Бумажные книги Лали - Федор Кнорре

Птицы проснулись и начали посвистывать, и перекликаться, и перепархивать среди кустов.

Истекала последняя минута ожидания начала Первого Прямого Визуального Контакта «Земля — Новая».

— Почему я должна их называть разбойниками? — тихонько спросила Лали.

— Ну, безобразниками. Ведь это самовольная группа. Они вылетели на Землю, когда совсем не было надежды, что мы сумеем справиться с кометой!.. Судя по визгу и крику, они сейчас тут появятся!.. Вот они!

Действительно, они уже были тут.

Они не бежали, а передвигались короткими перебежками — от одного чуда к другому.

Маленький рыже-белый терьер Рока с лаем бросился навстречу пришельцам. Его вид, его крепкий, отрывистый голос, быстрота движений вызвали новый прилив восторга узнавания.

— Это небольшое животное и есть пес! — взволнованно объяснил своим малышам подросток-новик. — Вот это называется шерстка, она теплая, ее можно погладить рукой, видите?

— Его зовут Рока, — пояснил Фрукти. — Он любит играть с антилопой и умеет ругаться с попугаем! Замечательная собака, верно?

— Оно меня лизнуло! — с восторгом и гордостью закричала зеленая девочка.

— Доброе чудовище! Он вылез из воды!

Чудик бросил беглый взгляд вверх на полусферы и негромко сказал:

— Прямой контакт есть! Они все видят. И слышат, конечно. Громадный интерес… — Он как будто недоверчиво прислушался и, убедившись, договорил: — Да, вся планета сейчас нас видит и действительно… они испытывают чувство волнения.

— Чудик! Нас сейчас видят на вашей славной планетке? Им хорошо все видно?

— Они слышат каждый шорох и видят все разом и все подробности… Вон там валяется в траве наш мальчик и держит перед глазами руку, по ней ползет рогатый жук-олень, в глазах у малыша застыло чудо. Да, так оно и есть, — встречаются две жизни. Впервые.

Попугай, не находя себе места от желания как-нибудь вмешаться и обратить на себя внимание, уловил мгновение тишины и заорал скандальным голосом:

— Что тут смешного!.. Что?.. Что?.. Ша-арик ма-а-аленький!.. Давай соврем!

Непомник брызнул на него водой из чашки и сердито шикнул. Попугай от оскорбления закатил глаза и рухнул на спину, изображая глубокий обморок. Повиснув вверх лапами на жердочке, точно некая бесчувственная груша, по обыкновению, приоткрыл щелочку хитрого глаза.

Прат вдруг вздрогнул, поднял голову, обвел своими слепыми глазами мерцающий купол работающих полусфер, всю просторную поляну, полную детей, и тихонько тронул плечо профессора Ива.

— Поразительно… — шепнул он, — я сам не могу поверить: я вижу!.. Вероятно, все это видят они оттуда: вон стоит моя милая Лали… Нет, разве я могу поверить, что увидел ее впервые в жизни? Я столько лет ее знаю, как самого себя.

— Вот вам Лали! — крикнула Оффи. Она стояла, держа за руку двух девочек-новиков. — Вот это она!

— Как будто бы мы ее и так не узнали! Лали!

— Лали! Лали!

— Подойди и стань вот тут, рядом со мной, Лали, будь добра! — неожиданно таинственно воскликнул Чудик. — Неважно, куда ты повернешься лицом. Они видят тебя со всех сторон. Они на минутку хотят тебя увидеть просто так, когда ты ничего не рассказываешь. Можешь ничего не говорить… Ну, просто подними обе руки вверх, они поймут, что ты приветствуешь нашу Новую.

Лали встряхнула головой, просияла счастливой улыбкой, чуть не вскинула руки и вдруг испуганно схватилась за левое плечо.

— Ой, Чудинька, кажется, я не могу поднять руки! — Она, густо краснея, шепнула едва слышно: — У меня, понимаешь ли, рукав… Я еще сегодня все хотела и не успела зашить…

— Они привыкли, знают, что у тебя немножко надорван по шву рукав под мышкой. Не бойся, они тебя ведь любят!

И Лали, смущенно хмыкнув, без колебаний вскинула высоко обе руки.

Несколько секунд прошло в напряженном молчании. Лали полувопросительно смотрела на Чудика, ждала. И вдруг, робко и растроганно улыбнувшись, закинула голову и, обращаясь куда-то в пространство, где за мерцающим куполом полусфер горели бесчисленные звезды ночного неба, воскликнула:

— А мы, земляне, вам отвечаем: спасибо!

Чудик удовлетворенно наклонил голову и заговорил:

— Новая приветствует собрата по Космосу!.. Конечно, мы поможем вам освоить технику, необходимую, чтоб сделать вашу планету управляемой. Ведь это вы открыли нам глаза на целый мир. Вы научили нас первым шагам сочувствия и сострадания к тем, кто жил до нас, к инопланетным людям и животным, растениям, ко всем жизням. Мы перестроим у себя все. У нас на Новой все мечтают теперь о лучшем будущем. Ваши маленькие и большие животные, звери, тоже войдут в нашу жизнь, мы сделаем их своими друзьями. Несчастные, первобытные ваши дикие предки и те сумели приручить вот этих животных, собак. Можете не сомневаться, что мы сумеем приручить, подружить с нами всех остальных! У нас будет ночь и будет день, тепло и холод, и облака, похожие только на облака, и мы заключим вечный мир с природой. Сила Разума и Сердца разумных обитателей планет — не для вечной борьбы на уничтожение, а для защиты слабых, преодоления страха и недоверия.

У нас, конечно, как и во всем Космосе, нет бессмертия, этого глупого суеверия, порожденного нелепой жадностью. Люди, как все живое, умирают по закону сохранения жизни, смены, омоложения всего живущего.

Вы нам ужасно нужны — мы многое хотим заимствовать у вас! Пускай и наши ребятишки будут подольше просто детьми, спят и играют вместе с какими-нибудь глупыми мартышками и делятся с ними поровну бананами, чтоб маленькие копытца ваших горных козочек стучали, как тут, взбегая по ступенькам террасок, чтоб все звери доверчиво просовывали свои любопытные морды в незакрытые окна и белки залезали в карман за орехами, чтоб, как сегодня, у вас животные из лесу бежали прятаться от дождя и холода или от страха к людям в их жилища, чтобы дети засыпали, обняв какого-нибудь любимого кабаненка или енота. И в тот день, когда у какого-нибудь человека будет приходить к концу естественный срок его жизни, потому что на всех планетах он все-таки обязательно приходит к концу, хоть в глубокой старости, чтоб последние его дни и минуты в нем не оставалось бы ни капли бесполезной досады, горечи, зависти, злобы, чтоб он был не одинок и, кроме молчаливо собравшихся вокруг него близких людей, он мог зарыться рукой в гриву старого приятеля льва, чтоб какой-нибудь суслик, сидя у него на одеяле, теребил от сочувствия его складки лапками, чтоб чей-нибудь шершавый братский язык лизнул на прощание ему руку в тот миг, когда он в последний раз мирно улыбнется им всем на прощание… Что, малыш, ты хочешь что-нибудь сказать? Тебя сейчас все видят у тебя дома, на Новой. Говори!

Мальчик стащил маску поросенка и открыл разгоряченное лицо, испачканное в шоколаде.

— Скажу!.. Эй, мы тут!.. Да здравствует эта милая Земля! Вот это планета! Мы ее уже полюбили! Мы ведь никогда ни с кем не дружили, ни за кого не пугались, пока не начали слушать Лалины сказки! Мы никого в жизни никогда еще не кормили из рук, не гладили, не держали в руках, а это так замечательно, когда в ответ тебе вдруг лизнут руку, это так удивительно приятно! Ой, ну вы потом все сами увидите! В общем, да здравствует Земля!