Однажды в Америке - Гарри Грей

Младший из Химмельфарбов суетился на полу, собирая десятки и говоря извиняющимся тоном:

— Ведь это всего лишь образцы, верно?

Я заметил, что Макса это слегка задело. Он взял младшего брата под руку и повел его вместе с остальными к двери со словами:

— Вот что я вам советую — сходите в Публичный национальный банк и попробуйте предъявить эти «образцы». Не забудьте, что сегодня суббота, так что банк открыт только до середины дня. Возвращайтесь сюда примерно через час. Тем временем я договорюсь с Профессором, чтобы он доставил машину в ваш цех. Что скажете, компаньоны?

При слове «компаньоны» их лица засияли. Я представлял себе, как они гордятся, что стали партнерами знаменитого Большого Макси, человека, которого боятся и уважают все: полицейские, политики, профсоюзные боссы, торговцы оружием, весь мир. Большой Макси, миллионер, бутлегер, владелец игровых автоматов, у которого деньги лежат, как грязь, и который обращается с ними соответственно. Компаньоны! Их лица просто светились от гордости. Теперь-то, думали братья, их больше никто не посмеет тронуть. Теперь они сами могут угрожать кому угодно. Они — компаньоны Большого Макси. Я видел, что в них проснулось новое самоуважение. Братья пытались сдержать бурлившую в них радость.

Старший Химмельфарб протянул руку:

— Для нас большая честь быть вашими друзьями и партнерами, мистер…

Макс его перебил. Он скромно произнес:

— Зовите меня просто Макси.

Химмельфарб замялся, потом рассмеялся и сказал:

— Да, мой друг Макси. Мы вернемся через час. До свидания, мистер Лапша, до свидания, компаньоны.

Макси похлопывал их по спине, незаметно подталкивая в дверь.

— До встречи, компаньоны. Ждем вас через час.

Они вышли, смеясь и махая нам руками.

Как только дверь за ними закрылась, Макс щелкнул пальцами и кивнул Косому.

— Быстро за ними. У этих ублюдков мои двадцать штук.

Косой отправился вести слежку.

Макси подошел к телефону и позвонил Профессору в его магазин, сказав, что хочет поговорить с ним лично. К счастью, он был на месте. Макс сказал, что намечается дело. Профессор пообещал, что будет у нас через двадцать минут.

Макси угосил Патси и меня «Короной». Мы закурили и сели, попыхивая сигарами.

Макси спросил:

— Что вы думаете?

Я сказал:

— По-моему, все хорошо. Они — типичные бизнесмены. Готовы на все, чтобы заработать свой честный доллар.

Патси прибавил:

— Ясно, они купились с потрохами.

Появился Мо с новой порцией спиртного и вопросом: «Хотите освежиться?»

Макси сказал:

— Ты читаешь наши мысли.

Мы стали медленно потягивать из бокалов, погрузившись в размышления.

Профессор не заставил себя ждать. Ровно через двадцать минут он был у нас. Мы обменялись церемонными рукопожатиями. Он это любил. За последние несколько лет Профессор сильно изменился. В нем появился какой-то светский лоск. Он был все тот же невысокий, крепкий, невозмутимый итальянец средних лет с длинными пушистыми усами. Но теперь всем своим видом он излучал уверенность, процветание и успех. Профессор стал настоящим космополитом. Мы слышали, что он много путешествовал, разъезжая по всему миру и продавая свои машины и другие мошеннические приспособления легковерным и жадным простакам. Мы слышали, что Профессор сотрудничал с самыми крупными и уважаемыми организациями в международном преступном мире, такими как итальянская мафия, Сицилийский союз, группировка Лаймхаус в Лондоне, парижская Гильдия во Франции, а также с некоторыми высокопоставленными членами американского Синдиката.

Макси спросил:

— Что-нибудь выпьете, Профессор?

Тот изящно повел рукой:

— Бокал легкого вина.

Он пускал нам пыль в глаза — видно, забыл, что мы знали его еще в прежние годы.

Макси удивленно посмотрел на Патси. Тот пожал плечами.

— Вы имеете в виду обычное красное вино, Профессор?

Он улыбнулся, обнажив ослепительно-белые зубы.

Макси сказал:

— Мы, как и раньше, называем его «гвинейским красным».

Профессор усмехнулся:

— Приходится заново привыкать к американской разговорной речи. Гвинейское красное — я его помню. Я не большой любитель крепких спиртных напитков, но если уж все-таки имею с ними дело, то обычно проявляю плебейский вкус, потому что родом я из настоящих крестьян. Однако, — он гордо выпрямил спину, — при случае мне доставляет большое удовольствие играть роль законченного аристократа.

— В этом отношении мы gens de même famille,[15] — заметил я. Мне наконец удалось использовать к месту эту вычитанную где-то фразу.

Да, да, — кивнул он и улыбнулся. — Все мы птицы одного гнезда.

— Ладно, парни, кончайте это дерьмо. Представление еще не началось, — сказал Макс. — Сначала надо подготовить сцену, а потом можете играть кого хотите.

Макси посвятил Профессора во все подробности нашей встречи с братьями Химмельфарб.

Профессору понравилось, как мы забросили приманку, чтобы поймать рыбу на крючок. Он прерывал рассказ довольным смехом и замечаниями вроде «Умно, действительно умно».

Когда Макс подошел к той части истории, где братья согласились внести за машину пятнадцать тысяч долларов, Профессор стал очень серьезным. Он поднял руку, требуя нашего внимания. Его внешний лоск куда-то улетучился; Профессор весь напрягся и сосредоточился. Теперь он говорил на нашем языке, прибегая к еврейским оборотам речи.

— Пусть между нами не останется никаких неясностей. Tauchess offen tish, ребята. Какова моя доля?

Макси поднял брови:

— А сколько вы хотите?

— Ты спрашиваешь, сколько я хочу? А ты как думаешь? Я хочу пять тысяч баксов.

— Пять тысяч баксов? По-моему, это слишком большой кусок, но мы, так и быть, запишем его в счет оплаты нашего образования, которое вы давали нам в былые времена. — Макс зевнул. — Ладно, вы получите пять штук. Не стоит поднимать шум из-за всяких пустяков.

Профессор улыбнулся и потер руки:

— Отлично, Макс, отлично. Где и когда состоится встреча?

Он совершенно расслабился. Я забавлялся, наблюдая весь этот эпизод.

Макси ответил:

— Приезжайте сюда завтра, в три часа дня, вместе с машиной.

— Договорились, — сказал Профессор.

Мы пожали друг другу руки. В дверях он снова превратился в космополита. Профессор махнул нам рукой:

— Arrivederci.

Я помахал ему в ответ:

— Au revoir, до завтра.

Мы сели за стол. Макси подкинул мне свежую «Корону». Мы закурили. Макси улыбался.

— Забавный малый этот Профессор. Настоящий артист. Из вас двоих, Лапша, получилась бы отличная пара.

Я шутливо ответил:

— Я не виноват, что у меня варит котелок.

Макси рассмеялся.

Я спросил у Патси:

— Ты можешь определить по его речи, из какой части Италии он родом?

— Это называется «вопрос на засыпку». Я по-итальянски только материться умею, — ответил Патси.

Мы все засмеялись.

Мо принес нам еще выпивки. Мы сидели вокруг стола и медленно потягивали виски.

Патси вдруг воскликнул:

— А как же мистер Мур в туалете?

— Господи, я совсем о нем забыл, — нахмурился Макси. Его расстроенный тон заставил нас снова рассмеяться. — Что тут смешного! — сказал Макс. — Хотя какого черта! Разве мы о нем не заботимся?

Пришел Мо и сообщил:

— Химмельфарбы снова в баре. Впустить их?

В ту же минуту из задней двери появился запыхавшийся Косой:

— Эти чертовы Химмельфарбы заставили меня за ними побегать.

Макси обратился к Мо:

— Пусть Химмельфарбы немного подождут. — Он повернулся к Косому: — Что случилось?

— Они прямо помешались на этих десятидолларовых бумажках. Заходили во все магазины подряд и предлагали наши «образцы».

— Полагаю, они убедились, что это образцы очень высокого качества, — усмехнулся Макс.

Косой продолжал:

— Потом они отправились с ними в Публичный национальный банк.

Мы все засмеялись.

Косой сказал:

— Но сейчас вы перестанете смеяться. Я видел, как в окошке кассира они положили твои двадцать штук на депозит.

Закончив эту фразу, Косой расхохотался. Мы тоже не могли удержаться от смеха, увидев, как вытянулось лицо у Макси. Минуту он сидел в оцепенении, почесывая в затылке и повторяя только: «Хм, хм».

Наконец он сказал:

— Ладно, какого черта! Сначала посмотрим, с чем они пришли. Скажи Мо, чтобы их впустил.

Трое братьев Химмельфарб торопливо вошли в комнату, все очень возбужденные, едва не наталкиваясь друг на друга от спешки. Старший из них прижимал руку к груди. Он задыхался, разинув рот. Его толстые губы были мокрыми. При каждом слове он брызгал слюной.

— Это чудесно, великолепно! Все магазины, буквально все взяли эти деньги. Я даже решился обменять их в банке, зная, что они эксперты. На минуту мне стало страшно. Кассир посмотрел на меня и сказал: «Отличные новые купюры, мистер Химмельфарб. Вы их сами сделали?» Тут я сильно испугался. Я ответил: «Нет, но у меня есть один друг, который их делает». И что, вы думаете, он сказал, этот шлемиль?[16] «Химмельфарб, вам надо иметь дело с вашим другом. Вы станете миллионером». И при этом он рассмеялся, мешугенер.[17]