таких Зинта лечила бесплатно во славу Тавше.

Служба направила ее в бедняцкий район, и ежедневный прибыток был невелик, а сегодня и вовсе не повезло. «Зов боли» привел ее к двухэтажному дому за высокой оградой, который выглядел побогаче соседних построек, да только ничего там Зинте не светило, к несчастью и для нее, и для страждущего.

Один из тех редких случаев, когда лекарь под дланью Тавше не в силах помочь. Маг с перекошенным от боли ртом еще и обругал прибежавшую на зов лекарку. Хорошо, что не проклял. Он выглядел злобной и склочной личностью, ничего удивительного, что выискались зложители, захотевшие его отравить. Впрочем, Зинта тут же себя одернула: стыдно для доброжительницы такое думать.

Разглядывая по дороге домой железные завитушки на балконах, флюгера на крутых черепичных крышах, по большей части изображающие собак – считалось, что это угодно четверке великих псов, витрины лавок, наряды встречных дам, она вскоре избавилась от досады. Подумаешь, обругали. Вокруг столько чудесного – глаза разбегаются, а она будет переживать из-за чьей-то брани и уплывшего шанса заработать несколько серебряных монет?

Эдмар уже вернулся из библиотеки и, с ногами забравшись в кресло, обитое вытертым цветастым штофом, читал истрепанный учебник истории. На объемистом подлокотнике-валике стояла кружка с молоком. Он пристрастился к молоку, Зинта это одобряла: помогает залечивать кожу после ожога, вдобавок это лучше, чем хлестать всякую дрянь, до которой бывают охочи парни его возраста. Косая темная челка падала на глаза. Он уже спрашивал, нельзя ли хотя бы челку выкрасить, чтоб были вишневые, синие или фиолетовые пряди, красиво же будет… Про себя ужаснувшись, Зинта категорически сказала нет – «если не желаешь, чтобы тебе на улице нос расквасили и крашеные патлы откромсали, доброжителям это не понравится».

Кроме как испакостить собственные волосы, у него было еще два заветных желания: во-первых, вернуться в свой мир, во-вторых, до тех пор, пока не найден способ побега, нанять домработницу. Похоже, мальчишка всерьез настроился заработать на прислугу. Однажды поинтересовался, сможет ли Зинта его вылечить, если он подхватит какую-нибудь заразу: мол, это важно – «рабочий вопрос». Неужели и впрямь решился пойти в подмастерья к мусорщикам или золотарям? По крайней мере, услышав утвердительный ответ, он непонятно ухмыльнулся. После некоторого раздумья Зинта расшифровала выражение его лица как ироничную и чуточку горькую гримасу гордого существа, решившегося переступить через свою гордость ради достойной цели. Ну-ну, посмотрим, чем это закончится.

Она тоже налила себе молока и вздохнула, пристраиваясь на стуле у окна:

– Жалко, на пирожные денег не хватило.

– Погоди, еще поедим пирожных. И шоколада. Во что бы то ни стало выясню, где его тут продают из-под полы.

– Нигде не продают, еще чего не хватало!

– Существует же контрабанда, и должны быть отлаженные каналы сбыта…

– С этим злом борется добрый управитель портовой таможни. Я слышала, это суровый и ответственный доброжитель, мимо него ни один гнупи не прошмыгнет, ни один чворк не проползет, и все боятся его прогневать.

– Так, может, он и ведает подпольной торговлей?

– Постыдись возводить хулу на почтенных доброжителей!

– Да я не возвожу, просто высказываю предположения… – Эдмар обезоруживающе улыбнулся – этот паршивец умел обезоруживающе улыбаться – и перевел разговор на другую тему: – А что там были за пирожные?

– С корицей и кремом из взбитых сливок, я всего два раза такие ела. Если б я смогла вылечить того доброго мага, сегодня состоялся бы третий раз, и ты бы тоже попробовал эту вкуснятину.

– Ты – и не смогла кого-то вылечить?