Гордость и гордыня - Джейн Остин

Глава 32

На следующее утро Элизабет сидела за письмом к Джейн в одиночестве, потому что миссис Коллинз и Мария отправились по делам в деревню, как вдруг ее отвлек звон дверного колокольчика — верный знак, возвещавший о визитерах. Она не слышала перед этим стука колес, а потому подумала, что это может быть леди Кэтрин, и поспешила спрятать недоконченное письмо, чтобы избежать бесцеремонных расспросов, но тут дверь отворилась и, к ее великому изумлению, вошел мистер Дарси — и один. Он, казалось, тоже удивился, что застал ее одну, и извинился за свое вторжение — служанка не предупредила его, что хозяйки и ее сестры нет дома.

Затем они сели, и, когда она осведомилась о здоровье леди Кэтрин и остальных обитателей Розингса, возникла опасность, что наступит полное молчание. Настоятельно требовалось найти какую-нибудь тему, и в ее поисках Элизабет вспомнила о том вечере, когда видела его в Хартфордшире в последний раз, и, любопытствуя услышать, чем он объяснит их поспешный отъезд, сказала:

— Как внезапно вы все покинули Недерфилд в ноябре, мистер Дарси! И наверное, мистер Бингли был приятно удивлен, увидев вас всех столь скоро после вашего расставания. Ведь, если память мне не изменяет, он простился с вами накануне. Уповаю, они его сестрицы были здоровы, когда вы покинули Лондон.

— O, совершенно, благодарю вас.

Она убедилась, что другого ответа не последует, и после небольшой паузы добавила:

— Насколько мне известно, мистер Бингли больше не намерен возвращаться в Недерфилд?

— Я не слышал, чтобы он говорил об этом, но, вероятно, в будущем он станет проводить там очень мало времени. У него много друзей, и он в том возрасте, когда число друзей и приглашений постоянно увеличивается.

— Раз он намерен лишь изредка заглядывать в Недерфилд, то для наших мест было бы лучше, если бы он вовсе отказался от аренды. Ведь тогда бы там могла поселиться семья, которая останется в поместье надолго. Но быть может, мистер Бингли снял Недерфилд не столько ради соседей, сколько ради себя самого, и нам следует полагать, что он сохранит аренду или откажется от нее по тем же причинам.

— Меня не удивит, — сказал Дарси, — если он откажется от Недерфилда, едва представится случай приобрести в собственность поместье, отмечающее его вкусам.

Элизабет промолчала. Она боялась продолжать разговор о его друге, но не находила, что сказать еще, и предоставила ему искать тему для разговора.

Он понял намек и вскоре заметил:

— Этот дом мне кажется очень уютным. Леди Кэтрин, если не ошибаюсь, произвела в нем много переделок, когда мистер Коллинз получил Хансфордский приход.

— Да, насколько мне известно, и я убеждена, что она не могла удостоить своем добротой более благодарного человека.

— Мистер Коллинз как будто оказался очень счастлив в выборе супруги.

— O да! Его друзья с полным правом могут радоваться, что ему довелось встретить одну из очень немногих здравомыслящих женщин, которые были бы способны дать ему согласие или, согласившись, сделать его счастье. Моя подруга очень благоразумна, хотя я не уверена, что считаю ее брак с мистером Коллинзом самым мудрым ее поступком. Однако она кажется очень счастливой, а с практической точки зрения это, бесспорно, была для нее хорошая партия.

— Вероятно, ей очень приятно, что она поселилась столь недалеко от своей семьи и друзей.

— Недалеко? Однако это же почти пятьдесят миль!

— Но что такое пятьдесят миль по хорошей дороге? Много менее дня пути. Да, такое расстояние я считаю недалеким.

— Я бы никогда не сочла это расстояние одним из преимуществ ее брака! — вскричала Элизабет. — Я бы никогда не сказала, что миссис Коллинз поселилась поблизости от своей семьи.

— Это лишь доказывает вашу собственную любовь к Хартфордширу. Все, что лежит за пределами лонгборнских окрестностей, наверное, кажется вам очень далеким.

При этих словах по его губам скользнула улыбка, смысл которой Элизабет, как ей казалось, прекрасно поняла. Конечно, он полагает, что она подумала о Джейн и Недерфилде. И, отвечая, она залилась румянцем.

— Я вовсе не хотела сказать, будто женщине следует жить по соседству со своей семьей. «Далеко» и «близко», разумеется, понятия относительные и зависят от многих разнообразных обстоятельств. Когда богатство делает любые дорожные расходы незначительными, расстояние перестает быть препятствием. Но тут другой случай. Мистер и миссис Коллинз обладают приличным доходом, но не таким, который допускал бы частые поездки, и я уверена, что моя подруга сочла бы, что живет неподалеку от своей семьи, только если бы их разделяло вдвое меньше миль.

Мистер Дарси придвинул свой стул чуть ближе к ней и сказал:

— Вам не следует питать столь сильную любовь к родным местам. Вам не придется навсегда остаться в Лонгборне.

Элизабет посмотрела на него с удивлением. B мистере Дарси словно бы произошла какая-то перемена, он отодвинул стул, взял газету со столика и, взглянув через верхний ее кран, спросил более холодным голосом:

— Вам нравится Кент?

Последовала беседа о достоинствах этого графства, которую они вели с полным спокойствием и не отвлекаясь от темы, но их разговор скоро прервала вернувшаяся Шарлотта, которая вошла с сестрой в гостиную. Их обеих удивил такой тет-а-тет. Мистер Дарси объяснил недоразумение, ставшее причиной того, что он нарушил уединение мисс Беннет, просидел еще несколько минут, больше почти ничего никому не сказав, и откланялся.

— Что это может означать? — спросила Шарлотта, едва он ушел. — Милая Элиза, он должен быть влюблен в тебя, иначе он никогда бы не пришел к нам так запросто.

Однако, когда Элизабет объяснила, что он больше молчал, Шарлотта, вопреки своим надеждам, была вынуждена признать, что ее догадка маловероятна. И после всяческих предположений им оставалось только прийти к выводу, что он, как было вероятнее всего в это время года, нанес этот визит от скуки, не найдя для себя никаких занятий. Сезон охоты и лисьей травли кончился. B стенах дома были леди Кэтрин, книги и бильярд, но джентльмены не способны проводить все время в четырех стенах. И то ли близость дома священника, то ли приятная прогулка до него, то ли его обитатели явились достаточным соблазном, но с этого дня оба кузена посещали его почти каждый день. Они появлялись в разные часы утра, порой поодиночке, порой вместе, а иногда — сопровождая тетушку. Им всем было ясно, что полковник Фицуильям приходит ради удовольствия, которое ему доставляет их общество, и мысль эта, разумеется, еще более повысила его в их мнении. Элизабет же его видимое восхищение и собственное удовольствие от его общества напомнили о ее недавнем фаворите Джордже Уикхеме. И хотя, сравнивая их, она находила манеры полковника Фицуильяма не столь обворожительными, она признала за ним гораздо большую образованность.

Однако гораздо труднее было понять, почету мистер Дарси их навещал так часто. Не ради их общества, так как обычно он не открывал рта в течение десяти минут, а когда говорил, то, казалось, неохотно, лишь по необходимости, принося приличиям жертву, не доставлявшую ему ни малейшего удовольствия. Миссис Коллинз его не понимала. Полковник Фицуильям порой подшучивал над его неразговорчивостью, a это доказывало, что это не обычное его поведение, чего сама она заметить, разумеется, не могла, почти совсем его не зная. А так как ей хотелось верить, что причина перемены — влюбленность, и влюбленность в ее подругу Элизу, она положила себе узнать, так ли это: внимательно наблюдала за ним и когда они бывали в Розингсе, и когда он приходил к ним, но безуспешно. Бесспорно, он часто смотрел на ее подругу, однако истолковать это можно было по-разному. Его взгляд казался серьезным, упорным, но Шарлотта часто сомневалась, что он прячет восхищение, а иногда даже думала, что его порождает рассеянность. Раза два она говорила Элизабет, что Дарси, возможно, питает к ней нежное чувство, но Элизабет только посмеивалась в ответ. И миссис Коллинз отступала, опасаясь вызвать надежды, которые могли завершиться лишь разочарованием. Ведь она ничуть не сомневалась, что неприязнь ее подруги к Дарси исчезнет, едва она поверит в свою власть над ним.

Строя планы счастья Элизабет, Шарлотта иногда думала, не выйти ли той за полковника Фицуильяма. Он, вне всяких сравнений, был гораздо более приятным человеком, бесспорно, восхищался Элизабет, а его положение в свете не оставляло желать ничего лучшего. Но в противовес всем этим преимуществам мистер Дарси имел в своем распоряжении немало приходов, тогда как у его кузена не могло быть ни единого.

Глава 33

Гуляя по парку, Элизабет не раз нежданно встречала мистера Дарси. Она сердилась на капризы случая, которые приводили его туда, где никто другой никогда не прогуливался, и, чтобы предотвратить дальнейшие встречи, она во время первой позаботилась сообщить ему, что это ее любимые дорожки. Так почему же они встретились там во второй раз? Непонятно! Тем не менее вторая встреча произошла, а за ней и третья. Это казалось злокозненностью или же наложенной на себя епитимьей. Потому что их встречи не ограничивались обычными церемонными фразами, неловкой паузой и расставанием ко взаимному облегчению; нет, он считал необходимым повернуть назад и сопровождать ее. Говорил он мало, но она не особенно утруждала себя тем, чтобы отвечать или слушать. Однако во время их третьей встречи ее удивило, что он задавал странные, не проистекающие друг из друга вопросы: как ей нравится гостить в Хансфорде, про ее любовь к одиноким прогулкам, про ее мнение о супружеском счастье мистера Коллинза и миссис Коллинз. И еще: говоря о Розингсе, о том, что у нее как будто сложилось превратное представление об этом доме, он словно бы предполагал, что, вновь приезжая в Кент, она будет гостить там. Его слова как будто подразумевали именно это. Не думает ли он о полковнике Фицуильяме? Она решила, что его слова, если они означали что-то, клонили в ту сторону. Это ее слегка огорчило, и она была очень рада, оказавшись у калитки в ограде напротив дома мистера Коллинза.