Счастье и тайна - Виктория Холт

— Поместье очень красиво.

— Да, у нас есть свои плюсы. Я вас уверяю, что в Келли Гранж больше удобств, чем в Ревелз. Вот подождите, придет зима, тогда вы сможете сравнить со знанием дела. Наши большие камины хорошо прогревают дом. А в Ревелз полно сквозняков. Чтобы согреть его зимой, понадобился бы весь уголь Ньюкасла.

— С домом поменьше обходиться гораздо проще.

— Но и у нас не тесно. В общем, вы сами увидите.

Колеса захрустели по дорожке, посыпанной гравием, и вскоре мы остановились у главного крыльца, по обе стороны которого стояли мраморные женские фигуры, пристойно задрапированные, держащие корзины с изображенными геранями и — лобелиями. По ту и другую сторону от крыльца были длинные мраморные сиденья.

Мы еще не подошли к двери, а горничная уже распахнула ее. Я думаю, она услышала хруст колес на дорожке. Мы вышли из фаэтона, и кучер тут же отогнал его; казалось, этот дом был полон слуг, которые были наготове, чтобы предупреждать все желания Саймона.

Мы вошли в отделанный изразцами холл, откуда наверх вела широкая лестница. Холл находился в центре, откуда просматривался весь дом до самой крыши.

Дом был очень большой, хотя казался маленьким и уютным по сравнению с Ревелз.

Саймон обернулся ко мне.

— Будьте добры, подождите минуту здесь, я пойду скажу бабушке, что вы приехали.

Я наблюдала, как он поднялся по лестнице на галерею второго этажа, постучал в дверь и вошел. Через несколько, минут он снова появился и позвал меня. Я поднялась наверх.

Саймон посторонился, чтобы пропустить меня вперед, и довольно чопорно, возможно, даже с долей издевки, или мне так показалось, произнес:

— Миссис Габриел Рокуэлл!

Я вошла. Комната была заставлена тяжелой мебелью. Толстые плюшевые шторы и кружевные занавески придерживали по бокам витиеватые медные украшения. В центре комнаты стоял стол. Впрочем, в комнате были еще какие-то столы, диван, набитый конским волосом, высокие напольные часы, много стульев, шкафы с фарфором, этажерка, большая многоярусная напольная ваза с белыми и красными розами.

На все это я взглянула мельком, потому что моим вниманием сразу завладела женщина, сидящая в кресле с высокой спинкой.

Это была Хагар Редверз, или скорее Рокуэлл-Редверз, как она себя называла — та, которая властвовала когда-то над другими в комнате для занятий, да так и осталась властительницей на всю свою жизнь.

Хотя она сидела, было заметно, что она высокого роста. Спину она держала прямо, кресло у нее было не какое-нибудь мягкое и удобное, а с твердой резной спинкой; седые волосы взбиты в высокую прическу, а сверху был надет кружевной чепец. В ушах поблескивали гранаты. На ней было закрытое платье из атласа бледно-лилового цвета с кружевным воротником, скрепленным брошью с гранатами, в тон к серьгам. Около кресла стояла трость из черного дерева с золотым набалдашником. Я поняла, что она ей пользуется во время ходьбы. Глаза у нее были ярко-голубые — еще одни глаза, живо напомнившие мне Габриела, но в них не было той мягкости, которая была свойственна Габриелу; в этой женщине вообще не было утонченности. Ее руки покоились на подлокотниках резного дерева. Вероятно, они в молодости были красивы, они и сейчас все еще сохраняли красивую форму, и я увидела на пальцах сверкание гранатов и бриллиантов.

В течение нескольких секунд мы присматривались друг к другу. Помня о высокомерном тоне письма, я держала голову чуть выше, чем обычно, и, возможно, мой голос прозвучал чуть высокомерно, когда я произнесла:

— Добрый день, миссис Рокуэлл-Редверз.

Она протянула мне руку так, будто она была королева, а я — ее подданная. Казалось, она ожидала увидеть меня на коленях у ее ног. Вместо этого я невозмутимо пожала ей руку, слегка наклонилась и отпустила ее.

— Хорошо, что вы посетили нас сегодня, — сказала она. — Но я надеялась, что вы приедете раньше.

— Ваш внук попросил меня приехать к вам сегодня днем, — ответила я.

— Ах, вот как! — От удивления губы у нее слегка передернулись. — Вам надо присесть, — продолжила она.

Саймон принес мне стул и поставил его прямо перед старой леди. Я была теперь рядом с ней, и свет, пробивавшийся через кружевные занавески, падал мне прямо в лицо. Ее же лицо оставалось в тени, и я подумала, что даже в такой мелочи она не упустила случая поставить меня в невыгодное положение.

— После дороги вам, наверное, хочется пить, — сказала она, при этом казалось, что она цепким взглядом стремилась проникнуть в ход моих мыслей.

— Дорога была очень короткой.

— Еще рановато пить чай, но я думаю, по такому случаю мы ждать не будем.

— Я с удовольствием подожду.

Она улыбнулась мне, потом обернулась к Саймону:

— Позвони в колокольчик, дорогой.

Саймон тут же выполнил ее просьбу.

— Нам предстоит многое сказать друг другу, — продолжала она, — а где же это сделать удобнее, как не за чашкой чая?

Появилась горничная, которую я уже видела, а старая леди попросила:

— Досон, чаю… пожалуйста.

— Да, мадам.

Дверь тихо закрылась.

— Ты к нам не захочешь присоединиться, Саймон. Но мы тебя извиним.

Я не была уверена, то ли она употребила «мы», как сделала бы это королева, — или же она имела в виду, что нам с ней хочется побыть наедине. Я не знала, что первый маленький экзамен для меня был позади, и она решила отбросить чопорность. Моя внешность и манеры, очевидно, не вызывали у нее отвращения.

Саймон сказал:

— Хорошо. Оставлю вас вдвоем, чтобы вы познакомились поближе.

— И к пяти часам будь готов отвезти миссис Рокуэлл обратно в Ревелз.

Молчаливая покорность Саймона меня просто поражала. Он взял ее руку, поцеловал ее и, хотя в его манерах даже в тот момент проскальзывала определенная доля насмешки, было видно, как ей нравились такие знаки внимания, а она со своей стороны хотя и пыталась, но не могла сдержать даже с ним свой властный характер.

Пока дверь за ним не закрылась, мы молчали. Потом она заговорила:

— Я надеялась встретиться с вами, когда вы были в Ревелз еще раньше. Но в то время я не могла приехать, а вас не приглашала потому, что знала, что Габриел сам привез бы вас сюда, когда бы пришло время. Я убеждена, что если бы он был жив, он бы так и сделал. У него всегда было чувство ответственности перед семьей.

— Не сомневаюсь, что он бы так и поступил.

— Я рада, что вы не принадлежите к числу глупых современных девиц, которые падают в обмороки, как только сталкиваются с трудностями.

— Как вы можете судить об этом после такого короткого знакомства? — спросила я, потому что была полна решимости сделать так, чтобы она относилась ко мне, как к равной, и не собиралась рассыпаться перед ней в любезностях, как она, казалось, ожидала.