«Если», 2007 № 02 - Журнал «Если»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты ведь тоже туда хочешь, да? — спросил он. — Хочешь, чтобы тебя выскребли из этой смазливой рожи и переселили наверх, прямо к бестелесной вечной жизни? Что ж, тогда придется тебе раскошелиться, вот и все, что я могу сказать.
— Ты всегда требуешь деньги вперед?
— Я что, благотворительная организация? — Эта его любимая присказка теперь казалась каким-то странным атавизмом. Он усмехнулся и тут же зашелся хриплым кашлем. — Проклятье! Это все из-за лишней жидкости. В моем возрасте она скапливается повсюду.
Новый приступ кашля. Прошло несколько минут, прежде чем он отдышался.
— Будто головка лука, завалявшаяся в углу холодильника… Счищай это тело, как шелуху, сынок. И чем раньше, тем лучше. А не то потеряешь последнее, что осталось.
— Эх, Барнаби…
Похоже, у него самого были не все дома. Я даже удивился, как меня это расстроило.
— О Барнаби не беспокойся. — Только привычка огрызаться осталась прежней. — С Барнаби все в порядке.
— Ты хоть меня-то помнишь?
— Хм… — в его голосе послышалось сомнение. — Все вы, клиенты, на одно лицо… Я что, черт побери, обязан всех помнить? Вы сваливаете, а мне остаются одни вонючие скелеты. Об этом вы когда-нибудь думали? Хрена с два! Для вас это все грязное белье. Вы даже не запихиваете его в корзину… Хочешь выпить?
Я вздохнул.
— Хочу.
— Тебе, как всегда, «Мэйкерс Марк»?
Я удивленно на него посмотрел, но Барнаби по-прежнему выглядел дряхлым полоумным стариканом. Что это, результат случайного столкновения нейронов? Или он надо мной потешается?
— Сам я уже не чувствую вкуса этой дряни, но надраться в хлам еще могу. Сейчас, только найду очки, чтобы отыскать, где она…
Уткнув подбородок в воротник заношенного халата, он принялся возиться со шнурками, на которых болталось, как минимум, три пары очков.
— Состязание между чувствами и разумом: кто первый вылетит за дверь.
— Барнаби, я кое-кого ищу.
— Я тоже. — Вид у него был унылый. — Себя. Такое чувство, будто оставил большую свою половину в вагоне, а сам выбежал на минутку за сигаретами и отстал.
— Ты переселял его примерно год назад.
— Не будем о тех, кого я переселял. Это все в прошлом.
— Барнаби, мне нужно знать.
Это прозвучало чуть резче, чем я хотел. Его глаза, в очках похожие на яйца с голубыми желтками, сердито уставились на меня.
— Всем нам чего-нибудь нужно. Тебе, думаю, сейчас нужнее всего стаканчик старого доброго бурбона.
Мы снова вернулись на кухню. Нагнувшись, Барнаби отворил шкафчик возле раковины. Затем извлек оттуда охапку полиэтиленовых мешочков, полупустой пакет шоколадных хлопьев, пару банок колы и батон обглоданного мышами хлеба. Хлопья из пакета сыпались через прогрызенную дырку. Барнаби сосредоточенно поковырял ее скрюченным пальцем, затем, после минутного раздумья, открыл какой-то ящик, покопался в мешанине розеток, удлинителей, распределительных коробок и лампочек и наконец вытащил катушку скотча.
— Ты не мог бы подцепить эту штуку? Мои пальцы…
Я помог ему. Он отмотал изрядный кусок липкой ленты, заклеил пакет и поставил его на стол. Потом снова наклонился, нырнул в глубь шкафа и вытащил оттуда бутылку виски — красную, с каплями поддельного воска на горлышке. Бутылка была непочатая.
— Должен сказать, Барнаби, я потрясен. — Я откупорил и наполнил два пыльных бокала. — Он не мог тебе заплатить. И никакой сделки вы заключить не успели. Ты просто ехал мимо, доедая по дороге свой ужин, слушал радио и случайно наткнулся на разбитую машину. Ты вытащил умирающего человека и переселил его — вот и все. Ну, просто ангел милосердия.
Барнаби с хмурым видом сидел за кухонным столом, словно дожидаясь, когда же официант наконец подаст ему суп.
— Но он выжил, — продолжал я. — Кто мог такое предвидеть? Тебе пришлось оставить ему личность. Я знаю, как ты работаешь, Барнаби, уж поверь мне. Но мне нужно его найти, вот и все.
— Да, я, бывало, попадал в аварии… Помню, как-то ехал я в жуткий ливень, когда тот парень на мотоцикле… Ты не поверишь, на мотоцикле с коляской! Выскочил мне навстречу на полной скорости и — бац!
Я схватил его за грудки и встряхнул. Он оказался на удивление тяжелым и рыхлым — вовсе не мешок костей, как мне казалось.
— Барнаби, шутки в сторону! Мне необходимо его найти.
— Ты всегда был редкостным дерьмом, — сказал Барнаби. — Я приютил тебя, научил ремеслу, помог выжить… И знаешь что? Не стоило этого делать. Нет, не стоило.
Он замолчал, задыхаясь. Очки свалились ему на грудь, седые волосы стояли торчком. Глаза уставились куда-то мимо, словно меня вообще здесь не было, словно это не я чуть не задушил его только что.
Я опустил его на стул. Мама не хотела, чтобы я здесь появлялся. Она боялась. Чего? Что я свяжу старика и буду его пытать? Что я убью его? У родителей порой довольно странные представления о детях…
Я потянул на себя входную дверь и едва не споткнулся о два засохших цветка в горшках, стоявших на верхней ступеньке крыльца. Я и забыл, что в провинции парадный вход — штука чисто символическая и что в дом я вошел через гараж.
— Погоди, погоди. — Он зашаркал за мной следом. — Ян…
Я обернулся.
— Ян… Я не хотел… На самом деле я рад тебя видеть.
— Я тоже был рад повидаться.
Он положил руку мне на плечо и пристально посмотрел мне в лицо. Что ему вспоминалось? Быть может, то, как он впервые по-настоящему вгляделся в мое лицо, когда я с криками валялся той ночью на лужайке?
А может, и нет. Возможно, он снова силился вспомнить, кто я такой.
— Тебе это и правда нужно? — спросил он.
— Иначе я бы не стал являться сюда и приставать к тебе.
— Да ладно, чего уж там… — пробормотал он и глубоко вздохнул. — Я ведь, знаешь, всю жизнь избавлялся от тел. Они были ничем. Отбросами. Но свое тело я не брошу. Я не буду переселяться. Во-первых, большая часть меня уже исчезла. Я тянул слишком долго. Не хотелось бы мне доживать вечность с тем, что осталось. Но есть и еще кое-что… Вот этот мешок дерьма — я. Не просто сопли, которые свисают с моего мозга. Это и есть я.
— Понятно.
— Я дал ему хорошее прикрытие: Деннис Нейдел. Для друзей просто Дон-Дон.
— Дон-Дон?
— Хорошее прозвище, правда? Прилипло еще со времен студенчества, после какой-то тупой шутки в китайском ресторане. Такие вещи застревают в памяти навечно: например, как кто-нибудь упал и сломал зуб, поскольку слонялся без дела, вместо того чтобы пойти в школу. Или кто-то неправильно произносит какое-нибудь слово… Или — ты. — Он даже трястись перестал. — Ян, а ведь ты и есть моя случайная отличительная черта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});