Разрушь меня - Тахера Мафи

Переводит взгляд на смятые простыни позади меня, и я чувствую, словно проглотила паука.

— Ты спала?

— Я не могла заснуть прошлой ночью.

— Ты разорвала платье.

— Что ты здесь делаешь? — Мне нужно, чтобы он прекратил смотреть на меня, нужно, чтобы он перестал вникать в подробности моего существования.

— Если тебе не нравится платье, ты всегда можешь выбрать другое, ты же знаешь. Я сам подбирал их специально для тебя.

— Все нормально. Платье прекрасное. — Я смотрю на часы без каких-либо на то оснований. Время — четыре тридцать по полудню. — Почему ты не хочешь рассказать мне, что происходит?

Он слишком близко. Он стоит слишком близко, и он смотрит на меня, и мои легкие не в силах вдохнуть воздух. — Тебе действительно следует переодеться.

— Я не хочу переодеваться. — Я не знаю, почему так нервничаю. Почему он заставляет меня так нервничать. Почему пространство между нами так быстро сокращается.

Он хватается пальцами за платье и рвет его до талии, а я сдерживаю крик.

— Оно мне просто не нравится.

— Хорошо…

Он так сильно порвал ее, что ткань распалась, образуя щель, в которую стала проглядываться моя нога.

— Так немного лучше.

— Что ты делаешь…

Его руки обнимают меня за талию и сжимают ее, и я знаю, что нужно защищаться, но я оцепенела и хочу закричать, однако мой голос сломан, сломан, сломан. Я отчаянно, прерывисто дышу.

— У меня есть вопрос, — говорит он, и я стараюсь ударить его в этом бесполезном платье, а он просто прижимает меня к стене, он прижимает меня весом своего тела, каждый дюйм его одежды - защитный слой между нами. — Я сказал, что у меня есть вопрос, Джульетта.

Его рука проскальзывает в мой карман так быстро, что я не сразу понимаю, что он сделал.

Я задыхаюсь, прижатая к стене, дрожу и пытаюсь все осмыслить.

— Мне любопытно, — говорит он. — Что это?

Он держит мой блокнот двумя пальцами.

О Боже.

Это платье слишком узкое, чтобы скрыть очертания блокнота, а я была слишком занята рассматриванием своего лица, чтобы осмотреть платье в зеркале. Это я во всем виновата, во всем виновата, во всем виновата, во всем виновата. Я не могу в это поверить. Это все моя вина. Я должна была лучше все продумать.

Я ничего не говорю.

Он наклоняет голову.

— Я не помню, чтобы давал тебе блокнот. И, разумеется, я не помню, чтобы давал тебе разрешение на то, чтобы в твоем пользовании находилось хоть что-нибудь.

— Я принесла его с собой. — Мой голос надломлен.

— Теперь ты врешь.

— Что ты хочешь от меня? — Я паникую.

— Глупый вопрос, Джульетта.

Раздается мягкий звук движения гладкого металла.

Кто-то открывает дверь.

Щелчок.

— Убери от нее руки, прежде чем я пущу тебе пулю в голову.

Глава 27

Уорнер очень медленно закрывает глаза. Очень медленно делает шаг назад. Его губы растягиваются в очень опасной улыбке.

— Кент.

Руки Адама неподвижны, дуло пистолета прижато к затылку Уорнера.

— Ты обеспечишь наш уход отсюда.

На что Уорнер смеется. Он открывает глаза и выхватывает собственный пистолет из внутреннего кармана, только чтобы нацелить его мне прямо в лоб.

— Я убью её сейчас же.

— Ты не настолько глуп, — говорит Адам.

— Если она двинется хоть на миллиметр, я пристрелю её. А затем я разорву тебя на части.

Адам двигается быстро, ударяя рукоятью пистолета Уорнера по голове. Уорнер промахивается, и Адам ловит его руку и скручивает запястье до тех пор, пока его хватка на пистолете не ослабевает. Я забираю пистолет из безвольной руки Уорнера и ударяю рукоятью его по лицу. Я поражена собственным рефлексам. Я никогда раньше не держала пистолет в руках, но, полагаю, все бывает в первый раз.

Я наставляю оружие на глаз Уорнера.

— Не нужно недооценивать меня.

— Твою мать! — Адам не утруждает себя тем, чтобы скрыть свое удивление.

Уорнер кашляет сквозь смех, успокаивается и пытается улыбнуться, вытирая кровь, капающую из носа.

— Никогда и не думал тебя недооценивать, — говорит он мне. — Никогда.

Адам с секунду качает головой, а затем на его лице расцветает широченная улыбка. Он лучезарно улыбается мне, сильнее вжимая пистолет в черепушку Уорнера.

— Давай выбираться отсюда.

Я беру два вещевых мешка, спрятанных в шкафу, и кидаю один Адаму. Мы упаковались еще неделю назад. Если он хочет попытаться сбежать раньше запланированного, у меня нет претензий.

Уорнеру повезло, что мы проявляем к нему милосердие.

Но и нам повезло, что все здание эвакуируют. Ему не на кого положиться.

Уорнер прочищает горло. И смотрит прямо на меня, когда говори:

— Могу вас уверить, солдат, ваш триумф не будет долгим. Вы можете с тем же успехом убить меня прямо сейчас, потому что, когда я вас разыщу, я буду безмерно наслаждаться, ломая каждую кость в твоем теле. Ты дурак, если думаешь, что вам это сойдет с рук.

— Я не твой солдат. — Лицо Адама застывает. — И никогда им не был. Ты был так поглощен деталями собственных фантазий, что даже не заметил, что опасность была у тебя прямо под носом.

— Мы пока не можем тебя убить, — добавляю я. — Ты должен вывести нас отсюда.

— Ты совершаешь большую ошибку, Джульетта, — говорит он мне. И его голос даже становится мягче. — Ты выбрасываешь целое будущее. — Он вздыхает. — Откуда ты знаешь, что можешь доверять ему?

Я смотрю на Адама, мальчика, который всегда меня защищал, даже когда это не приносило ему какой-либо выгоды. Я качаю головой, чтобы очистить свои мысли. И напоминаю себе, что Уорнер — лгун. Сумасшедший идиот. Психически больной убийца. Он никогда бы не попытался помочь мне.

Я думаю.

— Пошли, пока не стало слишком поздно, — говорю я Адаму. — Он просто пытается задержать нас до тех пор, пока не вернутся солдаты.

— Да ведь он даже не заботится о тебе! — взрывается Уорнер. Я вздрагиваю от неожиданной, неконтролируемой напряженности в его голосе. — Он просто хочет сбежать и использует тебя! — Он делает шаг в мою сторону. — Я мог бы любить тебя, Джульетта… Я бы обращался с тобой, как с королевой…

Адам бросает его через спину, захватывая шею, и приставляет дуло пистолета к его виску.

— Ты, очевидно, не понимаешь, что тут происходит, — очень осторожно говорит он.

— Так просвети меня, солдат, — выдавливает Уорнер. В его глазах танцует пламя, опасное пламя. — Расскажи мне, что же такое я не понимаю.

— Адам. — Я качаю головой.

Он встречается со мной взглядом. Кивает. Поворачивается к Уорнеру.