Историчесие повести - Эдуард Борнхёэ

Я же постараюсь накануне вечером под каким-нибудь предлогом попасть в замок, останусь там на ночь и буду за всем следить, чтобы неожиданно не случилось беды. Если появится какая-нибудь опасность, я сейчас же из замка подам знак. Мой верный товарищ, ристиский Прийду, будет на первых дровнях… Но что это за крик?..

Крыыт бежала, как испуганная лань. Опасность, угрожающая сыну, исторгла из груди матери болезненный вопль. Думая, что за ней уже гонятся, она опрометью выбежала из развалин и только далеко в зарослях остановилась перевести дух. Среди развалин сновали черные тени. Ночь была тихая, и голоса были слышны ясно.

По-моему, это кричала какая-то перепуганная женщина.

Глупости! Разве женщина решится забрести сюда в полночь?

Я слышал крик совы.

Конечно, сова и больше ничего.

Это, видно, не к добру.

Сова заухала — быть беде.

Ты веришь бабьим сказкам? Сова — глупая тварь, она в человеческих делах ничего знать не может, а тем более предсказывать.

Дай бог!

12

Накануне Фомина дня кузнец Виллу с большим бочонком вина явился в Вильяндиский замок. Его, как старого знакомца и приятеля комтура, беспрепятственно впускали сюда в любое время. Кузнец имел обыкновение каждый раз, возвратясь из чужих стран, приносить в дар комтуру либо охотничью собаку, либо бочонок лучшего виноградного вина. Раньше он всегда навещал комтура на следующий день после возвращения. Теперь же он опоздал с подношением подарка на целых две недели, но зато подарок был ценнее, чем когда-либо раньше. Комтура не было дома, и кузнец остался в замке ждать его. Чтобы не так скучно было дожидаться, он приказал на свой счет привезти из города целую бочку самой крепкой водки и устроил вечером веселый кутеж; для воинов замка. Время от времени он бродил по двору и всем закоулкам замка, болтал с воинами, просился к ним на ночлег и обещал доставить еще бочку водки.

Поздно вечером у ворот замка появилась ристиская Крыыт и попросила, чтобы ее провели к комтуру. Стража не пропустила ее в замок, сказав, что комтур уехал. Крыыт притаилась за воротами и стала ждать. Продрогла она так, что зуб на зуб не попадал. Наконец послышался звон колокольчиков и топот копыт. Великолепные сани, в которых сидел комтур с двумя орденскими рыцарями, подъехали к воротам. Господа были в веселом настроении — они возвращались с празднества, от богатого владельца мызы, на дочери которого собирался жениться племянник комтура, Гос-вин Герике младший. Сегодня состоялась помолвка.

Господин комтур, господин комтур! — послышался у самой дороги жалобный голос, и Крыыт упала на колени в снег. — Позвольте сказать одно слово!

От этой женщины я до самой смерти не избавлюсь, — с досадой проворчал комтур. — Что тебе еще от меня нужно, старуха? Разве я не сказал тебе в прошлый раз, чтобы ты мне на глаза больше не показывалась? Хотел бы я упрятать те. бя куда-нибудь в подземелье, чтобы ты наконец успокоилась! Убирайся прочь и благодари бога, что я сегодня хорошо настроен.

Замковые ворота поднялись, и лошади снова тронулись. Крыыт ухватилась за сани и сказала тихо, но внушительно:

Если вы меня не выслушаете, то завтра будете мертвы.

Стой, кучер! — крикнул комтур и выскочил из саней. — Что ты бредишь, женщина?

Жизнь ваша и всех немцев в моих руках! — зашептала Крыыт. — Проведите меня куда-нибудь, где я могла бы поговорить с вами с глазу на глаз. Исполните мою просьбу, господин комтур, не то случится страшное несчастье.

Ступай за мной, — сказал комтур. Орденским рыцарям он велел ехать дальше и повел Крыыт в пустую сторожевую будку.

Говори, старуха, но остерегайся пустой болтовни! — сказал он сурово.

Сперва обещайте исполнить одну мою просьбу, — попросила Крыыт. — Я прошу только сохранить жизнь моему сыну.

Кто же посягает на его жизнь?

Вы, господин комтур.

Ты с ума сошла?

Вы властны над жизнью и смертью Прийду. Если вы подарите мне его жизнь, то и ваша будет спасена.

Говори скорее, потом посмотрим.

Нет, сначала обещайте вернуть мне моего сына живым, если он попадет в ваши руки.

А если он виновен?

Он ни в чем не виновен. Злодеи увлекли его положному пути, так что он может стать соучастником страшного преступления. От этого я хочу его спасти.

Если он невиновен, то его жизни ничто не угрожает. А теперь говори, да поскорее, иначе я силой развяжу тебе язык.

Раньше обещайте…

Комтур распахнул дверь и кликнул слуг.

— Господин комтур, не зовите слуг, я все расскажу! — закричала Крыыт. — Тогда вы сами убедитесь, что за Прийду нет никакой вины, во всем виноват проклятый кузнец!

Комтур велел слугам, прибежавшим на зов, подождать и снова затворил дверь. И Крыыт рассказала все, что слышала в развалинах древней крепости. Ее неугасимая ненависть к кузнецу сказалась в том, что она, передавая комтуру подслушанные ею слова Виллу, прибавляла к ним от себя страшные проклятия и ругательства, которыми он якобы осыпал рыцарей и немцев. Неизвестно, что больше побудило ристискую Крыыт к предательству — страх за жизнь сына или желание отомстить кузнецу.

Вы теперь сами видите, господин комтур, что Прийду ни в чем не виновен, а во всем виноват этот чертов кузнец; он, наверно, сейчас уже в замке и ждет минуты, когда сможет погубить вас и всех немцев, — закончила Крыыт.

Твой сын и сам виноват, — сказал комтур, сдвинув брови. — Он разносит смуту, его нельзя оставлять среди крестьян. В знак благодарности, вняв твоей просьбе, я дарю ему жизнь, но присуждаю к вечному заточению… Молчать! Ни слова больше! Сама ты останешься на ночь здесь под стражей, чтобы твой болтливый язык не причинил какого-либо вреда. Если твой сын действительно будет находиться на первых дровнях, я велю его вытащить из мешка живым, и ты сможешь взглянуть на него в последний раз. После этого он никогда больше не увидит солнечного света. Та же участь постигнет и тебя, если ты хоть раз еще покажешься около замка.

Господин комтур, еще одно слово! — закричала Крыыт в диком отчаянии; но комтур уже вышел и запер дверь на замок.

Тем временем кузнец Виллу сидел в жарко натопленной комнате, щедро угощая воинов. Лица у людей горели, кое-кто храпел за столом, положив голову на руки; другие валялись на полу, а кузнец снова и снова наполнял кружки, приговаривая, что сегодня должны быть опорожнены две бочки.

— Давайте сегодня веселиться, ибо завтра, может быть, придется распрощаться с жизнью! — притворно посмеивался он.

Слуги не заставляли себя просить, а храбро пили, хвалили щедрость кузнеца и осуждали скупость рыцарей, которые никогда не устраивали им подобных пиршеств.

Была уже ночь, когда кузнеца известили, что ком-тур возвратился и зовет его к себе.

— Я скоро вернусь, — сказал Виллу, вставая. — Пейте, люди, пока есть что пить! На том свете виноградников нет!..

Он взял бочонок под мышку и последовал за слугой. Тот привел его в высокую комнату с узкими окнами; здесь горели восковые свечи и на столе блестели золотые и серебряные кубки. Комтур и несколько рыцарей сидели за столом и пили дорогое вино. Комтур благосклонно выслушал приветствие кузнеца и сказал:

— Это хорошо, кузнец, что ты не забываешь старых друзей. В этом году ты заставил себя ждать дольше, чем обычно. Может быть, ты медлил потому, что я в тот раз тебя немного рассердил? Помиримся! Я здесь, перед моими братьями по ордену, прошу у тебя прощения. Ты теперь удовлетворен?

Виллу не сразу нашелся что ответить.

— Ты все гневаешься? — продолжал комтур. — Ну, послушай тогда, что я еще сделал для нашего примирения. Ты по-прежнему считаешься крепостным Вильяндиского замка, но ты так долго и честно служил ордену как воин и изготовил ему столько хорошего оружия, что у нас давно уже было решено отпустить тебя на волю. Я тотчас же после ссоры с тобой просил ландмейстера о твоем освобождении, но из-за войны ответ задержался, и мы его только недавно получили. Теперь я спрашиваю тебя: хочешь ли ты быть вольным человеком?

Хочу, — ответил кузнец глухим голосом.

Тогда поставь бочонок и подойди сюда!

Кузнец исполнил приказание.

Стань на колени! — сказал комтур.

Кузнец помедлил минуту, но потом с хмурым видом стал на одно колено. Комтур дал ему легкую пощечину и сказал:

— Пусть это будет последней пощечиной, которую ты, как крепостной раб, должен был покорно стерпеть. Как вольный человек, ты впредь никому не должен позволять бить себя. Встань и возьми свою вольную.

Комтур взял со стола пергамент с большой печатью и передал его Виллу. Затем он поздравил кузнеца и пожал ему руку.

Рука Виллу дрожала, когда он прятал за пазуху драгоценную грамоту; милость- комтура так глубоко тронула его доброе сердце, что он едва сдерживал слезы. Он не мог вымолвить ни слова. Комтур долго молчал и смотрел на кузнеца, как бы чего-то ожидая.