Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг - Алексей Исаев

Однако внимательный читатель может задаться вопросом: «Разве одной дивизией возможности XXXXIII корпуса исчерпывались?» Ответ, конечно же, будет однозначным — «Нет». 252-я пехотная дивизия отстала, но помимо этого, в корпусе была 131-я пехотная дивизия. После поворота корпуса влево, к шоссе, она оказалась своей основной частью позади своего левого соседа, 134-й дивизии. Командованием 131-й дивизии было решено сформировать подвижный передовой отряд из моторизованных частей соединения. Как мы видим, этот прием был типичным для вермахта, на языке даже вертится слово «шаблонным».

На 26 июня 131-й дивизии были поставлены весьма амбициозные задачи. Она должна была в этот день частью своих сил занять Зельву, а передовой отряд должен был попытаться достичь населенного пункта Щара на реке Щара (29 км на северо-северо-восток от Зельвы, рядом с Неманом). Постановка пехотному соединению задач на такую глубину может быть объяснена только эйфорией, царившей тогда в штабе XXXXIII корпуса. Тем не менее в соответствии с этими планами дивизия приказала усиленным 131-му разведбатальону и посаженному на грузовики пехотному батальону пересечь Зельвянку в 05.00 26 июня и к вечеру войти в Зельву. Отправка еще одного подразделения потенциальных смертников (первым был отряд «Коницки») в Зельву 26 июня не состоялась только из-за нехватки горючего. В ночь на 27 июня разведбатальон 131-й дивизии остановился в 9 км северо-западнее Розаны, а пехотный батальон на грузовиках — в 13 км на северо-запад от Розаны и приготовились к дальнейшему продвижению. Однако прорыва к Зельве не состоялось. Между 04.30 и 04.45 27 июня внезапно для немцев начались мощные советские атаки силами пехоты и танков. Как отмечали немцы, среди атакующих были тяжелые танки (скорее всего, оставшиеся на ходу Т-34 и КВ 4-й танковой дивизии). О них в очередном донесении группы армий «Центр» было сказано следующее: «Противник использовал тяжелые танки, против которых действовала наша зенитная артиллерия, т. к. огонь противотанковых пушек калибра 4,7 см был неэффективным»[131]. Перед нами еще один ответ на вопрос, куда делись Т-34 и КВ 6-го мехкорпуса. Только около 12.00 27 июня с подходом еще нескольких пехотных батальонов 131-й дивизии удалось несколько стабилизировать положение и по крайней мере сохранить уже занятые позиции.

Таким образом, комплексом продуманных и последовательно проводившихся в жизнь решений командарму-10 Голубеву удалось нейтрализовать угрозу шоссе со стороны наступающей к нему с юга немецкой пехоты. Как тут не вспомнить характеристику, данную ему генштабистами по итогам мартовской игры на картах: «грамотно реагировал на изменения в обстановке, проявляя в этих случаях соответствующую инициативу».

Помимо достижения сиюминутных целей — удержания шоссе для отхода войск — организованный К.Д. Голубевым контрудар весьма заметно сказался на общем ходе боевых действий. XXXXIII армейский корпус был потрепан так сильно, что по меньшей мере в течение четырех дней был неспособен к сколько-нибудь серьезным наступательным действиям. Это повлекло за собой, в свою очередь, нижеперечисленные последствия:

— многочисленные боеспособные соединения 3-й и 10-й советских армий смогли осуществить в районе между Деречином (восточнее Зельвы) и Неманом прорыв и отход в направлении на Новогрудок;

— запланированная смена подразделений XXXXVII моторизованного корпуса дивизиями XXXXIII армейского корпуса в районе Зельва — Слоним не состоялась;

— эта смена была осуществлена IX корпусом как минимум натри дня позднее, чем планировалось осуществить силами XXXXIII корпуса;

— тем самым 4-я немецкая армия потеряла три дня: факт, который оказался как нельзя кстати советской стороне для организации обороны на Березине, а затем на Днепре;

— по той же причине позднее состоялась встреча соединений 2-й и 3-й танковых групп у Минска (об этом подробнее будет рассказано далее).

После того как Голубеву удалось отстоять шоссе для отвода войск к Зельве, перед ним встала сложная и почти невыполнимая задача прорыва на восток.

Поначалу командующий 10-й армией не обладал даже точными данными о том, где и какое количество немецких войск перерезало путь отступления. В течение 27 и 28 июня состоялись многочисленные боевые столкновения в Зельве и выше по течению. Только тогда выяснилось, что здесь существует достаточно прочная линия германской обороны, прорвать которую можно только в ходе организованного наступления с артиллерийской поддержкой. Следует отметить, что в этих первых атаках уже участвовали танки 6-го мехкорпуса.

В своих мемуарах Гейнц Гудериан датирует первую встречу своих подчиненных с танком Т-34 2 июля 1941 г. Он пишет, что именно тогда советские войска «впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы». Однако уже 27 июня 29-я моторизованная дивизия докладывала:

«На Зельвянке повторяющиеся атаки крупных сил противника при артиллерийской и танковой поддержке. Массированные атаки пехоты многократно отражены в рукопашных боях. Крупные моторизованные колонны уничтожались артиллерийским огнем. Уничтожено около 20 боевых машин, в том числе несколько 45-тонных танков»[132].

С одной стороны, Гудериан может быть формально прав: 27 июня состоялась первая встреча соединения 2-й танковой группы с танком КВ, а 2 июля — с Т-34. Позднее мы еще рассмотрим события 2 июля, с ними тоже не все так просто. Но в любом случае странно, что «быстрый Гейнц» ни словом не обмолвился о встрече с советским танком нового типа уже в июне 1941 г. С одной стороны, конечно, мелочь. С другой стороны, закрадывается мысль о лукавстве мемуариста. Советские Т-34 всегда появляются очень вовремя — чтобы объяснить текущие неудачи 2-й танковой группы.

Возвращаясь к прорыву 10-й армии, приходится с сожалением констатировать, что советских документов по принятым командармом-10 решениям у нас попросту нет. Мы можем судить о характере действий частей и соединений армии по немецким данным. По состоянию на середину дня 26 июня немцы видели активное движение от Волковыска к Зельве. На снимках немецкого самолета-разведчика, пролетевшего над этим районом, идентифицировалось следующее:

«13.43–10 км восточнее Белостока — 48 грузовиков, 10 тягачей с артиллерийскими передками, 20 танков.

13.44–17 км восточнее Белостока — артиллерия на конной тяге, 16 артиллерийских тягачей, 53 боевых машины; 18 км восточнее Белостока — тягачи с орудиями, 3 грузовика; 19 км восточнее Белостока — 3 артиллерийских повозки (упряжки по 6 лошадей), 18 боевых машин; западная окраина Гродека — 29 артиллерийских тягачей с прицепами, 58 грузовиков, 5 танков.

13.46 — юго-восточная окраина Гродека — 28 моторизованных транспортных средств, 12 моторизованных артиллерийских тягачей; восточная окраина Гродека — 7 грузовиков, 4 танка.

13.58 — начало колонны 1 км восточнее Гродека — 206 грузовиков, 17 танков.

14.05 — от Волковыска на восток — 34 грузовика, 13 танков.

14.09 — окраина Зельвы — 8 грузовиков; 1 км восточнее Зельвы — 59 танков развернутым строем.

15.34 — Деречин — 50 грузовиков»[133].

Гродек — это населенный пункт примерно на полпути от Белостока до Волковыска. Разумеется, все эти танки и автомобили не несли на крышах надписей, указывающих на их принадлежность к тем или иным частям. Советские стрелковые дивизии июня 1941 г. часто имели достаточно многочисленный автопарк. Таким образом, точно сказать, какие именно соединения сфотографировал немецкий самолет-разведчик, невозможно. Однако обилие танков позволяет с большой степенью вероятности предположить, что подразделения в районе Гродека принадлежали к танковым войскам. Скорее всего, они являлись частями отступающей с рубежа реки Нарев 4-й танковой дивизии, а группа Болдина двигалась на восток в голове колонны.

Немецкий исследователь белостокского «котла» Хейдорн отмечает интересную деталь: «Во многих донесениях немецких летчиков говорится о том, что находившиеся в это время в районе Зельвы танки и автомобили часто имели на капотах флаги со свастикой, как это было принято у немцев. Очевидно, именно группа Болдина во время своих частично успешных атак смогла захватить несколько таких флагов»[134]. Версия почти фантастическая, но имеющая право на существование. Не исключено, что в отсутствие в воздухе собственной авиации советские танкисты, и водители автомашин могли использовать флаги со свастикой для введения в заблуждение надоедливых пилотов Люфтваффе. Тем более группе Болдина изрядно досталось от VIII авиакорпуса под Гродно.

Возможно, именно тогда была впервые опробована эта хитрость. Под Зельвой, в непосредственной близости от немецких частей, такой прием был как нельзя кстати. В условиях маневренных боев, без четкой линии фронта, немецкие летчики могли действительно опасаться атаковать машины с флагом на капоте, боясь попасть по своим.