Время надежд (Книга 1) - Игорь Русый

Так же быстро адмирал мысленно перебрал события, которые заставили Германию воевать на два фронта. Когда Гитлер выдвинул концепцию "жизненного пространства на Востоке" - это сразу заинтересовало не только магнатов германской индустрии, но и другие правительства Запада, которые хотели противопоставить немцев России в большой политике. Ему помогли захватить власть. Гитлер сразу подписал договоры о ненападении с Англией, Польшей, Италией и двинул батальоны в Рейнскую область, которую после войны заняла Франция. Мир ждал схватки. Но Канарис знал, что Англия одобрит этот шаг и посоветует французам смириться Гитлеру давали возможность приобрести ореол сильной личности. Вскоре западные страны через британского дипломата Идена, а затем и лорда Галифакса начали тайные переговоры. Гитлеру позволили мирно забрать Австрию, чешские Судеты и вольный Данциг. Но германские войска, заняв Судеты, двинулись к Праге. Это нарушало правила игры. Англия и Франция, чтобы напугать Гитлера, дали Польше военные гарантии. Хитрость состояла в том, что Германия, не имея сырьевых запасов для большой войны, целиком бы стала зависимой от Англии и Франции. А получив европейское сырье, уже делалась опасной.

Но теперь и Гитлер хотел заставить Англию и Францию бояться разногласий с ним. Он предложил России заключить договор. И тут выяснилось, что в Москве разгадали всю игру. Договор был подписан.

Уверенный, что Англия и Франция не рискнут идти на конфликт, Гитлер двинул армию в Польшу. Англия и Франция объявили войну, "странную" войну, когда пушки молчали... Но фронт был теперь с Запада.

Гитлер в ярости швырял книги, разбил хрустальную вазу. "Эти англичане и французы, - кричал он в присутствии адмирала, - эти политические импотенты...

уже ни на что не способны!" И тут же дал приказ о захвате Норвегии и Франции...

Тяжелая дверь кабинета Гитлера бесшумно распахнулась. Оттуда вышел министр экономики и президент Рейхсбанка Вальтер Функ - низенький, с толстым животом, толстой шеей и как бы сливавшимся с шеей подбородком. Раньше Функ был журналистом, и у него осталась привычка, щуря маленькие, под тяжелыми веками глаза, внимательно рассматривать каждого человека. Следом за ним появился любимец Гитлера, основатель национал-социалистской эстетики архитектор Шпеер - высокий, молодой, с густыми, свисающими бровями.

- Рад видеть, адмирал, - сияя белыми вставными зубами, проговорил Функ.

Архитектор по-военному щелкнул каблуками лакированных туфель.

- Можем сообщить, что фюрер утвердил проект нового Берлина. Это грандиозно!

- И обойдется недешево, - усмехнулся Функ.

- Но великое требует грандиозного памятника, - морща нос, отчего длинное лицо его приобрело хищное выражение, ответил Шпеер. - А дешевой рабочей силы у нас будет много.

Адъютант Гитлера в черном эсэсовском мундире нетерпеливым жестом пригласил Канариса войти.

IX

Гитлер стоял у большого дубового письменного стола. На нем был длинный серый китель армейского офицера и черные брюки. Его выпуклый лоб казался бледнее щек, чуть загоревшая кожа туго облегала мышцы скул.

Около стола в мягком кресле затонул доктор философии, рейхсмаршал Геринг. Неизменная приветливая улыбка застыла на его раньше сурово-красивом, а теперь оплывшем жиром лице. Белый с алыми лацканами мундир сверкал разноцветной чешуей орденов.

Слева от Гитлера, возле рояля, за низким столиком перебирала бумаги молодая стенографистка.

- Вы не понадобитесь больше, фройлен Юнге, - сказал Гитлер. Как бы спохватившись, он повернулся на каблуках, взял ее руку и, точно клюнув, поцеловал запястье. Щеки ее, оттененные белокурыми локонами, вспыхнули румянцем. И, пока она шла к двери, Геринг с той же улыбкой смотрел на ее худые ноги.

Словно лишь теперь заметив адмирала, Гитлер вяло приподнял руку и в щелках между его набрякших век остались только лихорадочно горевшие зрачки.

- Как ваше здоровье, адмирал? - тихо спросил он.

- Благодарю, - чуть наклоняя голову, ответил Канарис.

- Я доволен тем, как вы провели операцию, адмирал. Связь между русскими армиями была нарушена по всему фронту за час до вторжения. Их генштаб, заполучив сведения о том, что я решил начать войну, бросил к границам механизированные дивизии.

- А мои летчики колотили их на дорогах, - засмеялся Геринг. - Танки горели, как свечи в рождественскую ночь...

- Теперь перед нами живая сила русских, - сказал Гитлер. - Они фанатично сопротивляются. Необходимо усилить панику в тылах. Диверсии на транспорте, мятежи национальных групп и взрывы мостов создадут впечатление краха режима. Функ предлагает еще забросить туда семьдесят или сто миллиардов фальшивых рублей. Это верная мысль. Быстрый рост цен вызовет общее недовольство. Любой союз наций держится только силой центральной власти. Когда власть прочна, то массы остаются в повиновении. Стоит ей ослабеть - все мгновенно рассыплется.

Канариса всегда удивляло несоответствие выражения глаз фюрера, в которых светилась бешеная энергия, и вялости движений, точно Гитлер никогда не мог хорошо выспаться.

- Я даю вам широкие полномочия. Используйте всё, даже уголовные элементы.

- А русские жулики сами постараются, чтобы их опять не упрятали за решетку, - весело добавил Геринг.

- Наша борьба требует жертв, - сказал Гитлер, - в том числе и нравственных. Любые философские идеи хороши до тех пор, пока они дают основу борьбе нации за самоутверждение, отвечают ее жизненным потребностям. Будущие поколения не станут интересоваться, какими методами, с какими господствующими ныне представлениями мы завоевали для них жизненное пространство. Когда-то германцы завоевали Пруссию, где жили славянские племена, называвшие себя пруссами, и уничтожили всех непокорных, а часть женщин ассимилировали. Пруссия стала германской... Теперь на земле два с лишним миллиарда человек. И пищи ужэ не хватает. Меньшая половина людей ест на том уровне, который отвечает деятельному, эффективному существованию. Другие не могут полноценно развиваться из-за нехватки белков. А через 30 лет население увеличится до трех с половиной миллиардов. Люди будут рождаться, чтобы умереть от голода. Единственный вывод здесь - остановить рост других народов. Народ, который не найдет в себе силы для борьбы, должен уйти со сцены. Остальное просто моральное лицемерие.

Адмирал знал, что у Гитлера была необыкновенно цепкая память - все когда-либо прочитанное или слышанное он запоминал сразу и навсегда, а при нужде, точно из мешка, вытряхивал различные цитаты, сыпал фактами древней истории, удивляя слушателей эрудицией. Как все люди с хорошей памятью, он сам принимал это свойство за превосходство ума. И трудно было понять: действительно ли он сам так думает или просто хочет другим внушить определенную мысль.