Продавец снов - Александр Журавлев

Погодин передал графу шпагу и, взяв Елену за руку, вышел с ней в парк.

Часы начали бить полночь. Ночное небо осветили разноцветные гроздья фейерверков. С последним ударом исчезли приглашённые гости, столы, и с ними яства. Растаяли ледяные скульптуры и горки. Пруд отразил на тёмной глади воды полную луну. Исчез и камерный оркестр, остался лишь один пожилой скрипач.

Поклонившись, он обратился к Погодину и Елене:

– Что из музыки изволит слушать столь прекрасная молодая пара?

Елена улыбнулась седовласому добряку.

– Сыграйте нам, пожалуйста, полонез.

Скрипка медленно, словно над чем-то раздумывая, легла на его плечо, и от трепетного волнения смычка родилась мелодия. В прозрачном тембре скрипки отразилась мечтательность и нежная любовь.

Погодин заглянул в большие зелёные глаза Елены. Обнял её за плечи и тихо, почти шёпотом, заговорил ей на ухо:

– Ты необыкновенная, неземная. Вот даже сейчас, когда мне никто не может помешать согреть тебя губами, я почему-то боюсь это сделать. Вдруг ты окажешься сном, который в мгновение растает, как хрупкая снежинка, и мне не суждено будет тебя увидеть вновь.

– Не говори глупости, – улыбнулась Елена. – Даже если случится, что волей судьбы ты окажешься от меня так далеко, что и представить себе нельзя, я буду с тобой листопадом и шёпотом ветра, летним дождём или солнечным лучом, позёмкой и первым снегом, везде и всюду, где бы ты ни был.

Скрипач закончил играть и, откланявшись, удалился. К влюблённой паре подошёл граф с большим букетом из белых лилий.

– Пьеса закончилась, занавес закрылся и погасли свечи. Это вам, несравненная Елена, – сказал Сен-Жермен и передал ей цветы. – Я думал, что ваше испытание ограничится лишь участием в празднестве, но, видимо, провидению было угодно ввести в игру ещё одну фигуру. И в этой партии, где на кону вдруг оказалась ваша драгоценная жизнь, вы вдвоём одержали победу и расставили всё на свои места.

– Что вы, граф, – запротестовала Елена, – если бы не вы, то ещё неизвестно как бы всё закончилось. Это было незабываемое испытание для всех нас, а праздник – самым прекрасным на свете, – сказала Елена и сделала глубокий реверанс.

Сен-Жермен поднял перед собой руку, на ней чудесным образом появилось серебряное блюдо. На нём лежали золотой перстень с изумрудом, круглый, с медный пятак, золотой кулон с рубином на тонкой изящной цепочке и свиток, скреплённый семью печатями.

– Пусть эти подарки напоминают вам о нашей встрече. Что же касается письма, – граф показал глазами на свиток, – то каждый год 11 апреля, в День всех Тайн, вы будете ломать по одной печати. Вскрыв последнюю до заката солнца, вы, Семён Данилович, получите ответ на ваш вопрос, некогда заданный мне. Сейчас же вы вдвоём сядете в карету и унесётесь туда, где вас ждёт домашний очаг, уют и долгое счастье быть вместе, где для вас всё начнётся с чистого листа. Там писать свою судьбу вы уже будете сами.

Сен-Жермен вынул из ножен шпагу, и крест-накрест рассёк ею пространство. Тотчас возле них появилась та же самая карета, на которой они сюда прибыли. Но на этот раз она была запряжена четвёркой белых лошадей. Золотые перья украшали их покачивающиеся головы. На козлах сидел знакомый им услужливый кучер. Одет он был по-парадному – в белоснежный фрак.

Граф сделал лёгкий поклон.

– Ну что же: всё сделано, должников нет, каждый получил то, что желал, и то, что заслужил. Врата открыты. Кого-то зовёт дорога, а кого-то – домашний очаг. Кого-то ждут радости, а кого-то – унылые будни. Кто-то будет пожинать плоды, а кто-то сеять. Вот уже и утро. Как сладок его прохладный прилив, и как терпок грядущий день! Итак, если вы готовы, тогда – в путь.

– Спасибо вам за всё, граф, – сказал, откланявшись, Погодин.

– Спасибо, – повторила эхом Елена.

И они, не оборачиваясь, вошли в карету. Кучер взмахнул хлыстом и, окрылённый синими ветрами надежды, экипаж оторвался от земли и понёсся к восходящему солнцу.

Глава 23

После нашумевшей операции по поимке фальшивомонетчиков, органы безопасности решили «замять» её провал и быстренько состряпали легенду, будто бы в этот день проводились, не что иное, как учения по гражданской обороне, где отрабатывались пути эвакуации населения в случае землетрясения и повальной дизентерии, приведшей к засору канализации всего дома.

В злосчастном подъезде был наспех проведён косметический ремонт. Мрачную табличку «Вход в убежище», висевшую на двери в подвал, сменила красочная вывеска с портретом вождя пролетариата В.И. Ленина на алом стяге и с надписью: «Красный уголок».

От такой наивности властей народ торжествовал: подтасовка не прошла. Было что теперь смаковать на кухонных посиделках.

Правда, нашлись и более дотошные граждане, которые разглядели в этом скрытую информацию о грядущих переменах. Прильнув к радио, они вслушивались в каждое сообщение, ожидая трансляции балета «Лебединое озеро» и объявления диктора Всесоюзного радио Ю. Б. Левитана: «Король умер! Да здравствует король!» Или же новостей о понижении цен на продукты питания.

Однако диктор ежедневно вещал об очередных победах на передовых стройках страны. Надежды таяли. Вновь настали серые будни.

И вдруг в один из дней по дому разлетелся слух, что некий счастливец будто бы нашёл в матраце какой-то покойной старушки миллион в облигациях государственного займа. Разговоры о старушке-миллионерше, которая дала в долг государству сумасшедшие деньги, не стихали ни днём, ни ночью. Это бередило умы. Тут-то вновь вспомнили о фальшивомонетчиках, сопоставили одно с другим и пришли к выводу, что в доме спрятан клад.

Эта догадка, обрастая разными подробностями, быстро распространилась по Москве. И вскоре со всех концов столицы в этот дом началось паломничество кладоискателей, которые, не останавливаясь ни перед кем и ни перед чем, исковыряли все его стены, полы и потолки.

Жильцы дома, возмущённые вандализмом нагло вторгшихся в их родные пенаты искателей сокровищ, выставили заслон из добровольной дружины. Встав грудью на защиту своего дома, дружинники стали проводить дневные рейды, часто вступая с непрошеными гостями в рукопашные схватки. Однако это не помогло. Кладоискатели перешли на ночные вылазки.

Дружинники ответили им круглосуточным бдением и вооружились шанцевым инструментом: лопатами, баграми и ломами. Кладоискатели отступать не пожелали и подогнали к дому бульдозер. Началась осада. В воздухе запахло грозой, казалось, ещё немного – и дело дойдёт до гражданской войны.

И вот как-то ранним утром на фасаде дома появилась памятная мемориальная доска из бронзы. На ней был изображён барельеф Семёна Михайловича Будённого со всеми регалиями. Под ним выпуклым текстом отмечалось, что «Командующий 1-й Конной армией с 1919–1923 гг., а ныне Маршал Советского Союза С. М. Будённый посещал этот дом в 1952 году».

Рядом, на отдельной табличке, было указано, что дом является историческим памятником и находится под охраной государства.

Паломничество кладоискателей сразу прекратилось.

Жители же дома долго переглядывались, вспоминая в биографии С. М. Будённого факт посещения их дома. Одни уверяли, что видели легендарного маршала, другие – что это всего лишь вымысел, выдаваемый за действительность. Обратились к старожилам. Те, пожимая плечами, отвечали, что, мол, ходят здесь всякие, возможно и Будённый хаживал. И всё же нашёлся седой старец Прохор, который утверждал, что он видел собственными глазами, и не раз, Семёна Михайловича, как себя самого в зеркале.

По его рассказу, маршал был широк в плечах, чуть прихрамывал, видимо, давали о себе знать старые боевые раны. Выдавали его разве что огромные, подкрученные вверх усищи и брюки с двумя широкими маршальскими лампасами, надетые под гражданский пиджак. И навещал он в этом доме своего старого боевого товарища.

Теперь жильцы бились над другой загадкой: кто же был этот товарищ? Перебрали всех живущих в доме. Выбор пал на слесаря Андрея Кузьмича. Обратились к нему – не он ли тот самый товарищ С. М. Будённого. Слесарь скромно отмалчивался, улыбаясь в усы.

Тогда за дело взялся домовой комитет, он уже более тщательно перемыл всем жильцам кости. Сомнений больше не оставалось: выбор вновь пал на Андрея Кузьмича, за плечами у которого была как Гражданская, так и Отечественная войны.

Довольны теперь были все: и те, кто сомневался в посещении С. М. Будённым их дома, и те, кто якобы видел здесь легендарного маршала. Страсти стали понемногу утихать. Жизнь, казалось, стала налаживаться.

Но тут неожиданно для всех недавний счастливчик, нашедший чудо-матрац, узнав, что в связи с недавно прошедшей денежной реформой погашение старушкиного миллиона превратится в копейки, да и это возможно будет сделать только в следующем столетии, сошёл с ума.

Он развёл из облигаций государственного займа большой костёр и, прыгая вокруг него, сквернословил и плевался. Потом растоптал тлеющий пепел и, вымазав лицо сажей, долго плакал, как младенец, и рвал на своей голове волосы.