Война и Мир - СкальдЪ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разобравшись с накопившимися делами, я отправился к цесаревичу. Ситуация на Балканах складывалась для нас в целом благоприятно, хотя и не всегда гладко.
Император и Главнокомандующий выбрали местом своей ставки Систово на Дунае, откуда могли удобно командовать всеми тремя отрядами.
9-й корпус и большая часть Западного отряда осаждали армию Осман-паши, который укрепился в Яблонице и Орхание. Несколько полков стояло на Искере, а сам Николай Романов пока оставался в Плевне.
Восточный отряд Радецкого и приданная ему в помощь дивизия генерал-лейтенанта Аллера намертво и, судя по всему, надолго, встали под Рущуком. Турки основательно усилили крепость и сдавать ее не собирались. Главнокомандующий гарнизоном Мехмет-Али располагал девяносто тысячами солдат и несколько раз заявлял, что держаться будет до последнего. Под Рущуком даже успел погибнуть светлейший князь Сергей Рома́новский, член Царской Семьи.
Зато нельзя было не отметить действий отряда генерала Гурко, который откинул неприятеля за Балканы, с боями овладев перевалами Шипка, Хаинкиой и Твардицы. Его авангард спустился с гор и занял Эски-Загру, таким образом открыв прямой путь на Адрианополь и Константинополь. Понимающие всю опасность данного положения турки перебросили из Албании двадцатитысячный корпус Сулейман-паши, усилив его бригадой Халусси-паши. По итогам боя за Эски-Загры погибло пятнадцать наших офицеров и восемьсот нижних чинов. Потери турков были в три раза больше, но их численность позволяла им действовать более свободно. В том бою вновь отличился Скобелев, да и пятитысячный отряд болгар под командованием генерала Столетова неожиданно проявил себя весьма хорошо. И все же опасавшийся быть отрезанным от основных сил Гурко приказал отойти к перевалам, так что бой турки могли считать выигранным.
Неприятель воевал без особой инициативы, предпочитая защитную тактику и оборону крупных крепостей. Подобное развязывало нашей армии руки, но сил явно не хватало. Император повелел начать переброску на Балканы знаменитого Гвардейского корпуса, двух гренадерских, двух пехотных и одной кавалерийской дивизии. Общая их численность достигала ста десяти тысяч человек и с таким подкреплением туркам уже ничего не светило. Плохо лишь то, что подобное решение приняли с запозданием, Императору следовало поступить так еще в конце мая, а теперь мы потеряли два летних месяца, ведь гвардии еще нужно как-то сюда добраться. То, что по просьбе императора румынский князь Карл перевел за Дунай свою армию, практически не оказало никакого эффекта. Румыны воевали вяло, без инициативы, не рискуя лишний раз и больше думая о том, какие награды можно получить и как лучше блеснуть перед дамами в своем «маленьком Париже». И хотя военные действия против турок возобновила заново сформированная Сербская армия, можно было признать, что с союзниками России не повезло. Фактически они отсутствовали.
При таком положении дел определенные надежды возлагались на отряд цесаревича. Главнокомандующий требовал, чтобы мы не только продолжили осаду Яблоницы и взяли Мездру, но и изыскали силы для выдвижения на Кутловицу, с целью дальнейшего продвижения к Софии.
— Хотел еще раз спросить — твоя бригада готова к походу? — спросил Николай Романов, едва я оказался в его кабинете. Разговаривали мы с ним наедине, а так как наши встречи в последнее время проходили иной раз по два-три раза за сутки, то и обходились без особых церемоний. Наследник надел белый пехотный мундир с погонами генерала от инфантерии и четвертым Георгием в петлице, полученным за недавние успехи.
— Готова, мы укомплектовались людьми и амуницией, а Ломову и Гаховичу подвезли снаряды и ракеты. С настроем у нас так же полный порядок, но я все же надеюсь, что ты не ждешь от меня захвата Софии?
— Нет, конечно. Даже дядя понимает, что наших сил для подобного явно недостаточно. Но Кутловицу ты должен взять непременно. Я вновь отправляю твою бригаду в качестве авангарда.
— Кутловица будет наша, — твердо заверил я. В моих словах отсутствовала бравада и излишняя самоуверенность. Получая по линии разведки различные сведения, я прекрасно знал, что крупных сил у турок на равнине в данном регионе нет. Их пятитысячный отряд продолжал оставаться в Нидине на Дунае, а Кутловицу и ее окрестности защищал трехтысячный отряд Гусейн-паши, с которым особых проблем у нас возникнуть не должно. — Но к югу начинаются горы и турки укрепились на перевале вблизи Берковицы. По поступающим сведениям, отряд тамошнего Мехмет-Али-паши насчитывает восемь тысяч человек. У них есть пушки и английские советники во главе с майором Остином, обладающим общепризнанной репутацией грамотного артиллериста. Так что взять город будет непросто.
— Главное, доберись до Берковицы и заставь турок укрыться за редутами. Это уже будет считаться успехом.
— Если мне помогут, то мы дойдем до города.
— Помогут, я распорядился, чтобы 1-я бригада 31-й пехотной дивизии Вельяминова поддержала твой маневр.
— Николай Николаевич не слишком меня жалует. Как бы у нас с ним недопониманий не возникло, как с Кноррингом.
— Все будет хорошо, вы делаете одно дело, а с людьми у меня дефицит. Тем более, Вельяминова я отправил осаждать Яблоницу, какое-то время ты с ними видеться не будешь. Общаться тебе предстоит с генералом Белокопытовым, — наследник тасовал свой отряд столь ловко, что напоминал опытного картежника. Причем подавляющая часть людей новые назначения воспринимала с энтузиазмом, как знак доверия, умел Николай Александрович именно так все обернуть. — Кстати, хочу ознакомить тебя с последними новостями. В прессу они еще не просочились, так что люди лишь завтра узнают о почетной отставке канцлера Горчакова.
— Сместили все же Александра Михайловича? — новость не оказалась для меня неожиданной, к тому все и шло. За последние годы проводимая канцлером политика вызывала множество вопросов, а то, что он пытался усидеть на двух стульях, учитывая интересы наших западных союзников и самой России не могло не вызвать недоумения. Причем выгоды западных «друзей», которые никогда настоящими друзьями России не являлись, он иной раз ставил выше потребностей собственной страны. Больше всего недовольства такой «компрадорской политикой» проявлял цесаревич, с легкой руки которого данный термин распространился через прессу.
Колебания канцлера, его ошибки и дипломатические противоречия, которые он не смог разрешить, провоцировали шквал критики. Даже тайное соглашение с Австро-Венгрией и Германией касаемо Болгарии достигли не благодаря, а скорее вопреки усилиям канцлера. С моей точки зрения с возрастом Горчаков утратил хватку, размяк и стал слишком податливым, чем в будущем непременно воспользуются такие «акулы» политики, как Дизраэли, Бисмарк и Андраши.
— Да. Человек он умный и опытный, но учитывая твои рассказы о том, как он повел себя на послевоенной конференции, как мало сумел выторговать для России и как много получила Англия с Австро-Венгрией его однозначно стоило менять. Мы не для того воюем, чтобы потом дипломаты сели в лужу, испоганив все победы. Да и сам я вижу, как Горчаков стал сдавать. Осторожничает и виляет там, где нужно показать твердую позицию и наоборот, намертво упирается, пытаясь отстоять малозначимые детали.
— Возможно, таким образом он старается показать всем свою якобы железную волю. И кто же будет новым канцлером?
— Отец пока решил никого не назначать на данный пост. В ближайший год канцлера у России не будет.
— А министр иностранных дел[24]?
— Тут все сложно. До последнего дня на должность рассматривали графа Шувалова, графа Игнатьева и Гирса. В итоге я все же смог настоять на кандидатуре Игнатьева. Что скажешь, ты же с ним знаком по Константинополю?
— Скажу, что ты здорово потрудился, Николай. Игнатьев — человек опытный, преданный России патриот. Он может временами быть резковат, имеет репутацию несгибаемого славянофила, что многим как кость в горле, но зато последователен и тверд.
История вновь менялась на моих глазах. Но теперь я был допущен практически к вершинам власти, во всяком случае иной раз видел, что на этих самых вершинах происходит. В прошлой жизни Горчаков оставил пост канцлера и министра иностранных дел в 1882 г. Канцлеров в России больше не было. А вот очередным министром стал действительный тайный советник Гирс. Человеком он был искушенным, но излишне осторожным и я считал, что не в таком министре нуждалась Россия. Он занимал западно-либеральную позицию и прославился уступчивостью и неуверенностью. Так что хорошо, что Гирс остался в стороне.
Про графа Петра Шувалова, который приходился родственником моему ротмистру Шувалову,
