Аргонавтика - Аполлоний Родосский

     Лишь он только сказал свое решенье прилюдно,

     Эта свадьба, конечно, стала повсюду известна.

     Свой приговор Алкиной продолжал повторять, как и раньше.

     Ужас смертельный его не пугал, Эет был не страшен.

1195 Он полагал, приговор скреплен нерушимою клятвой.

     И потому, когда поняли колхи, что битвы не будет,

     Он приказал им теперь соблюдать либо это решенье,

     Либо прочь увести корабли от страны и от порта.

     Вот тогда, страшась угроз своего властелина,

1200 Колхи в союзники взять их стали просить Алкиноя.

     Долго на острове у феаков они обитали,

     До тех пор пока не пришли туда бакхиады,

     Жившие раньше в Эфире, и там навсегда поселились.

     Колхи тогда перешли на остров, напротив лежащий.

1205 А оттуда пришлось перейти в Керавнийские горы,

     Где аманты, к нестеям и к городу именем Орик.

     Все это через много веков, однако, случилось.

     Так же еще и теперь мойр и нимф алтари ежегодно

     У Аполлона Номия в храме имеют куренья.

1210 Те алтари в то время сама Медея воздвигла.

     Много подарков минийцам дал Алкиной при отъезде.

     Много Арета дала и еще подарила Медее,

     В путь ее снаряжая, двенадцать усердных служанок.

     В день седьмой аргонавты ушли с Дрепаны. Попутный

1215 Ветер подул, спокойный с утра. Гонимые ветром,

     Мчались они вперед. Но еще не велела судьба им

     Видеть Ахейскую землю. Им еще предстояло

     Много всего претерпеть в пределах Ливийского края.

     Вот уже позади остался залив Амбракийский,

1220 Вот и землю куретов они миновали под ветром

     На парусах. И теснину прошли островов Эхин адских,

     И уже, как казалось, увидели землю Пелопа.

     Но внезапно Борей, подхватив со злобным порывом,

     По середине моря Ливийского начал крутить их

1225 Девять дней и девять ночей, пока не вступили

     В Сирт пловцы, откуда судам не бывает возврата,

     Если в этом заливе насильно они оказались.

     Мель там всюду. Всюду глубокие заросли ила,

     А по зарослям тихо колышется пена морская.

1230 Рядом лежит кругом лишь песок, сколько в воздухе видно.

     Там ни зверь никакой не идет, ни воздушная птица.

     Их корабль приливом воды, что уходит от суши,

     А потом переменной волной несется обратно,

     К берегу жадно кидаясь, — вогнало в приморские мели;

1235 Часть лишь малая киля в воде у них оказалась.

     Спрыгнули все с корабля, и увидевших горе настигло.

     Только воздух был перед ними, земля расстилалась

     Тоже как воздух и вдаль без конца простиралась равниной.

     Ни водопоя, ни тропы, ни пастушьих загонов

1240 Где-то вдали; в неподвижном покое все пребывает.

     Полный печали один задавал вопросы другому:

     «Что нам сулит этот край? Куда нас примчали невзгоды?

     Если бы мы, о пагубном страхе забывши, рискнули

     Выбрать эти дороги сквозь ужасные скалы!

1245 Лучше было бы нам вопреки Зевесовой воле

     Биться и гибнуть, но только за важное дело.

     Нынче что можем мы сделать, если нас заставляют

     Ветры, пусть и немногие, здесь оставаться впустую!

     Сколь бесконечен пустынный край по земле распростертый?»

1250 Так говорили пловцы. Бессильный перед бедою,

     Славный кормчий Анкей товарищам грустный промолвил:

     «Губит, увы, нас доля ужасная, нет избавленья

     От невзгод. Предстоит принять нам страшные муки,

     В эту пустьшю попав; ведь только и вижу вдали я

1255 Топкое море кругом. Вода, в него проникая,

     Снова и снова вбирается здесь песками седыми.

     Наш священный корабль давно бы, конечно, разбился

     В море, далеко от суши. Прилив обернулся спасеньем,

     В миг последний сумев унести нас из моря на землю.

1260 А теперь корабль готов и в море, но влага

     Плыть не дает и только мутится, чуть землю скрывая.

     И потому говорю: у нас не осталось надежды

     Дальше плыть и домой возвращаться. Другой, коли хочет,

     Пусть покажет себя, пусть к тщетному сядет кормилу.

1265 Но не захочет Зевс блаженным днем возвращенья

     Увенчать наконец усилия трудные наши».

     Так говорил со слезами, и в скорби с ним соглашались

     Все аргонавты, кто сведущи были в делах корабельных.

     Оцепенели сердца их; покрылись бледностью щеки.

1270 Как, подобные призракам, души утратившим, кружат

     В городе толпы людские, что ждут конца либо мора,

     Либо ужасной войны иль внезапного страшного ливня,

     Мрачного, смьвзшего разом труды воловьих упряжек,

     Или когда кумиры богов источать начинают

1275 Пот кровавый и вдруг в храмах раздастся мычанье,

     Или в полдень солнце ночь низводит на землю

     С неба и яркие звезды опять пылают в Эфире, —

     Так и герои теперь по берегу длинному в горе

     Праздно везде бродили. Настало вечернее время.

1280 Горестно плача, прощались они, обнимая друг друга,

     Думая, не миновать, что жизни придется лишиться,

     Рано иль поздно упавши в пески. На сон уповая,

     Все разбрелись и легли, закутав своими плащами

     Головы. Так они провели без питья и без пищи

1285 Ночь и день напролет в ожидании смерти плачевной.

     Девушки в стороне, толпой окружая Медею,

     Плакали, словно бесперый птенец кричать начинает,

     Если из горного выпал гнезда и один остается,

     Или же как у холмов Пактола, текущего славно,

1290 Лебеди песню свою петь начнут, а вторить им будут

     Вместе луг росистый и дивные струи речные, —

     Так и они, разметав в пыли свои русые кудри,

     Целую ночь напролет изнывали в жалобных стонах.

     Все могли бы теперь навек распрощаться с жизнью

1295 И остаться бесславными и неизвестными в людях,

     Подвиг мог напрасным стать для лучших героев,

     Лишь пожалели бы их, в безысходности силы терявших, —

     Все героини ливийские, мест хранители этих,

     Те, что, когда явилась Афина из темени Зевса,

1300 Ей навстречу пришли, омытые в водах Тритона.

     Ныне в полуденный час, когда уже солнце палило

     Ливию всю, героини встали возле Ясона.

     Сняли быстро руками с его головы осторожно

     Пеплос, а он отвел свой взгляд и от них отвернулся —

1305 Стыдно было богинь. Но только один он их видел.

     А они оробевшему ласково так говорили:

     «О несчастный! Зачем столь беспомощен ты оказался?

     Знаем мы, что пошли вы искать руно золотое,

     Знаем о ваших трудах, и сколько вы претерпели,

1310 И на суше, и сколько на море вынесли бедствий.

     Мы, богини, живущие здесь, мы — с голосом звонким,

     Ливии мы героини, заступницы этого края.

     Ну-ка встань! Не печалься более так в огорченье!

     Всех остальных подыми! Когда для тебя Амфитрита

1315 Быструю Посидона сама отпряжет колесницу,

     Матери вы тогда сполна своей отплатите,

     Ради того, как трудилась она, вынося вас во чреве.

     И в Ахейиду священную вы тогда и вернетесь».

     Молвили так и внезапно исчезли там, где стояли;

1320 Голос с собой унесли. Ясон, кругом озираясь,

     Долго сначала сидел на земле, а после воскликнул:

     «Милость явите к нам, пустынь жилицы, богини

     Чудные! Я не пойму возвращенья, какое сулите?

     Нужно собрать друзей, чтобы им об этом поведать, —

1325 Может быть, тогда поймем мы ваши намеки.

     Многих людей всегда совет бьвзает полезней».

     Молвил, вскочил и начал друзей созывать громогласно.

     Грязный от пыли, как лев, который ищет подругу,

     По лесу зычно рыча, и его откликаясь рычанью,

1330 Всюду в горах далеко гудят лесные лощины,

     А в открытом поле дрожат от страха коровы

     И пастухи коров. Но этот крик аргонавтам

     Зовом друга был, товарищей призывал он.

     Быстро они собрались печальные к Эсониду.

1335 Он у стоянки Арго им, грустным, с девами вместе

     Сесть приказал и стал им все говорить по порядку:

     «Знайте, друзья! Передо мною унылым сегодня

     Три богини явились. Были они покрыты

     Шкурами козьими с верха затылка, и дальше по спинам

1340 И по бедрам. Они на девушек были похожи.

     Над головой моей встали они и легкой рукою