Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин

– Вот на нее я бы талоны ввел.

– Смысл? Делать просто, да и полно ее.

– Вот потому и ввел бы. Спивается же народ.

– Да ладно, он тыщу лет спивается, все не сопьется никак.

– Веселие Руси питие есть?

– Чего?

– Так, вспомнил, – сказал Федоров и чему-то ухмыльнулся.

Вадик моргнул и не без труда поймал ускользнувшую мысль:

– И что интересно: магазины пустые, зато холодильники полные. Причем у всех.

– Да ладно, у всех. Люди по-разному живут.

– А ты слышал, чтобы кто-то от голода умер?

– А как бы я это услышал? В газетах написали бы или по телевизору сказали?

Вадик захлопал глазами, Лариса быстро огляделась и испуганно спросила:

– А что это щелкает?

– А? – сказала Люда с недоумением и сообразила: – А. Это телефон в прихожей, Андрейка звонит по параллельному, а этот щелкает. Мальчики, а давайте добавки, а?

Мальчики медленно подняли туговатые взоры.

– А может, чаю уже, а? – подсказала Лариса.

– Да, с тортиком! – подхватила Люда.

– По телевизору да… – начал было Вадик, но Петр Степанович, закивав, постановил:

– С тортиком. Это будет очень… Правильно. Пошли курить, Вазых.

Они застряли на балконе надолго, уже мальчишки сели за стол и прожигали торт алчными взорами, уже чай был налит, уже Люда дважды ходила парламентером к балкону и вернулась, чтобы со вздохом сообщить:

– Начинаем без них – там что-то серьезный рабочий разговор.

Мальчишки мгновенно втянули в себя по куску торта и захлюпали чаем. Люда принялась докладывать им новые куски. Лариса незаметно покосилась на балкон, убедилась, что разговор, судя по позам и жестикуляции, носит хоть и эмоциональный, но вполне конструктивный характер, и тоже взялась за тортик – ореховый, свежий и очень вкусный.

– Еще? – предложила Люда.

– Ой нет, спасибо. И так расползлась, как эта самая…

– Да что ты, Лорик. Ты совершенно…

– Мам, а можно мы гулять? – спросил Андрюха.

Люда посмотрела на них слегка растерянно, посмотрела на Ларису, встретила такой же растерянный взгляд и уточнила:

– Куда?

– Да тут, во дворе, ну и к ребятам там заглянем. Они нормальные, Лариса Юрьевна, – уточнил Андрюха с очень ответственным видом.

Артурик чуть кивнул. Как он все-таки легко подпадает под влияние, подумала Лариса и неуверенно спросила:

– А отцы что скажут?

Люда с явным облегчением отправилась в очередной вояж к балкону. Мальчики следили с нетерпением, Лариса с тревогой. Мужчины на балконе выслушали Люду, обменялись репликами, потом Федоров обнял супругу за плечи, вместе с нею высунулся в дверной проем и деловито уточнил:

– Парни, вы надолго вообще?

– Да не, па, час-два, не больше.

– Так это мы ведь уже… – неловко начала Лариса.

Андрюха поспешно сказал:

– А я потом Артура до дома провожу, все нормально.

Артурик снова чуть кивнул, отчаянно глядя то на Ларису, то на Вадика.

– Ну и ладно! – сказал Вадик, всунувший голову в комнату, махнул сигаретой и строго сказал: – Смотрите не курите!

Андрюха снова козырнул с двух рук, а Артурик неожиданно рявкнул:

– Аб-бизатильна посмотрим!

И оба угрохотали в прихожую, затопали, обуваясь, и через несколько секунд хлопнули дверью.

Женщины обменялись взглядом, и Люда печально сказала:

– Вот так. Давай еще винца?

– А давай, – легко согласилась Лариса, отогнав от себя разные осторожные мысли. Раз в жизни можно. Вадика идея была, Вадик до дома и дотащит, если что, – не все ж мне его таскать. – Напьюся-а.

– Ой хорошее все-таки, – сказала Люда, сладко прижмурив левый глаз, – и сразу видно стало, что совсем она не молодая: чуть ли не до уха брызнул сноп морщинок. – Да, Лор, приятное? За мальчишек не бойся, у Андрейки тут и друзья уже, и девочки знакомые. Мы его в английскую школу отдали, это через три, что ли, микрорайона, комплекса то есть, да. Так он теперь и со всем двором в дружках, и с одноклассниками, а это полгорода. Быстро сходится, в отца весь.

– А мой вот…

Лариса вздохнула, закручинилась и быстренько всосала остатки вина. Люда махнула рукой, чуть не сбила бутылку, перехватила ее и решительно разлила остатки.

– Лорик, не-бес-по-кой-ся. Твой красавчик, сильный, умный, ему это и не надо – все само придет. Девки вешаться будут.

– А ему-то что с этого?

Люда хихикнула и уточнила:

– На Артура вешаться. Может, прямо сегодня. Думаешь, они куда пошли?

– Куда?

– Да к девчонкам наверняка. Андрейка же звонил кому-то – будет он ребятам звонить, как же. Ой, задергалась. Не бойся, он с шалавами не крутит, там если и есть кто, то порядочные девочки, не обидят ни твоего, ни моего.

Лариса кивнула, но, видимо, не слишком убедительно. Люда сказала:

– Так, мать, стоп. Никаких девок. Ребята просто гулять пошли. Видишь, погоды какие стоят – теплынь, красота, бабье лето на всю осень. Я бы и сама хоть гулять, хоть на дачу, если уж с отпуском опять не получилось.

– А чего не получилось-то, Люд?

– Да третий год уже, то новую линию сдает, то новую модель принимает, то вот сюда перевели. Петя говорил: езжайте, мол, – а как я его брошу. Он же сгинет, он на работе вояка и зверь, а так-то дите малое.

– Да все они, – сказала Лариса, радостно изумляясь, что не одна она такая, значит.

– Да, мать, что бы они без нас. Ай. Чего жаловаться, сами выбрали. Главное – чтобы не догадывались, так? В общем, Андрейка летом по лагерям, а у меня ни лета, ни отпуска. Сплошная бабья осень без конца и просвета.

У меня тоже, подумала Лариса, но вслух, конечно, не сказала.

Балконная дверь грянула, чуть не расставшись со стеклами, и Петр Степанович заявил:

– Да я тебе говорю, вот такой парень, как раз как тебе нужен. Сейчас. Сейчас я ему позвоню.

Он решительно потопал через зал к прихожей. Вадик, аккуратно ступив с балкона через порог, попытался с усмешкой сказать что-то, но Федоров цыкнул – видимо, по-татарски, – тормознул перед женщинами, чтобы грозно сообщить: «Пьянству – бой! До победыного. До дына-а, я сыказал», – дождался, пока Люда с Ларисой продемонстрируют опустошенные бокалы, на мощном табачно-спиртовом выхлопе выдавился в прихожую и заскрежетал диском телефона.

– Помощника мне нашел, – все так же посмеиваясь и не слишком прислушиваясь к мучительным попыткам Федорова правильно набрать номер, пояснил Вадик от балкона. – Не глядя. И что показательно…

Он замолк, потому что Федоров, кажется, все-таки дозвонился – во всяком случае, напористо заговорил совершенно трезвым голосом:

– Виталий, добрый вечер. Да, Федоров. Нет-нет, все нормально. Вы сегодня во сколько заканчиваете? Ага. Ну, очень хорошо…

– Петь, чуть потише, – пробормотала Люда, вроде бы совсем себе под нос, но Федоров тут же убавил звук до неслышного из зала.

Лариса молча восхитилась и позавидовала – первый раз за сегодня, между прочим. Вадик подплыл к столу и попытался продолжить объяснения, Люда попыталась предложить ему еще чаю с тортиком, оба пару раз перебили друг друга, смущенно замолкая и принимаясь извиняться наперекор собеседнику, – в итоге захихикали, а Ларису совсем в хохот бросило.

Пока успокоились, уже и Федоров из прихожей выплыл. Он оглядел всех с веселым недоумением и торжественно показал крупный указательный палец. Люда истерически захохотала, как по сигналу, а может, это и был сигнал – и не только для нее, но и для Вафиных, которым, впрочем, уже и любой сигнал годился бы, на взыгравшие-то смеховые дрожжи.

Вадик с трудом всмотрелся в часы, прорыдал, что уже пора, к сожалению, отказался от чая с тортиком и попытался галантно помочь Ларисе выбраться из-за стола. Стол не перевернулся, зато чуть не перевернулись все участники застолья, каждый в свою сторону.

– Я щас умру, – простонала Люда, и Лариса в который раз молча согласилась с нею.

От смеха было уже больно в висках, груди и животе, и тушь, наверное, растеклась не хуже, чем у Люды, – ладно хоть мужикам собственные слезы взор застилали. Лариса решительно ухватила Люду за локоток и утащила в ванную – небольшую и голую, с узеньким зеркалом, зато с очень приличным кафелем, удивительно ровно уложенным строителями. Там они, шепча, вскрикивая, повисая друг на друге и подсказывая, где потекло, а где размазалось, привели себя в порядок и вышли, почти не прыская.

Мужики к тому времени тоже успокоились и неожиданно уехали в скользкую тему политики, талонов и всеобщего маразма. Мы-то ладно, бурчал Федоров, мы всякого насмотрелись, от разрухи до кукурузы, а молодых жалко, невезунчики, ни черта же не увидят, ни повоевать им, как нам, ни отдохнуть. Да ладно, возражал Вадик, они уже больше нас с тобой повидали и узнали. Ты в их возрасте про джинсы и кассеты мог хоть мечтать? Да что джинсы и кассеты, тоскливо сказал Федоров, тряпки да коробки, к тому же заграничные. С одной стороны кассеты, с другой – ракеты, не то прилетит, так это. Поэт, похвалил Вадик, а Федоров, покивав, сказал: нас учили про революционную ситуацию, а получилась, наоборот, контрреволюционная. Силы реакции, жандармерия и больше трех не собираться. Да ладно, возразил Вадик, хихикнув, нас куда больше трех. И вот как собрались здорово все мы здесь. Федоров, к счастью, тоже рассмеялся. Мужчины благополучно свернули неприятный разговор и принялись торжественно готовиться к тому, чтобы накатить – похоже, на посошок. Вот и славно.