Одиночка (СИ) - Салах Алайна

— Как думаешь, джинсы надеть или юбку? — спрашиваю я, неспешно крутясь перед Димой, уставившимся в ноутбук. Я заблаговременно выбрала юбку, которая идеально сочетается с топом, но все равно уточняю, чтобы показать, как я ценю его мнение.

Наша первая неделя после воссоединения походила на семидневный медовый месяц: после работы Дима вез меня в какое-нибудь романтическое место вроде уютного ресторана на набережной или приглашал в кино, а после мы прогуливались на свежем воздухе, и, чтобы не замерзнуть, выискивали глинтвейн — для Димы разумеется безалкогольный.

Опаска, что одним утром он проснется в дурном настроении и обвинит меня во всех смертных грехах, понемногу стала меркнуть. Наш, пусть и короткий разрыв, многое расставил на своим местам: Дима перестал бросаться беспочвенной ревностью, а я по-новой смогла оценить все, что стала принимать как само собой разумеющееся и чего едва не лишилась: его заботу и романтические жесты, наши разговоры и отсутствие дрязг. Про Адиля почти не думала. Я ведь не конченая эгоистка: понимаю, каких трудов стоило Диме меня простить и каждый день не оглядываться назад. А если он смог заставить себя смотреть только вперед — значит смогу и я. А иначе для чего человеку даны воля и сила?

— Юбка мне очень нравится, зай. Попа такая аппетитная.

На короткую секунду взгляд Димы меркнет, становясь задумчивым, но в следующее мгновение вновь просветляется.

— Идем? — захлопнув ноутбук, он поднимается и смотрит на наручные часы. — Сбор в семь. Сейчас без двадцати.

Сбор — это встреча с друзьями в баре, перед которой я сильно нервничаю. Чувствую себя опальной королевой, которую уличили в измене, и которая вынуждена держать лицо перед двором. Было бы гораздо проще, если обо всем знал только Робсон, умеющий о хранить тайны. Но о случившемся знает Сеня, который, помимо того что осуждает меня, не славится способностью держать язык за зубами. И Диму в этой ситуации не упрекнешь. Да и как? «Как ты посмел рассказать кому-то, что я тебе изменила?»

Как только мы входим в бар, я машинально вцепляюсь в Димину руку. Мне нужна поддержка, чтобы предстать перед сидящими за столом без желания прятать глаза. Помимо Робсона и Ани, там будет Андрей и Артур. Вдруг и они знают? Вот это будет удар ниже пояса.

Правда совсем скоро ладонь Димы приходится отпустить, чтобы дать ему поздороваться с ребятами. Так я остаюсь без поддержки. Сеня сухо кивает мне, давая понять, что ни о чем не забыл, Андрей здоровается бодрее, но по тому, как быстро он переключается на разговор с Артуром, я начинаю подозревать, что и он в курсе.

Как и обычно, выручает Роберт.

— Пива со мной накатишь, Дашуня? — весело скалится он из-за полупустой кружки. — А то эти… — он кивает на парней, — по крепкому сегодня решились пройти.

Отрицательно качнув головой, я приветствую Аню и с облегчением отмечаю, что вот она точно ни о чем не догадывается. Нет никакой многозначительности во взгляде, никакого любопытства.

— Привет, Даш, — бормочет она, на секунду отрывая глаза от телефона. — С байером переписываюсь. Я лодочки Дольче себе два месяца назад заказала, а они до сих не пришли.

С Димой мы вынужденно занимаем противоположные диваны. Рядом с ним не оказывается места. Обычно он просил кого-нибудь из парней пересесть, но сейчас почему-то этого не делает. Возможно, слишком увлекся беседой с Андреем. Хотя, сидеть рядом с Робсоном и Аней, которых я мысленно определила в дружественный лагерь, не так уж плохо.

— Ты чего-то совсем пропала, — отложив телефон, Аня тянется к бокалу с вином. — На работе запара, да? Роберт сказал, что у тебя наплыв пациентов и ты зашиваешься.

Краем глаза я замечаю резкое движение со стороны Сени. Словно он беззвучно фыркнул. Дима либо этого не слышал, либо сделал вид. Он на меня не смотрит.

— В больницах всегда много пациентов, — тихо отвечаю я, отчаянно желая не привлекать к себе взгляды остальных. — По осени может чуть больше.

Вина. Мне необходимо выпить.

— Димас, а ты что там с Есиным решил? — громко, забирая все внимание на себя, грохочет Роберт. — Будете сотрудничать? Потому что если нет, я ему свои условия предложу.

— Предлагай, — отвечает Дима, повернувшись. Переводит взгляд на меня и ободряюще подмигивает. — Слишком сложный он. Не хочу геморроя.

Я слабо улыбаюсь ему в ответ. Кажется, будто Дима и сам растерялся в новых условиях. Он ведь явился за руку с изменщицей. Как там обычно говорят? Пацаны не поймут.

Обида за то, что он фактически бросил меня одну, вспыхивает, но быстро тухнет, придавленная чувством вины. Он поделился с друзьями на эмоциях, потому что ему было плохо. Тоже ведь человек. Как его за это упрекать?

Тянусь к вину. Надеюсь, что со временем станет лучше. Сеня перестанет демонстративно скалить зубы, и все, кто знают о моем проступке, благополучно о нем забудут.

Делаю глоток. А пока придется терпеть. Никто ведь и не говорил, что легко будет.

— Вы не поругались? — шепчет Аня, наклонившись ко мне. — Оба какие-то зажатые.

— Да нет, нормально все, — отвечаю я как можно беспечнее. — Я просто устала немного за неделю.

А потом у Роберта звонит телефон. Он смотрит на экран, сосредоточенно сводит брови, а после просит Аню подвинуться, чтобы дать ему пройти.

— Ага, здорово, — слышится его удаляющийся голос. — А, ты по этому вопросу? Да, да, надо и срочно. Я ждал, что ты с утра позвонишь.

Я незаметно стискиваю под столом ладони и с опаской смотрю на Диму. Его взгляд замер на ободке пивного бокала, челюсть напряжена. Каким-то образом мы оба знаем, кто звонит Робсону. Может быть дело в его чуточку неловких интонациях, и в том, что у нет привычку выходить из-за стола, чтобы поговорить.

— С кем это ты разговаривал? — с подозрением щурится Аня, когда через пару минут он вновь опускается рядом.

Усмехнувшись, Роберт притягивает ее к себе и звонко чмокает в висок.

— Ревнуешь, что ли, дурешка? Знакомый один звонил. Забрать у него кое-что нужно.

— Вот только попробуй сейчас куда-нибудь стартани, — моментально ощеривается Аня, ударяя его по колену. — Ты мне и так выходные задолжал.

— Никуда я не поеду. Сам сказал завезет через полчаса. Я только забрать выйду.

У меня дико колотится сердце. Если это действительно был Адиль, то через полчаса он будет здесь. Я нервничаю, но вовсе не потому, что жажду его увидеть. Я уже сделала свой выбор, которому собираюсь следовать. Переживаю я из-за Димы, который, кажется, вообще перестал слушать о том, что говорит Андрей, и невидящим взглядом пытается просверлить стол.

Следующие полчаса походят на пытку: как я не пытаюсь вникнуть в нескончаемый рассказ Ани о байере, находящем все самые топовые новинки из мира моды по выгодной цене, мой разум сфокусирован лишь на том, что в любую минуту телефон Робсона зазвонит, сигнализирую о приезде Адиля. Приходится то и дело украдкой посматривать на Диму, чтобы следить за его реакцией. Он заказал вторую кружку пива и слушает треп Андрея и Сени о футболе без попытки принять в нем участие.

— Дим, не хочешь крылышек заказать на двоих? — окликаю я его, решив во что бы то ни стало не дать ему замкнуться в себе. Встретившись с ним глазами, с улыбкой поясняю: — Мне одной много будет.

— Заказывай себе, если хочешь. Просто не доешь, — без эмоций отвечает он, но заметив на моем лице тень обиды, добавляет уже мягче: — Я просто не голодный.

— А когда их принесут, ты первый полезешь ко мне в тарелку, — не сдаюсь я.

Кажется, у меня получается: невидимая стена, выросшая между нами с той минуты, как мы подошли к столу, трескается. Взгляд Димы оживает, возвращая мне человека, который был со мной всю эту неделю — заботливого, внимательного и любящего. Улыбнувшись, он кивает.

— Не исключено. Аппетит приходит во время еды.

Я поднимаю руку, подзывая официанта и с воодушевлением называю ему заказ. Крылышки с соусом барбекю — Диминым любимым. Сама я предпочитаю табаско.