Жатва - Тесс Герритсен

– Доктор, вам звонят из города, – сообщила оператор. – Сейчас я вас соединю.

В трубке несколько раз щелкнуло, затем раздался другой женский голос:

– Я говорю с доктором Ди Маттео?

– Да.

– Это Хелен Льюис из Банка органов Новой Англии. В минувшую субботу вы оставили запрос по донору сердца. Я сегодня уже звонила вам и просила связаться со мной. Вероятно, вы были заняты, поэтому я решила позвонить еще раз.

– Простите меня, пожалуйста. Я собиралась вам звонить, но закрутилась. Одно, другое. Вопрос прояснился. Обыкновенное недопонимание с моей стороны.

– Что ж, это упрощает дело, поскольку мне так и не удалось найти никаких сведений. Если у вас есть другие вопросы, я готова…

– Простите, – перебила ее Эбби. – Что вы сказали?

– Мне не удалось найти никаких сведений.

– Почему?

– В нашей базе данных отсутствуют сведения, которые вы запрашивали.

Секунд десять Эбби приходила в себя. Потом спросила, медленно выговаривая каждое слово:

– Вы полностью уверены, что данных нет?

– Я прошерстила нашу компьютерную базу данных. В день, который вы назвали, ни в одной клинике Вермонта не производилось изъятие донорского сердца.

12

– Вот, смотрите.

Перед Колином Уэттигом лежал раскрытый справочник «Специалисты в области медицины».

– Тимоти Николс. Степень бакалавра получил в Вермонтском университете. Степень магистра – в университете Тафтса. Ординатуру проходил в Массачусетской клинической больнице. Специализация: торакальная хирургия. Место работы: больница имени Уилкокса, Берлингтон, штат Вермонт. – Уэттиг подвинул справочник, выставляя его на всеобщее обозрение. – Итак, в Берлингтоне действительно работает торакальный хирург по имени Тим Николс. Он отнюдь не плод воображения Арчера.

– В субботу Николс меня уверял, что участвовал в изъятии донорского сердца, – включился в разговор Арчер. – И это происходило в больнице имени Уилкокса. К сожалению, мне не удалось связаться с кем-либо из остальных участников операции. А теперь и сам Николс недоступен. Его коллеги говорят, что он взял длительный отпуск. Я не знаю, как ко всему этому относиться, но вам, Джереми, заявляю со всей определенностью: лучше бы нам не вляпываться в эту историю. Уж слишком дурно она пахнет. И чем дальше, тем сильнее.

Джереми Парр ерзал на стуле, поглядывая на корпоративного юриста Сьюзен Касадо. На Эбби, сидевшую в дальнем конце стола рядом с Донной Тот, координатором трансплантационных операций, он смотреть избегал. Возможно, даже не хотел смотреть. Ведь не кто иной, как Эбби, заварил эту кашу. И эту встречу тоже устроили по ее инициативе.

– Так что же все-таки происходит? – задал риторический вопрос Парр.

– Мне думается, Виктор Восс постарался, чтобы данные по этому донору прошли мимо систем учета, – ответил Арчер. – Только так донорское сердце могло напрямую попасть к его жене.

– Ему это по силам?

– При его финансовых возможностях… думаю, да.

– А финансовые возможности у него просто огромные, – вставила Сьюзен. – Я тут в журнале «Киплинджерс» наткнулась на свежий список пятидесяти богатейших людей Америки. Так вот, Восс переместился вверх и теперь занимает четырнадцатую строчку.

– Вы бы мне лучше объяснили, как распределяют донорские органы, – попросил Парр. – Я до сих пор не понимаю особенностей процедуры.

– У нас этим занимается Донна, – сказал Арчер, поворачиваясь к координатору. – Донна, вы не откажетесь нас просветить?

Донна Тот кивнула:

– Вся система устроена достаточно просто. Есть два списка пациентов, нуждающихся в пересадке органов: региональный и национальный. На национальном уровне этим занимается Объединенная сеть по передаче органов. Сокращенно ОСПО. Региональный список завязан на Банк органов Новой Англии. Обе системы классифицируют пациентов по степени потребности в пересадке. Богатство, расовые признаки и социальный статус пациента никак не влияют на его очередность в списке. Единственный показатель – состояние здоровья пациентов. Точнее, уровень критичности состояния их здоровья. – Донна раскрыла папку. – Это самая свежая редакция регионального списка. – Она достала лист и передала Парру. – Мне его прислали по факсу из штаб-квартиры БОНА в Бруклине. Как видите, здесь указан медицинский статус пациента, требуемый орган, адрес ближайшего трансплантационного центра и номер контактного телефона. Чаще всего указывается телефон координатора по трансплантационным операциям.

– Я вижу тут еще какие-то данные. Что они значат? – спросил Парр.

– Клиническая информация. Нижний и верхний допустимые пределы по росту и весу, каким должен соответствовать донор. Если пациенту уже пересаживали другой орган, эти данные тоже заносятся в список, поскольку наличие антител может затруднить приживаемость нового органа.

– Вы сказали, список составлен по степени потребности?

– Да. Первым всегда идет имя человека, находящегося в наиболее тяжелом состоянии.

– А какой номер был у миссис Восс?

– В тот день, когда она получила донорское сердце, она шла под третьим номером среди пациентов с четвертой группой крови.

– Что произошло с пациентами, стоявшими впереди нее?

– Я сверилась с данными БОНА. Через несколько дней им обоим был присвоен восьмой номер очередности. Состояние полной утраты активности. Тех, кому присваивается восьмой номер, вычеркивают из списка.

– Иными словами, эти люди умерли? – негромко спросила Сьюзен Касадо.

– Они так и не дождались своих доноров, – кивнула Донна.

– Боже мой, – простонал Парр. – Значит, миссис Восс получила сердце, которое предназначалось другому человеку.

– Получается, так. И мы не знаем, каким образом.

– А откуда вы узнали о доноре? – спросила Сьюзен.

– Из телефонного звонка, – сказала Донна. – Это обычная практика. Трансплантационный координатор клиники, где находится донор, проверяет самую последнюю редакцию списка БОНА и звонит по контактному телефону пациента, стоящего в списке первым.

– Значит, вам позвонил трансплантационный координатор больницы имени Уилкокса?

– Да. Мы и раньше говорили с ним о других донорах. У меня не было причин усомниться в его словах.

– Не представляю, как Восс сумел это устроить, – покачал головой Арчер. – Ни один шаг не вызывал у нас сомнений. Все честно, все законно. Наверняка кому-то в больнице Уилкокса хорошо заплатили. Держу пари, что этот кто-то – их трансплантационный координатор. Итак, жена Восса получает сердце, а на репутацию Бейсайда падает тень. Получается, мы за деньги добываем донорские органы в обход существующих правил. А у нас нет никаких сведений по донору, чтобы все это проверить и перепроверить.

– Сведения так и не нашлись? – спросил Парр.

– Я искала везде, – вздохнула Донна. – В моем кабинете сведений по этому донору нет.

«Это Виктор Восс, – подумала Эбби. – Он позаботился, чтобы все бумаги исчезли».

– Самое скверное во всем этом – почки, – проворчал Уэттиг.

Парр хмуро покосился на Генерала:

– Что?

– Жене Восса не требовались почки, – сказал Уэттиг. – И печень с поджелудочной железой ей были не нужны. Что стало с этими органами? Ведь данные о них тоже не заносились в систему регистрации.

– Должно быть, их просто выбросили.

– Вот именно. И вместе с ними выбросили шанс на спасение трех или четырех жизней.

Собравшиеся морщились от негодования и укоризненно качали головами.

– Что нам теперь делать? – спросила Эбби.

В конференц-зале наступила тишина.

– Я просто не знаю, что мы должны делать, – сказал Парр и посмотрел на юриста. – Мы вообще обязаны что-то предпринимать?

– С точки зрения этики – да, – ответила Сьюзен. – Но если мы заявим об этом, нас ждут последствия. Я не напрасно употребила множественное число. Во-первых, история попадет в прессу. Представляете, какой лакомый кусочек получат газетчики? Тут и покупка донорских органов вне очереди, и причастность Виктора Восса. Во-вторых, все это в какой-то степени нарушит конфиденциальность самого процесса передачи донорских органов. Такое явно не понравится определенной части наших пациентов.

– Прежде всего тем, у кого полным-полно деньжищ, – фыркнул Уэттиг.

– Тем, за чей счет существует наша клиника, – поправил Парр. – Услышав, что с подачи Бейсайда власти занялись человеком уровня Виктора Восса, они усомнятся в нашей надежности. В нашем умении хранить врачебную тайну. Мы можем потерять всех частных пациентов. И наконец, это может дать обратный эффект. Вдруг нас посчитают соучастниками заговора? Мы потеряем репутацию надежной трансплантационной клиники. Если окажется, что Восс действительно сумел протащить того донора в обход регистрации, тень ляжет и на нашу клинику.

Лицо Арчера помрачнело. Эбби понимала его состояние. Случись такое, на трансплантационной программе Бейсайда будет поставлен крест. И на прославленной команде трансплантологов – тоже.