Верность - Марко Миссироли

ее днем в кино. Он застал ее врасплох и, услышав робкое «да» от чужой невесты, весь затрепетал. Выждав полчаса, они вышли поодиночке и встретились у кинотеатра «Орфео», сели рядом друг с другом в темном зале так, что их ноги соприкасались, и с замиранием сердца смотрели фильм до самых финальных титров, а после прогулялись вдвоем, все время оглядываясь, как бы их не увидели вместе. Затем попрощались, Карло вернулся домой, с чувством неудовлетворенности обнял Маргериту и еще раз ощутил, каким образом интрижки на стороне отражаются на семейном очаге.

– Папа! Я хочу пи-пи.

– Вот видишь. Я же говорил.

Он зашел с Лоренцо в кабинку и помог малышу спустить штанишки. После журчания мочи к запаху аммиака присоединился и запах его сына. Карло нажал на слив, они вышли и сполоснули руки. Уже во дворе он решил повременить с конвертом. Взглянул на сына, у того была особая манера выражать свои желания: то, как он тер руки, как сильно обнимал родителей, какую позу принимал. Лоренцо никогда ничего не требовал, словно считал свои просьбы чем-то неестественным. Карло с Маргеритой научились угадывать его потребности.

– Хочешь – навестим бабушку Анну?

Ребенок улыбнулся и радостно побежал к машине. У него были каштановые волосы, и в радужных оболочках глаз пестрели черные крапинки, поблескивавшие, когда он рисовал, смотрел мультфильмы или носился по квартире на виа делле Леге. Анна разрешала ему наряжаться мушкетером хоть каждый день и с дивана отражала его атаки игрушечной шпагой. Подъехав к «Фатебенефрателли», они еще долго кружили вокруг в поисках парковки. Затем он вскрыл конверт. Внутри была книга, завернутая в газетную бумагу: роман Леонарда Майклса «Сильвия». Карло достал телефон, зашел в «Инстаграм» Софии и увидел эту же книгу на прилавке хозяйственного магазина. Он вздрогнул.

Эта книга стала уже третьей. Все три пришли за последние полтора месяца, во всех трех конвертах не было ни записки, ни имени отправителя, все три были обернуты в газетную бумагу, а адрес указан печатными буквами. Первой пришла «Страстная суббота». Карло сразу же заметил «Римини» на почтовом штампе. Чем сильнее росла его уверенность в том, что это она, тем меньше ему хотелось докапываться до истины. За эти девять лет он лишь изредка просматривал ее профили в «Фейсбуке» – ее новая стрижка вызвала в нем сумбурные чувства – и в «Инстаграме». Однако она все еще жила в его фантазиях: тот день в ее комнатке на Острове, он трахает ее на письменном столе, в окне виднеются крыши Милана, они вместе на голом матрасе, он наконец-то… Даже сейчас, когда он нес в одной руке сына, а в другой – рюкзачок в форме кролика, направляясь к теще, ему хотелось пережить все это заново.

Когда они оказались в отделении, дверь в палату была закрыта. Ожидая в коридоре, они услышали доносившиеся оттуда крики. Лоренцо подошел поближе и стал подсматривать в щелочку, стараясь приоткрыть дверь. Карло попросил его не шалить, и ребенок застыл на месте. Из палаты вышли врачи и застали Лоренцо врасплох.

– А ты что тут делаешь? – спросили у него.

Мальчуган просочился в палату, Карло вошел следом. Анна не спала, здоровой рукой она потрепала внука по голове, пока тот искал в рюкзачке наушники с человеком-пауком.

– Слава богу, у меня есть такой славный внучок и его музыка.

– Как ты себя чувствуешь? – Карло снял куртку.

– Лучше, чем та синьора. Ей что-то сделали с плечом. – Анна кивнула на последнюю койку, где лежала женщина, закрывшая глаза рукой. – Вы встретили Маргериту?

Карло покачал головой.

– Значит, она внизу, в баре. Она мне только что сказала, что Бонино переметнулся к демократам.

– Ну и что?

– Ну и то! Я не буду за них голосовать.

– До выборов ты еще не раз передумаешь.

– Я уже давно не передумываю.

Лоренцо, вытаращив глаза, глядел на них со стула.

– Прости, дорогой. – Анна ущипнула его за щечку и подставила ему голову. Надев на нее наушники, Лоренцо дал знак отцу, что все готово. Карло взял телефон и передал ребенку. Мальчик перешел к списку песен, выбрал одну и перевел взгляд на бабушку.

– Англичане с их нытьем, – пробормотала она.

Мальчик рассмеялся.

Она вздохнула:

– Солнышко, может, включишь Модуньо?

Лоренцо прибавил звук и любовался бабушкой, прикрывшей глаза. Наушники с человеком-пауком вокруг маленькой головы, увядшая, тонкая, как папиросная бумага, кожа и рот молодой девушки.

Карло взглянул на телефон в руке сына, тот остановил свой выбор на Pink Floyd – Shine On You Crazy Diamond. Музыка помогла им вытащить его наружу. Было время, когда он закрывался в своей комнатке и слушал музыку, – это длилось целую зиму, затем он начал делиться услышанным с окружающими – с помощью наушников, домашнего стерео или пластинок на виа делле Леге. Напевая, попутно стал больше говорить; тогда психиатр сказал, что мальчик начинает раскрываться. Карло понравилось это слово: раскрываться. Присев около кровати, он достал «Сильвию». Прочитав несколько страниц, позавидовал легкому слогу автора, уместившему описание встречи главного героя с той девушкой в квартире на Манхэттене в несколько строк. Девушка с челкой, падающей на глаза, производила впечатление робкой и стеснительной. Затем влюбленность. Карло всякий раз вспоминал о жене, когда читал про влюбленности. Когда вошла Маргерита, он, оторвав взгляд от книги, внимательно на нее посмотрел: а ведь он мог проанализировать свое чувство к ней, прочитанное только облегчило ему задачу. Челка, как у Сильвии, ее сдержанность, едва заметная полуулыбка, порой растерянный вид из-за пришедшей в голову идеи, робкое, а затем стремительное обольщение: Маргерита знала лучше его, что держит их вместе.

Он пошел ей навстречу, коснулся рукой волос. Маргерита позвала его в коридор и сказала, что врачи собираются оперировать Анну, об этом стало известно только что. Впервые Анна стала им в тягость. Маргерита спросила, согласен ли он: она всегда искала его одобрения. Она не отстранилась от его ласкающей руки, ничего не возразила на слова, что все будет хорошо, и только взяв его за руку, заметила, что в другой он держит книгу. Отстранившись, она скользнула взглядом по обложке, прочла название, застыла, затем сказала, что ей нужно позвонить в агентство.

Дождалась, пока Карло вернется в палату – она поняла, что происходит, – и зашла в «Инстаграм». Чтобы развеяться, под липовым профилем она следила за жизнью Кьяры Ферраньи и Федеса, Ким Кардашьян и Софии Казадеи. Она надеялась, что ошибается: на последней фотографии была запечатлена «Сильвия» с надписью: «Это причиняет боль», собравшая триста с лишним лайков. Одна и та же книга в руках у