Deng Ming-Dao - ХРОНИКИ ДАО

Сайхун стоически преодолел расстояние внутреннего дворика, пытаясь как-то совместить картины настоящего с памятью прошлого. Бесполезно: там, где собирались члены семьи и где когда-то курились душистые благовония, там, где некогда цвел жасмин, теперь стоял тяжелый запах тления. В изуродованных руинах можно было лишь угадать остатки изящных разноцветных колонн, в свое время окружавших семейный алтарь, долгое время охранявший славу и мощь клана Гуань. Жизнь никогда больше не зародится в этом месте. Никакое будущее не сможет вдохнуть краски в эту землю, пропитавшуюся кровью мужчин и женщин, которых некому хоронить и оплакивать.

Сайхун немного постоял в садике, где в свое время Гуань Цзюинь играл на флейте. Неподвижная поверхность загаженного пруда пестрела белыми брюшками перебитой рыбы. Семейному очагу пришел конец. Сайхун тяжело развернулся и слепо пошел прочь. Горевать было бесполезно. Такова была воля неба. 

Сайхун взбирался по крутым склонам Хуашань. Яркие лучи солнца мощно пронизывали неподвижный, прохладный воздух. Насколько отличался Хуашань от всего, что пришлось видеть за последнее время! Эти места действительно были священными. Внезапно Сайхун остро ощутил разницу между суровым спокойствием гор и отвратительным кошмаром войны. Он дважды останавливался, чтобы искупаться в горных реках, но хрустальная вода не могла очистить его душу от горечи и опустошения. Сайхун чувствовал себя так, словно утратил нечто святое.

Мучимый раскаянием, он карабкался по склонам к своему учителю. Теперь он думал, что никогда не ценил по-настоящему Хуашань. Впервые он познакомился с ним не по своей воле; тогда он был совсем маленьким и по-детски обижался, что его провели. Позже эти горы казались ему скучной закрытой школой. Даже вернувшись сюда, чтобы стать аскетом-отшельником, он еще не до конца верил в даосизм и в сердце оставались сомнения. Теперь же Сайхун твердо решил вернуться, чтобы посвятить себя суровому пути к знаниям. Его руки были обагрены кровью, тело сплошь покрыто ранами, и теперь он искал только уединения. Как хорошо, что горы, кажется, вновь приняли его!

Сайхун заметил группу монахов и подошел поздороваться. Ему обрадовались, и вскоре завязался оживленный разговор. Каждый старался поделиться своими впечатлениями. Некоторые монахи сохранили верность данному обету и все это время так и провели в Хуашань; другие участвовали в сражениях или помогали лечить раненых и больных. Сайхун поинтересовался, как там Великий Мастер. В душе он подозревал, что всплеск гнева у его учителя в их последнюю всгречу был просто необходимой формальностью, но все равно волновался по поводу предстоящей встречи.

Старый повар из храма от души расхохотался.

– Наш Да Си постоянно куда-то исчезает, – сообщил он. – Он никому не говорит, куда отправляется, просто буркнет «Я пошел по делам» – и исчезает на месяцы. Мы слышали, что иногда он дрался с японцами.

– Откуда вы это знаете? – изумился Сайхун.

– В газетных вырезках, которые мы получаем каждый месяц вместе с пищей, периодически упоминался старый даос с шестом. Но такой шест есть только у Да Си. Мы спрашивали его об этом, но он, естественно, все отрицает.

– И что же писали в газетах?

– Например, что Да Си побывал в Шанхае и Пекине, чтобы принять вызов от японских мастеров боевых искусств. Последний раз это было в 1936 году.

– Да ведь я был там в это время! Почему же он не взял меня с собой?

– Наверное, потому что ты слишком несдержан и поэтому тебя вполне могли убить.

– Эх!

– Японцы обозвали нас «слабоумными с востока», и Да Си отправился, чтобы достойно ответить на оскорбление. В Шанхае он победил борца сумо, двумя пальцами проткнув ему горло. А в Пекине, сражаясь с двумя мастерами каратэ-до, мастером айки-до и дзюдоистом, напавшими на него одновременно, он победил их одними руками.

– Значит, Да Си не считает, что участвовать в войне – это выше его достоинства! – взволнованно воскликнул Сайхун.

– Судя по всему, нет, – согласился монах. – Еще было сообщение о том, как этот же старый даос появился в Сычуани.

– В Сычуани?! – поразился Сайхун. – А там он что забыл?

– Трудно сказать, – сухо проворчал монах. – Откуда нам знать, что ему понадобилось там? Там был чайный домик, который заняли японцы. Причем командир японского отряда имел четвертый дан по каратэ-до; у него черный пояс был. Так вот, этот старый даос зашел внутрь, уселся и преспокойно попросил чаю. Напуганные официанты даже не знали, что делать. В то время в чайном домике как раз сидел этот японский командир. Он громко похвалялся своим умением и всячески оскорблял китайских бойцов. Старый даос, отставив чашку, издевательски посмеялся над словами выскочки-японца. Тот, разозлившись, набросился на монаха, но старый даос одним движением руки отшвырнул его в сторону. В общем, там было настоящее побоище, но в конце концов из чайного домика вышел один этот старик.

– Старый шельмец! – рассердился Сайхун. – А меня, значит, нужно было стыдить и укорять! Ну ладно, я с ним рассчитаюсь!

– Лучше не надо, Сайхун, – хихикнул монах. – Ты же знаешь, что Да Си всегда смеется последним.

– Твоя правда, – признал Сайхун. – Во всяком случае, в этот раз точно.

Вместе с монахами Сайхун дошел до входа в Храм Южного Пика. Увидев, что он колеблется, монахи стали наперебой приглашать его войти. Он решил разыскать своего учителя. Великий Мастер сидел в своей келье. Сайхун молча опустился на колени.

Великий Мастер взглянул на него сверху вниз. Сайхун увидел, что его старый учитель нисколько не изменился: тот же немигающий взгляд спокойных и цепких глаз, те же седые волосы и пышная борода, знакомая прямая осанка. Сайхун ждал, пока учитель заговорит.

– Итак, ты осмелился вернуться? – мягко спросил его великий учитель.

– Да, Да Си.

– Что ж, раз ты здесь, переходи к следующему этапу обучения.

И все. Великий Мастер принял его обратно и легким взмахом руки показал, что Сайхун может заниматься своими делами.

Глава семнадцатая  В лабиринте

Через неделю после своего возвращения Сайхун принес богам клятву А блюсти аскетический образ жизни, пока не добьется вершины духовного просветления. Выбрав подходящий день, Великий Мастер отправился с Сай-хуном на Западный Пик. Они остановились у каменной плиты, лежавшей перед входом в пещеру. Обернувшись к ученику, Великий Мастер многозначительно произнес:

– Вот место, где ты откроешь свое истинное «я».

После этого они начали спускаться по длинному туннелю, который служил входом в лабиринт, состоявший из бесчисленного количества переходов и келий. Сайхуну предстояло жить в помещении из пяти келий, расположенных глубоко в теле горы. От келий во все стороны уходили бесчисленные коридоры и загадочные провалы, которые нужно было исследовать. Великий Мастер и Сайхун пробирались вглубь пещеры через едва заметные расселины в скалах. Воздух в подземелье был гораздо холоднее, чем снаружи; вокруг царила абсолютная тишина, только шаги двух монахов гулко раздавались во тьме. Иногда проход суживался настолько, что пробираться в следующий коридор приходилось буквально дюйм за дюймом. Иногда они натыкались на скопления светящихся минералов. То были сталактиты. Казалось, будто камень стал текучим, как вода, и медленно струится вниз, чтобы соединиться со своими собратьями сталагмитами. Рядом с каменными наростами текла широкая подземная река, вдоль которой можно было добраться до пята келий. Путь к ним освещался факелами и масляными светильниками. В нескольких кельях естественные отверстия в потолке пропускали немного дневного света; эти же отверстия служили дымовыми отверстиями для железной жаровни с углем. Пользуясь крошечными пятнами дневного света и пламенем факела, Сайхун осмотрел свое новое жилище. В келье стояло каменное ложе, подставка для курения благовоний, масляный светильник, несколько книг, кувшин с водой, песочные часы, музыкальные инструменты, письменные принадлежности, дневник и комплект одежды. Одна из келий предназначалась исключительно для медитаций. В ней журчал источник – прозрачная вода наполняла небольшую впадину посередине, а потом вытекала прочь. Тяжелый деревянный помост для медитаций стоял на ножках в форме когтей дракона. Помост покрывали древние письмена, а по его бокам возвышались две железные курильницы для благовоний, сделанные в форме журавля. Опоясывал помост вырубленный в каменном полу священный круг.

Сайхун постелил на помост травяную циновку, накрыл ее шкурой леопарда, а сверху положил молельный коврик. Великий Мастер передал ему зеркало багуа, повесил ему на шею талисман, а потом приступил к последним указаниям.