Спецкоманда №97 - Михаил Нестеров

«Зри в корень». А корнем в англо-шипящем определении могло стать его окончание. Sin — по-английски — грех.

Более точную характеристику на контрразведчика начальник военной разведки, владеющий несколькими иностранными языками, дать не мог.

Заказчик — человек нашего круга, припомнил Ленц свои слова. С одной стороны, он оказался прав, с другой — ошибся. Паршин мог бросить из-за кремлевских стен красный кирпич, причем не заботясь о том, вода за ними или все та же брусчатка. Он всегда попадет в центр круга.

По большому счету генерала армии не волновало, кого устранил Паршин, каковы были мотивы, — стрельба идет, хоть уши затыкай. Но он «поимел спецназ». Если бы не это обстоятельство, то начальник ГРУ тотчас бы приказал Артемову сворачивать операцию, отзывать военных прокуроров. И самому пообщаться с главным военным прокурором, который потирал в надежде потные, однако, ручонки.

Не выгорело...

Ленц связался с Артемовым.

— Продолжай операцию. Хоть уши своего радиотехника вешай на Паршина. Хоть тресни, но голос этого волка выкуй!

Каспийск, Дагестан

В кармане полковника Артемова запищал телефон. Он привык к своей трубке «Сименс», которую всегда ставил на режим «вибро». Она давала знать о входящем звонке возбужденной дрожью, передаваемой всему телу, и доставала чуть ли не до мозгов. А сейчас он какое-то время тупо вслушивался в надоедливые звуки и пытался понять природу их происхождения.

Полковник ткнул в клавишу ответа, расположенную на этой «киосере» неудобно — слева, а не посередине.

— Да. Артемов. Слушаю.

— Михаил Васильевич... — услышал он голос Паникяна.

Начальник военно-морской базы придерживался инструкций, данных ему полковником ГРУ: связываться с ним срочно, даже если, на его взгляд, дело касалось мелочей. А вообще отношение Артемова к Паникяну, человеку, несомненно, умному и рассудительному, настоящему «морскому волку», носило высокомерный характер — этому факту Михаил Васильевич объяснения не нашел. Общение между ними происходило, как если бы разговаривали очкастый интеллигент и неотесанная деревенщина. Как шутливо заметил однажды Леонид Броневой про Марка Захарова: «Он еще что-то кочет сказать, а я уже все понял».

Может, виной тому все та же рассудительность начальника курса, его морская, что ли, «раскачка». Он думает, присматривается, выводы делает не спеша. Одним словом, человек он со взвешенным характером. «Переходящим в натуру», — как всегда дополнил Артемов.

— Что? — переспросил полковник, слушая Паникяна. И посмотрел на своего помощника таким взглядом, каким смотрел, заступая на дежурство в четыре утра. — Что вы сказали? — Он невольно бросил взгляд на часы и тряхнул головой: «Не может быть». — Хорошо, Артур Викторович. Про меня ни слова, ясно? Ждите, я постараюсь приехать как можно быстрее. Одну секунду. На каком вертолете он прилетел?

— "Ми-8", — прозвучал в трубке армянский акцент.

— Здорово! — «Он ни хера не понял, что именно я хочу знать!» — выругался Артемов. Только недавно он думал, что начальник базы намеков не понимает, что с ним надо впрямую... Полковник уточнил — по-флотски, может, быстрее дойдет: — На каком вертолете? К каким родам войск он приписан?

— Каспийскому погранотряду.

— Ждите. — Полковник набрал номер Ленца, звоня на спутниковую трубку начальника ГРУ. Краем глаза поймал обеспокоенное лицо Остапенко.

«Трубка, конечно же, у адъютанта», — нервничал полковник.

И не ошибся.

— Полковник Артемов, — представился он. — Игоря Александровича — срочно! — Мысленно представил триумфальное шествие «денщика» из маленькой приемной в кабинет шефа. — Игорь Александрович, мне нужен вертолет. Докладываю, — поспешил он добавить. «А то подумает мужик, что я бухой в доску». Докладывал сбивчиво, словно впервые, скакал, как воробей с ветки на ветку, с одного на другое, поскольку не мог отделаться от желания уложиться в одну фразу. И двух часов не прошло с момента встречи Паршина и секретного агента, а Паршин уже в Пионерском! Двести морских миль отмахал до военно-морской базы. Что у него на уме — непонятно. Ситуация может выйти из-под контроля, если он, Артемов, срочно не прибудет в центр.

— Она уже вышла из-под контроля. — Слова начальника ГРУ не состыковывались с его ровным, невозмутимым голосом. — Ты даже не сумел выяснить, о чем говорили Паршин и твой Джеймс Бонд. Записал какие-то шумовые саундтреки. Развлекаешься, весельчак?

— Игорь Александрович, мне вертолет нужен. На машине до Пионерского я до утра пахать буду.

— Поезжай в штаб 77-й бригады, пахарь. Я распоряжусь.

— Спасибо вам. — Артемов положил трубку в карман пиджака. Долго смотрел на помощника. Хоть разорвись, злился полковник. В Пионерском Паршин с какими-то идеями — наверняка свежими; он походя продемонстрировал оперативность и всевластие, словно был обладателем магического кольца. Тут, в Каспийском, чертов Влад. Который, судя по всему, и не думает возвращаться на базу (согласно последнему сообщению оперативников он сидит в ресторане). Ждет? «Чего он ждет? — Артемов выпятил губу и приподнял бровь. — Хрен проссышь». Дождется, когда его хлопнут прямо за столиком. И ничем ему не поможешь. Оперативники получили четкие указания: что бы ни произошло, ни в коем случае не вмешиваться, чтобы не поставить под угрозу всю операцию.

Да, сегодня не мой день, вздохнул Артемов, когда буквально выдал помощнику прощальную, какую-то по-осеннему грустную, однако полную торжества фразу:

— Я улетаю...

А ты, мол, тут не подведи.

И взгляд был как у перелетной птицы.

Когда машина с Михаилом Артемовым за рулем въехала в расположение бригады морской пехоты, вертолет был готов к вылету. Представителя ГРУ встречал зам начальника штаба по разведке и дежурный офицер. Обменявшись приветствиями, они поспешили к «вертушке», где Артемов познакомился с экипажем. Пожав летчикам руки, полковник залез в «плацкартный», если не сказать «общий» салон: откидные сиденья были не просто жесткими, а очень жесткими, как банные лавки. Штурман, шагнувший следом, указал «лучшее» место. «И как он это определил?» — удивился Артемов.

— Бывали в Пионерском? — спросил он, в первую очередь отыскивая взглядом привязные ремни.

— И не раз, — отозвался кареглазый жизнерадостный майор с прокуренными сталинскими усами.

— Высадите меня где-нибудь на окраине города.

— Сделаем, — рассмеялся штурман. — Счетчик включить?

— Ты опоздал: я уже на счетчике. Поехали, поехали.

Воздушное «такси» сотряслось от грохота двигателей и набирающих обороты лопастей. «Вертушка» поднялась и рванула, как корабль со стапелей. Если бы не привязные ремни, валяться бы полковнику военной разведки на заплеванном морскими пехотинцами полу. Штурману, застегивающему ремешок шлема, не мешало бы предупредить своего сановного пассажира: «Пять минут страха, и мы в Пионерском».

Глава 12

Психологическая совместимость

Пионерский, Дагестан

Чем ближе к военно-морской базе, тем сильнее охватывало волнение полковника Артемова. Впервые в его карьере ему предстоял очный поединок с противником, который только волею случая не стал директором службы безопасности. Прямая игра с машиной; что там «Дип Блю», с которой играл Каспаров. Паршин — человек колоссального интеллекта, умения разведчика у него никто не отнял. Пока. И поставить под сомнение его компетентность в планировании и реализации спецопераций мог полковник ГРУ Артемов, пока что заочно обыгрывавший генерала по всем статьям. Это его операция, и он не мог ее провалить. Как справится Михаил Васильевич со своей, ролью контрразведчика — выяснится очень скоро. Артемов попытался настроиться, размышляя о том, что такое разведка. Это череда разведывательных и контрразведывательных мероприятий. И контрразведки как таковой просто быть не может. Подсознательно успокаивал себя, ибо его противником был именно контрразведчик.

Михаил Васильевич понимал, почему ГРУ работает в этом деле малыми силами, почему его одного, не считая следователей из военной прокуратуры СКВО, бросили в самое пекло. И нисколько не сетовал на то, что брошенная монетка упала не в его пользу: не ему завершать это дело, не его глаза будут смотреть на Паршина, когда карты будут открыты. Может, до него и донесется фраза: «Не во всякой игре тузы выигрывают». Это будет относиться в равной степени и к нему, и к генералу.

И еще одна «общая» фраза: «В наше время главное — обвинения, а доказательства — дело третье».

Материя вторична...

Не ему объяснять механизм этой операции, главная шестеренка которого крутилась в обратную сторону: против логики военная разведка внедрила «в стан врага» не своего человека, а бывшего сообщника Паршина. Этот хитрый ход по определению не мог дать осечки и насторожить опытного контрразведчика. Нетрудно было просчитать, что Влад наверняка станет искать встречи с прежним хозяином.