Призрак - Ю Несбё

Часы показывали десять вечера, свет во всех кабинетах Оргкрима был погашен, коридоры опустели. Но в офисе Трульса Бернтсена монитор компьютера отбрасывал голубой отблеск на полицейского, закинувшего ноги на стол. Он поставил полторы тысячи крон на «Манчестер-Сити» и должен был вот-вот проиграть. Но сейчас они будут бить штрафной. Тевес с восемнадцати метров.

Он услышал, как открылась дверь, и указательный палец правой руки автоматически потянулся к кнопке «Escape». Но слишком поздно.

— Надеюсь, за электричество платят не из моего бюджета.

Микаэль Бельман уселся на единственный свободный стул. Трульс заметил, что по мере продвижения вверх по служебной лестнице Бельман стал избегать употребления словечек, которые были в ходу в районе Манглеруд в их детстве. Только в разговорах с Трульсом он иногда снова становился манглерудским мальчишкой.

— Газетенки читал?

Трульс кивнул. Поскольку делать ему было все равно нечего, после изучения разделов о происшествиях и спорте он прочитывал все остальное. Например, он видел кучу фоток секретаря члена городского совета Исабеллы Скёйен. Ее стали снимать на всяких премьерах и социальных мероприятиях, после того как летом газета «ВГ» напечатала большое интервью с ней под названием «Уборщица улиц», в котором ей воздавалась честь и хвала за то, что она стала архитектором мероприятий по наведению порядка среди наркобанд и героинистов на улицах Осло. В этой же статье ее представляли как будущего члена Стортинга. Во всяком случае, ее работа в городском правительстве принесла видимые результаты. Трульс отметил, что вырез на ее одежде становится тем глубже, чем активнее ее поддерживает оппозиция, а улыбка скоро станет такой же широкой, как задница.

— У меня состоялся совершенно неофициальный разговор с директором Полицейского управления, — сказал Бельман. — Она сделает представление министру юстиции по поводу назначения меня начальником полиции.

— О черт! — воскликнул Трульс.

Тевес забил мяч в верхний угол ворот.

Бельман поднялся.

— Просто подумал, что ты захочешь узнать об этом. Кстати, мы с Уллой собираем гостей в следующую субботу.

Трульс почувствовал привычный укол, когда услышал, как он произносит имя Уллы.

— Новый дом, новая работа, ну, ты понимаешь. А ты ведь помогал заливать фундамент террасы.

«Помогал? — подумал Трульс. — Да я залил все это чертово дерьмо».

— Так что если ты не очень занят, — сказал Бельман, кивнув на монитор компьютера, — то ты приглашен.

Трульс с благодарностью принял приглашение. Принял приглашение стать пятым колесом в телеге, понаблюдать за безусловным счастьем Микаэля Бельмана и Уллы. Принял приглашение на праздник, где ему придется скрывать, чем он занимается и что чувствует.

— И еще одно, — сказал Бельман. — Помнишь, я просил тебя стереть одно имя из регистра посетителей внизу?

Трульс кивнул, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Бельман позвонил ему и поведал, что у него только что был Турд Шульц, который рассказал о контрабанде наркотиков и о том, что в их собственных рядах завелся сжигатель. Что он опасается за безопасность этого человека и что его имя следует стереть из регистра посетителей на случай, если этот сжигатель работает в Управлении и имеет доступ к регистру.

— Я несколько раз пытался дозвониться до него, но он не отвечает. Я беспокоюсь. Ты уверен в том, что охрана удалила его имя и что никто не мог узнать о его визите?

— Совершенно уверен, господин начальник полиции, — ответил Трульс.

Манчестерцы ушли в оборону и отбивались.

— А тебе больше не звонил тот занудный инспектор из аэропорта?

— Нет, — сказал Бельман. — Вроде бы он удовлетворился тем, что порошок оказался картофельной мукой. А что?

— Просто интересно, господин начальник полиции. Привет твоему домашнему дракону.

— Не мог бы ты использовать другие выражения?

Трульс пожал плечами:

— Это ты ее так называешь.

— Я о «начальнике полиции». Официальное назначение произойдет не раньше чем через две недели.

Начальник полетов вздохнул. Ему только что позвонил дежурный и сообщил, что рейс на Берген задерживается, потому что командир не пришел и не позвонил и им пришлось срочно искать ему замену.

— У Шульца сейчас тяжелые времена, — сказал начальник полетов.

— Он не отвечает на телефонные звонки, — посетовал дежурный.

— Этого я и боялся. Случается, что в свободное время он отрывается по полной.

— Да, я слышал. Но сейчас не свободное время. Я звонил перед тем, как нам пришлось отменить рейс.

— Я уже сказал, у него сейчас турбулентный период. Я поговорю с ним.

— Мы все попадаем в турбуленцию, Георг. Мне придется подать подробный рапорт, ты ведь понимаешь?

Начальник полетов помедлил. Но сдался:

— Конечно.

Он положил трубку, и ему пришло в голову одно воспоминание. Летний день, праздник, гриль. «Кампари». «Будвайзер» и гигантские стейки прямо из Техаса, доставленные пилотом-практикантом. Они с Элсе в спальне, никто не видел, как они туда ускользнули. Она тихо стонет, так тихо, что ее не слышно из-за криков играющих детей, шума приземляющихся самолетов и беззаботного смеха людей, стоящих под открытым окном спальни. Самолеты садятся и садятся. И раскатистый хохот Турда в ответ на один из классических анекдотов про пилотов. И тихий стон Элсе, жены Турда.

Глава 18

— Ты купил «скрипку»?

Беата Лённ с недоверием смотрела на Харри, сидевшего в углу ее кабинета. Он отодвинулся в тень, подальше от яркого утреннего света, и обхватил руками кружку кофе, которую ему дала Беата. Его лицо было покрыто тонкой пленкой пота, пиджак он повесил на спинку стула.

— Ты ведь не…

— Ты что, сбрендила? — Харри залил в себя горяченный кофе. — Алкаши этим не занимаются.

— Хорошо, потому что иначе я бы подумала, что это был классический холостой выстрел, — сказала она, указывая на его руку.

Харри взглянул на локоть. Помимо костюма из одежды у него имелись трое трусов, смена носков и две рубашки с короткими рукавами. Он намеревался купить все необходимое в Осло, но до сих пор у него не было на это времени. А сегодня утром он проснулся в состоянии, невероятно походившем на похмелье, и он, скорее по старой привычке, проблевался в туалете. В результате укола в мясо на руке появилось пятно, формой и цветом напоминающее Соединенные Штаты времен перевыборов Рейгана.

— Хочу, чтобы ты провела для меня анализ этого, — сказал Харри.

— Зачем?

— Из-за одной фотографии с места преступления, на которой запечатлен пакетик, найденный у Олега.

— И?

— У вас появились замечательные друзья. На фотографии порошок совершенно белый. Посмотри сюда: в этом порошке имеются коричневые вкрапления. Я хочу знать, что это такое.

Беата достала из ящика лупу и склонилась над порошком, который Харри высыпал на обложку «Судебного вестника».

— Ты прав, — признала она. — Материал, который мы получили для анализа, был совершенно белым, но в последние месяцы не было практически ни одной конфискации наркотиков, так что это становится интересным. Особенно после звонка инспектора полиции из аэропорта Осло, который рассказал нечто похожее.

— И что же?

— Они нашли пакет с порошком в ручной клади одного из пилотов. И инспектор интересовался, как мы поняли, что это чистая картофельная мука, ведь он собственными глазами видел в порошке коричневые частицы.

— Он хотел сказать, что пилот ввозил «скрипку»?

— На самом деле до сих пор на границе «скрипку» задерживали всего один раз, поэтому инспектор наверняка не видел раньше этого наркотика. Героин редко бывает белым, большинство поставок имеет коричневый цвет, поэтому инспектор сначала подумал, что наткнулся на смесь двух партий. К тому же пилот не въезжал в Норвегию, он собирался ее покинуть.

— Покинуть?

— Да.

— И куда он собирался?

— В Бангкок.

— Он вез с собой в Бангкок картофельную муку?

— Наверное, для норвежцев, которым не из чего было приготовить белый соус для своих рыбных котлеток. — Она улыбнулась, сделав попытку пошутить, и тут же покраснела.

— Ммм. Здесь что-то другое. Я только что читал о внедренном агенте, найденном убитым в порту Гётеборга. Ходили слухи, что он сжигатель. А не было ли таких слухов об агенте, убитом в Осло?

Беата уверенно покачала головой:

— Нет. Наоборот, он отличался чрезмерным рвением к поимке бандитов. Незадолго до убийства он говорил, что подцепил на крючок крупную рыбу и что сам выберет леску.

— Сам, значит.

— Он не хотел рассказывать дальше, утверждал, что никому, кроме себя, не доверяет. Тебе он, случайно, никого не напоминает, Харри?