Пробуждение Левиафана - Джеймс Кори

Например, если корабль не мог заполнить полетный план раньше гибели «Доннаджера».

Форма запроса на портовые журналы была устаревшей, неудобной, и несколько различалась для Эроса, Ганимеда, Паллады и прочих. Миллеру приходилось заполнять ее семь раз, для семи разных дел, в том числе по зависшему на месяц расследованию, в котором он числился всего лишь консультантом. Сводки были открыты для всех, так что ему не придется ссылаться на статус детектива, чтобы получить доступ. Оставалось надеяться, что, наблюдая за ним, Шаддид не снизошла до отслеживания запросов в открытые публичные базы. А если и снизошла, он, возможно, получит ответ раньше, чем попадется.

Никогда не узнаешь, повезет тебе или нет, если не попробуешь. К тому же он не слишком много терял.

Когда на его терминале открылась связь с лабораторией, Миллер чуть не подскочил. Техником оказалась седовласая женщина с неестественно моложавым лицом.

— Миллер? Мусс с вами?

— Нет, — ответил Миллер. — Проводит допрос.

Он был почти уверен, что она собиралась на допрос. Техник развела руками.

— Ну, ее система не отвечает. Я хотела сказать, что мы закончили экспертизу по вашему изнасилованию. Ее дружок ни при чем. Это сделал ее босс.

Миллер кивнул.

— Запрашиваем ордер?

— Да, — сказала она, — я уже получила файл.

Миллер вызвал его на экран: «„Звездная Спираль“ от имени станции Церера уполномочивает задержать Иммануэля Корвуса Доуда по обвинению в нарушении безопасности. 494231». Цифровая подпись судьи светилась зеленым. Миллер почувствовал, что губы у него расплываются в улыбке.

— Спасибо, — сказал он.

На выходе со станции кто-то спросил его, куда он собрался. Он ответил — обедать.

Бухгалтерская фирма Аррана держала контору в приятном районе административных зданий седьмого сектора. Миллера сюда заносило редко, но его ордер действовал на всей территории станции. Он подошел к секретарше на проходной — миловидной астерской девушке с россыпью звезд, вышитых на жилете, — и объяснил, что ему нужно видеть Иммануэля Корвуса Доуда. Темно-коричневая кожа секретарши приобрела пепельный оттенок. Миллер отошел, не перегораживая вход, но держась рядом.

Через двадцать минут пожилой мужчина в хорошем костюме вошел в переднюю дверь, остановился перед Миллером и оглядел его с головы до ног.

— Детектив Миллер? — спросил он.

— Вы, должно быть, адвокат Доуда, — весело отозвался Миллер.

— Именно, и я бы хотел…

— Действительно, — сказал Миллер, — давайте разберемся, не откладывая.

В кабинете оказалось чисто и просторно, бледно-голубые стены светились изнутри. Доуд сидел за столом. Он был достаточно молод, чтобы сохранять надменный вид, но достаточно стар, чтобы перепугаться. Миллер кивнул ему.

— Вы Иммануэль Корвус Доуд?

— Прежде чем вы продолжите, детектив… — вмешался адвокат. — Мой клиент занят переговорами на очень высоком уровне. Его база хранит данные на весьма важных людей, занятых военными действиями. Прежде чем вы предъявите обвинение, уведомляю вас, что стану наблюдать за всеми вашими действиями, и, если будет допущена ошибка, вы понесете ответственность.

— Мистер Доуд, — заговорил Миллер, — то, что я собираюсь сделать, — единственный светлый луч за весь день. Если вы сочтете нужным сопротивляться аресту, я это высоко оценю.

— Гарри? — Доуд оглянулся на адвоката. Голос его чуть срывался.

Адвокат покачал головой.

Вернувшись в полицейский кар, Миллер позволил себе не спешить. Доуд, сидевший в наручниках на заднем сиденье, на виду у прохожих, молчал. Миллер достал терминал, ввел время ареста, возражения адвоката и еще несколько мелких замечаний. Молодая женщина в форменном платье из кремового полотна задержалась у дверей конторы. Миллер ее не узнал: она не была замешана в деле по изнасилованию, а если и была, он с ней не работал. На ее лице застыло бесстрастное спокойствие боксера. Она повернулась и вытянула шею, разглядывая стыдливо прятавшего взгляд Доуда. Женщина перевела взгляд на Миллера и коротко кивнула: «Благодарю».

Он кивнул в ответ: «Просто делаю свое дело».

Она скрылась за дверью.

Через два часа Миллер закончил оформление ареста и отослал Доуда в камеру.

Через три с половиной часа к нему поступили первые сводки портовых журналов.

Через пять часов власть на Церере рухнула.

Станция, набитая битком, молчала. Детективы и младшие следователи, патрульные и конторские работники, высокие и низкие чины собрались перед Шаддид. Она стояла на возвышении, волосы были туго стянуты на затылке. В форме «Звездной Спирали», но уже без значков. Голос ее дрожал.

— Вы все уже слышали, но с этого момента все официально. Организация Объединенных Наций, отвечая на требования Марса, отказывается от управления и… защиты станции Церера. Это мирная сдача. Это не захват. Повторяю еще раз — не захват. Земля уходит сама, мы ее не выталкивали.

— Фигня, сэр! — выкрикнул кто-то.

Шаддид подняла руку.

— Кругом много болтают, — сказала она. — От вас я этого слышать не желаю. В начале следующей смены губернатор сделает официальное заявление, и тогда мы узнаем подробности. Пока нет других сведений, мы связаны контрактом со «Звездной Спиралью». Временное правительство будет сформировано из представителей местного бизнеса и профсоюзов. Мы по-прежнему представляем на Церере закон, и я ожидаю от вас соответствующего поведения. Все являются сюда к началу своих смен. Не опаздывать. Действуйте профессионально и в пределах стандартных установок.

Миллер оглянулся на Мусс. Волосы напарницы были примяты подушкой. Для них обоих все случилось в полночь.

— Есть вопросы? — Тон Шаддид намекал, что вопросов быть не должно.

«Кто заплатит „Звездной Спирали“? — думал Миллер. — Какие законы нам исполнять? Почему Земля сочла разумным шагом отказ от крупнейшего порта Пояса? И кто теперь будет вести за нас мирные переговоры?»

Мусс, встретив взгляд Миллера, улыбнулась.

— Похоже, мы в жопе, — сказал Миллер.

— Следовало ожидать, — согласилась Мусс. — Я пошла. Надо кое-куда заглянуть.

— К ядру?

Мусс не ответила, но ответа и не требовалось. На Церере не было закона. Была полиция. Миллер вернулся в свою нору. Станция гудела, камень под ним вибрировал, передавая толчки бессчетных причаливающих кораблей, дрожь реакторов, труб, утилизаторов и пневматики. Камень был живым, хотя мелкие приметы его жизни ускользали от внимания. Шесть миллионов человек жили здесь, дышали этим воздухом. Меньше, чем в среднем городе Земли. Миллер задумался, не спишут ли их в расход.

Неужели все зашло так далеко, что внутренние планеты готовы отказаться от больших станций? Похоже на то, коль скоро Земля бросает Цереру. АВП придется занять место Земли, хотят они того или не хотят. Слишком велик вакуум власти. Тогда Марс объявит, что станция захвачена АВП. Тогда… Что тогда? Высадятся и установят здесь законы Марса? Хорошо, если так. Превратят в пыль атомными зарядами? В это ему верить не хотелось. Слишком дорого обойдется. Одни портовые пошлины способны поддерживать экономику малой нации. И Шаддид с Доузом — как ни противно признать — были правы. Контракт Цереры с Землей — их главная надежда выторговать мир.

Кто же на Земле не хочет мира? Кто-то достаточно могущественный, чтобы подтолкнуть к действию бюрократический айсберг ООН.

— Чего я ищу, Джули? — спросил он у пустоты. — Что такого ты там увидела, за что Марс и Пояс готовы убить друг друга?

Станция гудела про себя, ее ровный шум был слишком тих, чтобы расслышать в нем голоса.

Наутро Мусс не вышла на работу, но в ее системе висело сообщение, предупреждавшее, что она задержится. «Занимаюсь уборкой», — объясняла она.

На вид ничего не изменилось. Те же люди на тех же местах делали ту же работу. Нет, не так. Все были возбуждены. Люди улыбались, смеялись, дурачились. Под кисейной маской обыденности пряталась безумная, жестокая паника. Маска не могла продержаться долго.

Только копы отделяли Цереру от анархии. Они представляли закон, и между жизнью и безумцем, готовым открыть все шлюзы или отравить систему воздуховодов, стояли каких-нибудь тридцать тысяч человек. Таких, как он. Возможно, ему следовало ликовать, подобно остальным, ощущая свою необходимость. Но Миллер чувствовал только усталость.

Шаддид решительно подошла к нему и постучала по плечу. Вздохнув, он встал и проследовал за ней. В кабинете опять сидел Доуз, измученный и невыспавшийся. Миллер кивнул ему. Шаддид скрестила руки, ее взгляд был более мягким и не столь обвиняющим, как обычно.

— Мне трудно это сказать, — начала она. — Нас ждут времена, каких мы еще не знали. Мне нужна команда, которой я могла бы доверить жизнь в чрезвычайных обстоятельствах. Вы меня понимаете?