Тайны острова Плам - Нельсон Демилль

– Нет, мадам.

– Это маленькая обсерватория в Саутхолде. Гордоны заинтересовались астрономией.

Для меня это оказалось новостью. Можно подумать, что люди, весь день под микроскопом изучающие микробов, вряд ли захотят ночью смотреть через линзы. Никогда нельзя заранее знать.

– А катание на катере? – спросил я.

– С этого места можно спустить лишь каноэ. Земля находится на высоком утесе, и поднять туда ничего, кроме каноэ, не удастся.

– Но можно же вытащить катер на пляж?

– Наверное, можно во время прилива, однако на этой полосе берега много опасных скал. При отливе, вероятно, можно встать на якорь, затем вплавь или пешком отправиться к берегу.

– Они не говорили, что собираются заняться земледелием?

– Нет. Земля для этого не пригодна. Разве я вам не говорила?

– Не помню.

– Я помню, что говорила, – сказала она. – Растительность на утесе долго приспосабливалась к ветрам и соленой воде. Поближе к берегу можно попробовать выращивать овощи.

– Конечно. – Я попытался придать разговору иное направление. – Какое у вас сложилось впечатление о Гордонах?

Она взглянула на меня и задумалась.

– Замечательная пара. Очень любезные люди.

– Они были счастливы?

– Похоже, что да.

– Они радовались своей покупке?

– Пожалуй.

– Они сами обратились к вам по поводу продажи земли?

– Да. Сначала они наводили справки. Это стало известно, прежде чем они пришли ко мне. Когда они спросили меня о земле, я сказала, что не хочу продавать ее.

– Почему?

– Видите ли, я не люблю продавать землю.

– Почему?

– Землю нужно держать в собственных руках и передавать потомству. Я получила несколько участков земли в наследство по линии матери. Участок, который Гордоны хотели приобрести, достался мне по линии отца. Муж взял с меня обещание не продавать землю. Он хотел, чтобы она досталась детям. Но речь шла всего об одном акре. Вообще-то, мне деньги были не нужны, но Гордонам очень хотелось приобрести участок. Я спросила детей, и они ответили, что отец не стал бы возражать.

Меня всегда удивляло, что вдовы и дети, безуспешно ломавшие голову над тем, какой подарок купить отцу к Рождеству, точно знали его желания, после того как он отошел в мир иной.

Миссис Уили продолжала:

– Гордоны понимали, что землю нельзя застраивать.

– Вы это говорили, – прервал я ее. – Вы не думаете, что именно по этой причине двадцать пять тысяч долларов намного превышали ее рыночную цену?

Она устроилась поудобнее в своем деревянном кресле и сказала:

– Я также дала им право прохода через мою собственность. Посмотрим, по какой цене эта земля пойдет, когда агент выставит ее на продажу.

– Миссис Уили, я не придираюсь к вам из-за того, что вы продали землю по хорошей цене. Я никак не пойму, почему Гордонам она была так нужна.

– Я рассказала вам то, что они мне говорили. Это все, что я знаю.

– От вида на залив, наверное, захватывает дух, раз они отдали двадцать пять тысяч долларов.

– Совершенно верно.

– Вы сказали, что сдаете в аренду обрабатываемую часть земли?

– Да. Мои дети не любят возиться с землей или выращивать виноград для виноделов.

– Гордонам это не пришло в голову? Я имею в виду то обстоятельство, что вы сдаете землю в аренду.

– Думаю, пришло.

– И они не поинтересовались, можно ли арендовать часть утеса?

– Нет, – ответила она, немного подумав.

Я посмотрел на Бет. Очевидно, в этом не было никакой логики. Два государственных служащих, которых в любую минуту могут перевести на другое место работы, снимают дом на южной части залива, затем за большие деньги покупают акр земли на северной части, чтобы иметь еще один вид на море. Я спросил:

– Если бы они захотели взять в аренду акр утеса, вы бы согласились?

– Я бы предпочла именно это.

– Сколько бы вы тогда брали с них ежегодно?

– Ну... не знаю... земля бесплодна... Думаю, тысячу долларов было бы справедливо. Уж очень красивый вид открывается оттуда.

– Вы не могли бы показать нам эту землю? – спросил я.

– Я покажу вам дорогу. В конторе графства вы можете найти план этой земли.

– Были бы вам весьма благодарны, если бы вы проводили нас, – сказала Бет.

Миссис Уили посмотрела на часы, потом на Бет.

– Хорошо. – Она встала. – Я сейчас вернусь.

Она вышла через раздвижную дверь.

– Строптивая старая клуша, – сказал я Бет.

– Ты видишь в людях самое плохое.

– На этот раз я веду себя прилично.

– И это, по-твоему, прилично?

– Да, я веду себя хорошо.

– Жутко.

Я сменил тему:

– Гордонам пришлось стать владельцами этой земли.

Она утвердительно кивнула.

– Почему?

– Не знаю... Объясни мне это.

– Подумай сама.

– Хорошо...

Миссис Уили вышла из задней двери, оставив ее незапертой. В руках она держала бумажник и ключи от автомобиля. Она пошла в сторону своей машины, серому "доджу" пятилетней давности. Будь ее муж жив, он бы не стал ее упрекать.

Я сел в машину Бет, и мы поехали следом за Уили. Дорожный знак указывал направление "Пеконик". По обе стороны дороги росло много виноградников, всюду висели деревянные позолоченные или лакированные таблички с именами владельцев. Виноград удался на славу и обещал отличный урожай.

– Картофельная водка, – обратился я к Бет. – Вот что мне нужно. Достаточно всего двадцать акров и тишина. "Кори и Крумпински", превосходная картофельная водка, натуральная, ароматизированная. Я попрошу Марту заняться поваренными книгами и закусками – моллюски, жареный картофель в тесте, устрицы. Высшее качество. Что скажешь?

– Кто такой Крумпински?

– Не знаю. Парень. Польская водка. Стенли Крумпински. Продукт рынка. Сидит на крыльце и произносит загадочные слова о водке. Ему девяносто пять лет. Его брат-близнец Стивен пристрастился к вину и умер в тридцать пять лет. Как?

– Дай мне поразмыслить над этим. Между тем этот бешено дорогой акр земли стал загадкой, если предположить, что Гордоны могли взять его в аренду за тысячу долларов в год. Связано ли все это как-то с убийством или нет?

– Пожалуй. С другой стороны, Гордоны, возможно, либо просчитались, либо что-то задумали. Не исключено, что они придумали, как обойти запрет на застройку. Следовательно, за двадцать пять тысяч долларов они становились полными хозяевами земли на берегу моря, стоимость которой возросла бы до ста тысяч. Чистая прибыль.

Бет кивнула.

– Придется выяснить сравнительные цены на землю. Ты, очевидно, придумал еще какую-нибудь версию?

– Похоже.

После короткой паузы она сказала:

– Им нужна была своя земля. Правильно? Зачем? Чтобы строить? Получить право на проведение дороги? Создать государственный парк? Найти нефть, газ, уголь, алмазы, рубины?.. Что стоит за всем этим?

– На Лонг-Айленде нет ни ископаемых, ни ценных металлов, ни самоцветов. Только песок, глина да скалы. Даже я это знаю.

– Хорошо... но ты напал на след.

– Ничего конкретного. У меня такое чувство, словно я знаю, что относится к делу, а что нет, как во время теста на ассоциации. Понимаешь? Ты видишь четыре картинки, на которых изображены птичка, пчела, медведь и унитаз. Надо определить, что не вписывается в общую картину.

– Медведь.

– Медведь? Почему медведь?

– Он не летает.

– Унитаз тоже не летает, – сказал я.

– Тогда медведь и унитаз не на месте.

– Ты же не... Как бы то ни было, я знаю, что в цепи фактов на месте и что нет.

– Ты, наверное, снова слышишь свой резкий звук?

– Есть немного.

Уили свернула на маленькую изрезанную колеями проселочную дорогу, шедшую параллельно утесу. Сейчас мы находились в пятидесяти ярдах от него. Проехав еще несколько сот ярдов, она затормозила посреди дороги. Бет подъехала к ее машине.

Уили вышла, и мы последовали за ней. Пыль пропитала нас и наши машины – как с внешней, так и с внутренней стороны.

Мы подошли к Уили, стоявшей у основания утеса. Она заметила:

– Уже две недели нет дождя. Виноградари довольны. Они говорят, что в такую погоду ягоды становятся слаще и не такими водянистыми. Виноград можно убирать.

Я стряхивал пыль с тенниски и лица, мне все было безразлично.

– В это время года картофель тоже не нуждается во влаге, – продолжала миссис Уили. – А вот овощам и фруктовым деревьям хороший дождик не помешал бы.

Мне на это было наплевать, но я не умел выразить свои чувства так, чтобы это не звучало оскорбительно.

– Наверное, одни молят о дожде, другие – о солнце, – заметил я. – Такова жизнь.

Уили посмотрела на меня.

– Вы ведь не здешний?

– Нет, мадам. Зато у моего дяди здесь свой дом. Гарри Боннер. Он брат моей мамы. У него есть ферма в Маттитаке. Словом...

– Да, знаю. Его жена Джун умерла примерно в то же время, что и мой муж.

– Да, верно. – Меня не очень удивило, что Маргарет Уили знает дядю Гарри. Постоянных жителей здесь, как я уже упоминал, тысяч двадцать, что ровно на пять тысяч меньше, чем работает в Эмпайр стейт билдинг. Не думаю, чтобы все двадцать пять тысяч человек, работающие в Эмпайр стейт билдинг, знали друг друга. Как бы то ни было, Маргарет и, думаю, ее покойный муж знали Гарри и усопшую Джун. У меня возникла забавная мысль свести вместе Маргарет и сумасшедшего Гарри, тогда оба поженятся, она умрет, и мне достанутся тысячи акров недвижимости в Норт-Форке. Конечно, сперва придется убрать своих кузенов. Похоже на пьесу Шекспира. Меня преследовала мысль, что в своих рассуждениях я не могу избавиться от категорий семнадцатого века.