S-T-I-K-S. Паломник - Валерий Сопов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При виде инвалида ментата буквально перекосило. Однако он не стал пояснять, что его подпись под свидетельством о смерти Бурого и Резака, будет не более чем фикцией. Поскольку он не в силах подтвердить добросовестность слов Паломника. Признаваться в таком, значит поставить под сомнение свою квалификацию. К тому же Седой наверняка приплачивал ментату за оказанные услуги. Так что тот пошел на откровенный подлог, заверив своей подписью правдивость слов Паломника, касательно обстоятельств гибели Бурого и Резака.
Помимо свидетельства о смерти необходимо было подтвердить наличие и целостность залогового имущества в соответствии с договором займа. Не слишком понятно, кому и зачем это понадобилось, во всяком случае наверняка не Бурому и Резаку, но правила необходимо выполнять не зависимо от их разумности. На этом зиждется любая административно-бюрократическая система. Поэтому Седой вытащил из сейфа в стене небольшую деревянную коробку и высыпал на стол вещи, которые в ней находились. Оттуда же была извлечена и опись, наличествующая двадцать семь пунктов. После чего ростовщик стал зачитывал каждую строчку и демонстрировал предмет на столе ей соответствующий. Как ему это удавалось, Паломник не слишком понимал, поскольку сам бы не в жизнь не отличил бы указанную в описании под номером семь «Металлическую пластину серебристого цвета, странным образом искривленную » от «загогулины серебристого металл непонятного назначения» под номером восемнадцать. Что объединяло все предметы, так это то, что по поводу любого из них была справедлива приписка: «непонятного назначения».
Ментат заверил своей подписью сохранность залогового имущества и сухо раскланявшись удалился.
По хорошему, и Паломнику нечего было больше делать в Оружейной лавку. Но он не мог отвести глаза от невзрачного обруча, здорово напоминающего тот, который украшал голову внешника из разбитого НЛО. Только без синего камня по на ободе. И еще его привлекала штука, в которой при определенной доле фантазии можно было распознать кастет.
Седой заметил заинтересованность Паломника и предложил:
— Хочешь, продам все скопом за жалкие три тысяч споранов.
— Похоже с этим займом я здорово пролетел. Польстился на предметы, которые эти шустрики сняли с тела мертвого внешника. Непонятно где только нашли такого. А теперь мне думать, что с этим всем делать, — в сердцах добавил Седой, выплеснув наружу с трудом сдерживаемые эмоции. Позволил себе подобную несдержанность ростовщик постольку, поскольку не видел в Паломнике реального покупателя. Но тем не менее, тут же начал отрабатывать врожденную программу под названием «Развести лоха».
— Вещам, конечно же цены нет. Вот только ничего не работает. Если встретить кого-нибудь из Института, то все это можно и на белый жемчуг поменять
— Только как институтского найти? Мне не с руки. Я человек малоподвижных. Из стаба только трясучка и выгоняет. А тебе вполне может повезти. Покупай, дешево отдам.
А если споранов нет, готов все вещи в кредит дать. Под залог твоей инвалидной коляски.
Паломник буквально в восторг пришел от этой незамысловатой схемы, которая должна была бы немедленно загнать его в кабалу к ростовщику. Поскольку без средства передвижения он и сам из стаба не ногой, а стало быть тут же попадет в рабство к Седому. Это не говоря о том, что встретить сотрудника Института было так же «легко», как и познакомиться с Великим Знахарем. Все знали об их существовании. Только пересекался, в лучшем случае, один из ста тысяч.
И тем не менее, высказывать вслух все, что он думает о своем собеседнике, Паломник не стал. А придвинул к себе обруч и кастет, поинтересовался: «А это за сколько продашь?».
— Не хотелось бы разбивать комплект по частям, — притворно демонстрируя свою незаинтересованность, заявил Седой. Но тебе, в виде исключения, уступлю за пятьсот споранов. Уж очень ты мне нравишься.
— Врет как дышит, — окончательно сформулировал свое отношение к Седому инвалид. — И жадный, как моя теще, если бы она у меня была.
— А интересно, у Рыжей мамаша еще жива, там, в прежнем мире? — мелькнула в голове невероятно дурацкая мысль.
— Надо попробовать на этом сыграть.
У Паломника не было пятисот споранов. У него, в лучшем случае, оставалась сотня. И тем не менее, инвалид нашел выход из положения. Вытащил из-за пазухи мешочек с горохом и стал медленно, по одной штуке, укладывать горошины кучкой на стол. Отсчитав тридцать штук остановился и глядя Седому в глаза молча придвинул горку в его сторону, Себе же взял приглянувшийся обруч и кастет. Играя на том, что человеку жадному трудно за просто так отказаться от денег.
И хотя обменный курс гороха к спорану шел один к десяти, Седой кивком головы подтвердил сделку.
Глава двадцать первая. Меч джедая
Паломник сидел в одном из двух питейных заведений Дальнего, в том который подороже, с дурацким названием «Дикий Запад», и потягивал пиво, к которому в последнее время пристрастился. При этом лениво думал «ни о чем». Например о том, принадлежит ли размахивающий скальпом индеец, изображенный на вывеске, к племени чероки, или все же к могиканам, и как правильно назвать этот кабак: салуном, баром или вовсе трактиром. После десятиминутного вдумчивого размышления над всеми вариантами пришел к заключению, что лично ему, Паломнику, глубоко наплевать на дикарей и на название. Главное, что тут подают неплохое пиво.
— Интересно, это Ковбой нарек так свое заведение, или сам получил имя вместе с трактиром, — лениво размышлял Паломник разглядывая трактирщика, обряженного в ковбойскую шляпу и с двумя револьверами. Один висел в кобуре на поясе, а другой, пятизарядный SmithWesson под патрон.500 SW Magnum, мало чем уступающий «Пустынному орлу», приобретенному вчера Паломником в Оружейной лавке Седого, вертел в руках.
— Дурацкое имя — Ковбой. Впрочем, Паломник не намного лучше. Если я правильно разобрался в том, что мне наговорил Малыш, прежде чем допустил в стаб, то пользоваться огнестрелом на территории поселения категорически запрещено. За нарушение могут и на ближайшем фонаре вздернуть. Почти как на том же диком западе. Или на граждан подобное правило не распространяется? А Ковбой — наверняка гражданин. Тогда Грин у нас Шериф, а Монарх стало быть Мэр. Так он и так по факту Мэр, вернее Председатель Совета.
И какие только глупости в голову не придут, если ты сидишь в практически пустом баре, на улице жара, а ты попиваешь холодное пиво и никому ничего не должен. Единственный человек, составляющий тебе компанию — барменом, который увлеченно крутит барабан револьвера и время от времени приложив ствол к виску щелкает курком.
— Наверное тренируется в Русскую рулетку. Надеюсь он все патроны из барабана вытащил. Не хотелось бы оказаться забрызганным разлетевшимися по бару мозгами.
Завтра, в соответствии с указанием Грина, Паломник должен будет покинуть стаб. А принять окончательное решение, куда же ему податься он таки не смог. К тому же число возможных вариантов значительно уменьшилось после вчерашних посиделок в этом же баре с Малышом. Дружинник, польстившись на халявное пиво, которым его угостил инвалид, по большому секрету признался, что ментат, еще в первый день, после проведения допроса, поставил на Паломнике Черную Метку. Вещь с одной стороны совершенно эфемерную и не различимую никем, кроме как другими ментатами, но в тоже время многое определяющую при посещении любых нормальных поселений. Поскольку является этаким паспортом благонадежности. Так что рассчитывать на теплый прием в других стабах отныне ему не приходится.
— Ну и сука этот метнат, — подумал тогда Паломник пребывая в состоянии относительной расслабленности, обусловленной приемом трех литровых кружек отличного пива. И не слишком вдаваясь в смысл слов Малыша. Тем более, что в ближайшее время посещать другие стабы он не собирался. Зато сегодня осознал значимость этого поступка ментата, грозящим в долгосрочной перспективе множеством неприятностей.
На самом деле единственным приемлемым вариантом выглядело возвращение в Великий Лес с попыткой по дороге все же попытаться вскрыть аппарат внешников, разбившийся невдалеке от Черного Кластера, используя для этого лучевой пистолет приобретенный у Седого.
Паломник сразу же, как только увидел среди вещей Бурого эту штуку, напоминающую кастет, сообразил что это энергетическое оружие. Возможно, обладающее не слишком большим радиусом поражения и убойной силой, но относящееся к той же категории, что и загогулина внешника, которой тот пробил бронестекло. А управляется это оружие с помощью обода, который следует надеть на голову и сформировать нужные мозговые управляющие ритмы.
Не удивительно,
