Голубые солдаты - Петр Игнатов

Наконец наступил самый опасный момент. Проскользнув мимо постового внутренней цепи охраны, Рязанов скрылся за ближайшим резервуаром. Я приник к земле, замер от напряжения. Мимо прошел часовой. Прошел, буркнул что-то встречному часовому и повернул назад. Мне казалось, что он взял чуть-чуть правее и вот-вот заденет меня сапогом. К счастью, я ошибся. Прошло минуты три, не больше, прежде чем Рязанов вернулся, но мне чудилось, что я прождал его чуть ли не полчаса. Он слегка стиснул пальцами мне плечо, давая знать этим, что две термитные мины с часовым механизмом благополучно установлены, и мы двинулись в обратный путь. Теперь впереди полз я. Часовой внешней цепи охраны и на этот раз не заметил ничего.

Бодюкову и Колесову также повезло. Правда, у склада бомб посты располагались значительно реже, может быть, потому, что бомбы хранились без взрывателей и, по сути дела, являлись довольно безопасными чушками, начиненными толом. Наш расчет строился на том, что тол обязательно сдетонирует при взрыве термитных мин…

До появления наших бомбардировщиков оставалось около часа.

Я лежал в лесных зарослях против склада горючего, прислушиваясь к голосам часовых, которые непрерывно прохаживались по поляне.

Где-то во тьме, так же как и я, притаились мои друзья и, вероятно, так же как и я, нетерпеливо поглядывали на часы, волновались, думали о том, сработают ли мины, не помешает ли что-нибудь успешному завершению операции. Впрочем, не только об этом думалось в те медленно ползущие минуты напряженного ожидания. Перед мысленным взором всплывали образы родных, картины прошлого — все то, что бережно хранилось сердцем всегда и всюду…

В половине третьего на аэродроме внезапно началась суета. Я встревожился. В голову хлынули мрачные мысли. Не перехватили ли гитлеровцы нашего донесения на Большую землю и не удалось ли им расшифровать его? А может быть, кто-либо из часовых случайно наткнулся на установленные нами мины и поднял тревогу? И наконец, не попался ли кто-нибудь из наших в руки гитлеровцев?..

Мне уже не лежалось на месте. Обойдя склад горючего, я выбрался к границе взлетного поля аэродрома и только теперь понял, что происходит. Тележки с маскировочными деревьями медленно оттягивались к лесу. Вокруг самолетов шла какая-то возня. Невдалеке от меня машина провезла два прицепа, нагруженных бомбами. Затем проследовали два бензовоза. Все это свидетельствовало о том, что бомбардировщики готовились к очередному ночному вылету.

Я взглянул на часы. Стрелки показывали сорок семь минут третьего. До взрыва мин оставалось двадцать три минуты, до прибытия наших самолетов — тридцать три минуты. Если «юнкерсы» поднимутся в воздух до взрыва мин на складах, операция сорвется: бомбить пустой аэродром совершенно бесполезно. Но даже если мины взорвутся раньше, «юнкерсы» все равно сумеют покинуть аэродром!

Надо было прибегать к крайней мере, предусмотренной нашим планом: немедленно поднять панику на аэродроме. Но это означало подвергать смертельному риску всю мою группу. Ведь если не сработают мины и наши бомбардировщики чуть запоздают, ни один из нас не уйдет отсюда живым. И все же иного выхода не было.

Чувствуя, как все тело покрывается холодным, клейким потом, я вложил в ракетницу желтую ракету и, крепко сцепив зубы, сделал выстрел. С шумом и свистом ракета взвилась к небу, громко хлопнула и на несколько мгновений осветила весь аэродром: ползущие тележки, распластавшие крылья «юнкерсы», механиков и солдат, возившихся возле них. С лихорадочной поспешностью я метнул одну за другой две гранаты в сторону ближайшего самолета. Две огненные вспышки, два отрывистых взрыва, и тотчас рассыпалась частая дробь моего автомата. Она слилась с грохотом гранатных разрывов и стрельбой на всех границах аэродрома. Это был огонь моих друзей.

Гитлеровцы заметались как угорелые. Их крики, вопли смешались в какой-то дикий вой. Со всех сторон неслось истошное: «Партизанен! Партизанен!»

Я знал, что через минуту-две они опомнятся, поймут, что нас, нападающих, всего несколько человек, и тогда наступит быстрая и трагическая развязка…

И вдруг над складом горючего взметнулся огромный столб желтовато-багрового пламени, а в следующее мгновение небо дрогнуло от взрыва на складе бомб. Стало светло как днем. Казалось, весь лес сразу вспыхнул бушующим, клокочущим огнем.

Еще никогда мне не приходилось наблюдать такой паники, какая царила теперь на аэродроме. Прекратив стрельбу, я бросился в глубь леса. Никто не преследовал меня. Споткнувшись о какой-то пень, я перевернулся через голову и, больно ударившись плечом о ствол дерева, упал навзничь. А в небе уже шарили лучи прожекторов, и где-то, совсем близко, лаяли громко зенитки. Я не слышал гула наших бомбардировщиков, но догадался, что они приближаются. Ноющей, непослушной рукой я вложил в ракетницу красную ракету, пальнул в сторону аэродрома. Почти одновременно такие же ракеты вспыхнули еще в четырех местах. Их ярко-багровый свет как бы возвещал о том, что все мои друзья были целы…

И тут началась бомбежка. Земля заходила ходуном. Оглохший от грохота и рева, я видел, как взлетали в воздух обломки «юнкерсов» и как корчились в огне те из них, которые еще не были уничтожены прямыми попаданиями бомб.

Одна бомба разорвалась невдалеке от меня. Она напомнила, что надо уходить. Боль в плече уже не чувствовалась.

Окрыленный удачей, испытывая какое-то особо чудесное, вдохновляющее возбуждение, я пробирался через заросли, уходил все дальше от грозного пожарища, почти не веря в то, что цел и невредим.

Чудесно-радостной была встреча с друзьями у тригонометрического знака. Радостной потому, что задание было выполнено, что все мы снова собрались вместе.

Весь следующий день мы отсыпались на болотном островке, а ночью двинулись к торфяным болотам, где нам предстояло перейти через линию фронта к своим.

— Ну как, Маркова, по душе тебе наша работа? — спросил я Галю на одном из привалов.

Она кивнула, ответила с улыбкой:

— Да, по душе… И работа, и ваша группа.

— Эх, яблочко, и ты нам по душе, — дружески похлопал ее по плечу Колесов, как бы выразив своими словами наше общее отношение к ней.

Глава 12. ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ

Вечерело. Над дальним лесом пламенела заря заката. Откуда-то тянуло прохладным ветерком. Я сидел на ступеньках крыльца «школы», глядел на причудливые, чуть подрумяненные хлопья облаков, медленно плывших на восток, и вспоминал дни быстро закончившегося отпуска, отчий дом и такие же чудесные закаты над рекой Кубанью. Сейчас, словно не было никакой войны, вокруг стояла умиротворяющая тишина.

И вдруг из раскрытого окна голос дежурного;

— Игнатов, к начальнику!

Мечтательного настроения как не бывало. Спустя минуту я уже стоял перед полковником Тепловым.

— Садитесь! — Теплов указал на стул у стола, на котором лежала развернутая карта, спросил: — Как самочувствие?

— Отличное! — отозвался я.

— Это хорошо, — кивнул с улыбкой Теплов и, помолчав немного, сказал: — ну а теперь, после отдыха, за дело. Обстановка на нашем фронте сейчас очень тяжелая. Гитлеровцы сосредоточили здесь большие силы и грозную боевую технику. — Полковник провел карандашом вдоль линии, обозначавшей на карте железную дорогу. — По этой магистрали противник ведет переброску сил для нового наступления. — Карандаш очертил кружком несколько населенных пунктов. — Наша разведка донесла, что концентрация войск немцев происходит в этом районе. Мы получили задание уточнить полученные сведения и, если они подтвердятся, сорвать доставку живой силы, боеприпасов и техники гитлеровцев по этой дороге.

Я не отрывал глаз от карандаша. Вот он скользнул к западу и очертил новый кружок.

— Этот железнодорожный мост находится за линией фронта и имеет большое стратегическое значение. Как видите, вокруг — леса и болота. Здесь базируется партизанский отряд. Вчера оттуда прибыл связной с очень любопытным сообщением. Оказывается, партизаны уже совершали налет на мост, пытались вывести его из строя, но ничего не вышло. Во-первых, гитлеровцы усиленно охраняют все подступы к мосту, и, во-вторых, партизаны слабо знакомы с подрывным делом, у них нет минеров. Надо им помочь.

Полковник оторвал глаза от карты. Наши взгляды встретились.

— Догадываетесь, зачем я вызвал вас?

— Мост? — коротко спросил я.

— Он самый, — подтвердил Теплов. — В лоб его не взять. Все попытки нанести удар с воздуха были неудачны. В небе непрерывно барражируют истребители, на земле — мощная зенитная оборона. Поэтому нужно искать слабое место.

— Ясно, товарищ полковник! — сказал я.

— А раз ясно, то времени терять не будем, — продолжал Теплов. — Послезавтра ночью вас будут ждать вот здесь, в районе села Ольховки. — Новый кружок на карте. — Туда вас перебросят самолетом. На подготовку остается немногим больше суток.