Тайнопись искусства (Сборник статей) - Делия Гусман

Честняков — художник и педагог верил в идею пробуждения творческого начала в каждом человеке. «Вся моя жизнь усердных занятий культурного пионера края, насколько можно в моем положении, и не женат потому. Занимался день и ночь до изнеможения! — читаем в одном из его писем. — Считаю важным для страны и вообще — пробудить в человеке человека».

«Я очень люблю, когда люди играют, — другая его запись. — Мужичок, изуставший над сохой, при встрече с товарищем пошутит, расскажет побасенку, прибаутку. В том и красота, чтобы человек возвышался над жизнью в искусстве. Человек создает красоту жизни, и чем дальше, тем выше ее красота».

Честняков мечтал о гармонически развитой личности. «Начинать надо с детства-то человека строить, — говорил он. — Крестьянские дети слишком рано становятся взрослыми. Надо дать им полное детство, чтобы душа их успела наполниться радостью жизни, чтобы успела пробудиться творческая фантазия. Насколько во взрослом человеке уцелел ребенок, настолько он и личность. Человек приходит в мир гармоническим. Разбудить в детской душе творческое начало и не дать заснуть этому началу — вот что надо делать!»

Любовь к детям — ключ ко всей творческой деятельности Ефима Честнякова. Недаром он писал в одном из стихотворений: «И славы не нужно, и мнения в мире людей, и мила мне одна лишь улыбка детей».

В системе воспитания Человека, о которой всю жизнь радел Честняков, все равноценно, взаимосвязано. Недаром он никогда не продавал своих картин и рисунков, на которых изображен «Кордон обетованный». Это был своеобразный «Очаг добра», благотворно влиявший на окружающих.

Еще в начале XX века, словно предвидя экологические проблемы, Ефим Честняков писал: «Нельзя бездумно относиться ко всей природе. Ее надо прознавать умно и беречь, а не уничтожать бессмысленно. Срубил необдуманно дерево — погубил его. Говорят: „Лесу-то хватит!“ Так можно договориться и о народе: хватит! А жить-то всем хочется! Так и во всей природе. Вот поэтому и надо для всех строек использовать землю, глину, из нее надо создавать дома».

Произведения Честнякова при всей внешней простоте трудны для восприятия. В них столько разнообразных нюансов, тончайших поэтических метафор, символов, что они никак не входят в разряд «примитивов», куда их так примитивно пытаются «вписать» некоторые критики.

Крупные живописные работы Ефима Честнякова напоминают фрески. Таков «Вход в Город Всеобщего Благоденствия». На оборотной стороне картины сохранилась надпись, сделанная рукой самого художника: «Вход в Рай». Это путешествие в Иной мир. Как утверждают исследователи, три фактора Перехода отмечают Дорогу в Волшебную страну: деформация времени, деформация пространства и деформация состояния сознания.

На переднем плане картины изображены узкие врата, в которые с трудом проходит толпа народа. А за этими строениями реального плана — безграничные дали, многоцветные и радостные. Три крупные фигуры выделяются среди остальных — древний Глава рода, Муж и Жена. В коляске, катящейся по бревнам, — маленький старичок, старушка и ребенок. Это прошлое и будущее Рода.

В этой картине оживает весь мир «иных измерений», не понаслышке знакомый художнику: русалки, трубящие в трубы, птицы счастья, домовые, кикиморы, лешие — одним словом, весь поэтический сказочный мир, близкий жизни лесного крестьянства. Участники этого удивительного действа поют радостную песнь.

Тема единства Прошлого, Настоящего и Будущего, волновавшая художника всю жизнь, находит развитие в его главном произведении «Город Всеобщего Благоденствия». Невозможно описать эту громадную картину-фреску. Здесь нет привычных «координат» обычной картины. Это Иной мир.

Известно теперь, что свои живописные произведения мастер создавал в музыкально-поэтическом ключе, они все пронизаны ритмами музыки. И в цикле стихов «Марко Бессчастный» есть одно слово, близкое настроению «Города Всеобщего Благоденствия»:

…Я жду, когда трубазатрубити всенародный будеткрик.Тогда в кругу людейнарядныхВойду в ГрядущийСветоград.С обильных ветоквиноградныхСрывать плодыя буду рад.

Художник стремится «вместить» в пространство безграничного Города все духовные ценности народа, не разделяя его на крестьян и горожан. Символичны две фигуры слева на первом плане. Бородатый крестьянин с метлой и молодой человек в городской одежде со щеткой. Они выполняют одну и ту же работу, но каждый по-своему, символизируя духовное очищение жизни. Здесь мирно сосуществуют уютные деревенские церквушки, избы и каменные городские палаты. Здесь множество детей со счастливыми лицами и игрушками в руках. «Взрослый должен быть как дитя, чтобы войти в Царство Небесное», — писал Честняков. А одно из его стихотворений называется «Дети светлые»:

Дети светлые —В сияниях майских…Сны заветные —В эфирах райских…И песня нежная —Детей прелестных…Краса безбрежная —Картин чудесных…

В одной из поздних записных книжек Честнякова есть поразительные слова: «Душа стремится к Богу. И бедная — будто пугается света, как существо, долго находившееся во тьме. Она уже не сразу узнает свою родину — Небесное Отечество…

И с течением времени все больше будет раскрываться прошлое и будущее Вселенной. Жизнь многообразно будет проходить перед очами созданий. И жизнь Христа, земная и от века, вся будет видна и понятна. И книги не нужны будут: очи увидят и уши услышат картины времен, эпох и переворотов, жизнь народов земли и непостижимого для ума нашего числа существующих созданий. Существа более высшего порядка во Вселенной уже видят, слышат то, что земля увидит в грядущем».

Еще многое в его литературном творчестве не расшифровано, не раскрыто, но уже один этот отрывок говорит о том, что перед нами мыслитель из когорты великих русских космистов.

В стихотворении Честнякова «За живой водой» герой его восклицает:

Я направляю свой походТуда, где Солнышкавосход.Хочу до Солнышка дойти,Моря живой воды найти.И если впрок пойдут труды,Я принесу живой воды…

И Ефим Васильевич Честняков выполнил свое обещание. Такой «живой водой» стало его творчество.

МАСТЕРА Европы

Ангельский брат

(Ольга Наумова)

У него было три имени. Гвидо ди Пьеро — это имя он получил при крещении примерно в 1400 году в Виккьо близ Флоренции. Джованни ди Фьезоле — его монашеское имя, которое он обрел в доминиканском монастыре в 1418 году. Фра Беато Анжелико (Блаженный ангельский брат) — под этим именем он остался в истории. В отличие от многих творцов и деятелей Возрождения, Фра Анжелико имел биографию небогатую на события: молился, постился, трудился. И вряд ли бы остался в памяти людей, если бы не его произведения. Это был трепетный момент рождения живописи, искусства ренессансного из средневекового символического. Джорджо Вазари, сам художник и биограф художников эпохи Возрождения, не устает удивляться той простоте и благочестию, которыми дышат работы Фра Джованни.

Он считал дело художника святым и смотрел на живопись как на религиозный подвиг. Он хотел писать не землю, а небо — его привлекали чарующие образы ангельских миров. Художник-монах был мало способен к воспроизведению низкого и земного, поэтому изображения демонов, Страшного суда, ада и казней удавались ему плохо, порой получались даже наивно-комичными.

Отмечает Вазари и то, что не все вышедшее из-под кисти Фра Джованни было безупречным и правильным с точки зрения художественного мастерства. «Невольно причастный к обновительному ходу современного ему искусства, он присматривался к натуре, но наблюденные в ней формы и движения служили ему лишь подспорьем при создании идеальных образов неземной красоты и дивной выразительности».

На всем, что сделал мастер мой, печатьЛюбви земной и простоты смиренной.О да, не все умел он рисовать,Но то, что рисовал он, — совершенно.

Эти строки принадлежат другому мастеру совсем другой эпохи — Николаю Гумилеву. Фра Анжелико был его любимым художником, их роднило стремление постичь высший мир и высшее состояние человека. Такого, каким его видит Бог.

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,А жизнь людей — мгновенна и убога.Но все в себе вмещает человек,Который любит мир и верит в Бога.

Фра Беато Анжелико. Благовещение

Фра Беато Анжелико. Страшный суд (фрагмент с Раем)