Оазис любви - Вики Томсон

В коттедже не светилось ни одно окно. Сердце забилось быстрее. Она уже в постели. Ждет. Или передумала. Заперла дверь и выключила свет, чтобы отправить его восвояси.

При бледном свете полумесяца он разглядел Хлою, стоящую на веранде возле двери, а не внутри коттеджа. Обнадеживающий признак. Когда Чейз подошел ближе, Хлоя помахала хвостом.

— Иди ко мне, девочка, — тихо позвал ее Чейз. Она протопала по ступенькам и уткнулась носом в его ладонь. Он почесал ей за ухом, потом поднял морду и посмотрел в глаза. — Иди найди Ру. Сегодня ночью ты будешь охранять Ру. А я буду на посту здесь. — Хлоя тихо заскулила. — Иди найди Ру, — повторил Чейз. Собака послушно направилась к белеющей под луной тропинке прямо к главному дому.

Чейз поднялся на веранду, размышляя, слышит ли Аманда его шаги по потрескавшемуся от смены погоды сосновому полу, или мягкое гудение кондиционера заглушает все звуки. Он затаил дыхание и нажал на ручку.

Дверь открылась.

Он замер на пороге; сердце стучало молотом, глаза привыкали к темноте. В коттедже звучала музыка. Видимо, по радио передавали скрипичный концерт. Постепенно, как при проявке снимка «полароидом», из темноты возникла кровать с окаймленными кружевом простынями. И там, прислонившись к горе пушистых подушек, укрывшись до груди простыней, с голыми плечами и разметавшимися роскошными волосами, полусидела Аманда. У него пересохло в горле.

— Малыш? — Вопрос вылетел сам собой вместе с прерывистым дыханием.

— Я засунула его в корзину с тряпками, — пробормотала Аманда тихим голосом.

— Угу.

— Надеюсь, ты не против музыки? Под нее он лучше спит.

— Не против.

Хотя Чейз предпочитал стиль «кантри», но сейчас хотел бы любить Аманду, пока играет эта музыка. Она, ему казалось, как нельзя лучше подходила Аманде. Нехотя оторвав взгляд от ее раскинувшегося на постели тела, Чейз обернулся и запер дверь. Потом снял шляпу и бросил ее на столбик кровати. Она села точно и почти в такт музыке мгновение покрутилась.

— Меткий бросок.

— Я практиковался.

Аманда прикрыла рукой вырвавшийся смешок. Он шагнул к кровати, на ходу расстегивая рубашку Возбужденная плоть болезненно упиралась в джинсовую ткань.

— Я считал, что каждый ковбой, который не зря носит шпоры, должен научиться это делать, прежде чем лезть к женщине в кровать.

— Согласна, — мягко проурчала Аманда. — В чем еще ты практиковался?

— Последнее время? Почти ни в чем. Чейз от всего сердца надеялся, что не заплатит за свое воздержание, взяв Аманду, будто похотливое животное. Он должен быть осторожным. Чейз так сильно хотел ее, что его начало трясти. Если сумеет держаться в ритме этой нежной музыки, все будет о'кей.

— Намекаешь, что с той ночи в грузовике жил монахом? В таком случае ты лжец, — бросила она лукавый вызов.

— Ты поняла правильно, — буркнул Чейз, снимая сапоги.

— Кто была она?

Чейз помолчал, расстегивая пряжку ремня. В прошлом он бы быстро положил конец вопросам — только потому, что взял за правило самому ни о чем не спрашивать женщин, с которыми спал. С Амандой он уже нарушил это правило. Впрочем, с Амандой он нарушил несколько своих ранее незыблемых правил.

— Официантка и барменша, — ответил Чейз, вытягивая ремень из петель. — Очень приятные леди.

— Две? Одновременно?

Из-за малыша Чейз приглушил смех.

— Никогда не пробовал. Всегда считал, что это вызывает путаницу. — Прежде чем снять джинсы, он достал из кармана презерватив.

— Они… знали друг о друге?

— Нет. Да они и не спрашивали.

Чейз подошел к изголовью кровати и положил на тумбочку презерватив. Теперь он стоял уже совсем близко и ясно различал сияние глаз Аманды в темной комнате, видел, как вздымалась и опускалась под простыней грудь в такт быстрому дыханию.

— А ты интересовался, есть ли у них другие любовники, кроме тебя?

— Нет.

Аманда встретила его ответ удовлетворенной улыбкой и больше вопросов не задавала. Наверное, вспомнила его вопрос о других мужчинах в ее жизни через час после того, как он увидел ее вновь, решил Чейз. Вот ведь дурак! Сказал Ру, что идет сюда ради одноразового секса. Глупость этого заявления совершенно очевидна. Он стянул трусы, и его восставшая плоть вырвалась на свободу.

Скользнув взглядом по его ногам, Аманда снова уставилась в лицо. И закусила нижнюю губу, а Чейз сжал кулаки, чтобы тут же не броситься на нее. Музыка. Он должен использовать ритм музыки, чтобы держать себя в руках. Медленным движением Чейз стянул простыню, хотя страстно желал сдернуть ее с этого прекрасного тела. И сразу на него повеяло запахом духов, память о котором он хранил в своем сердце.

Чейз судорожно выдыхал воздух и проклинал себя за скудость образования. Так хотелось сказать ей, как красиво она выглядит, лежа обнаженной на белой простыне. В темноте ее тело светилось. Но Чейз никогда не умел находить правильные слова, а уж сейчас, когда так сильно хотел ее, совсем потерял способность разумно мыслить.

Не сводя глаз с ее лица, он нырнул в постель. Какое-то время лежал, не касаясь ее, только утонув в этих глазах, и чувствовал себя новичком, начинающим, девственником. Следующее движение было слишком важным. Он любил стольких женщин, что потерял счет, а теперь вот не знал, с чего начать.

Аманда взяла инициативу на себя. Обхватив рукой подбородок, она притягивала его лицо к губам, пока они не обменялись дыханием.

— Действуй, Лейветг, — прошептала она перед тем, как поцеловать его.

Этот поцелуй снес все, что оставалось от стены, которой он пытался огородить свое сердце. Это был поцелуй полной и окончательной капитуляции.

Со стоном Чейз прижался к ее рту и погрузился в безграничную страсть, которую она предложила. Теперь он знал, что делать.

Скрипки дразнили, проникали до самой глубины души. Уверенным прикосновением Чейз обхватил ее шею, продолжил движение по плечу к нежному сгибу локтя и тонкой округлости запястья, пока не встретился с пальцами, которые сжал в своих. И это сплетение рук наполнило его большей интимностью, чем любое прикосновение, которое он разделял с женщиной прежде. Она обхватила его пальцы, будто хотела удержать навечно, а Чейз губами прижался к ямочке на шее. И когда кончиком языка провел по ключицам и спустился к груди, она вздрогнула.

Чейз вспомнил шелковистость ее кожи, экзотический вкус душистого лосьона. Но в этот раз Аманда прижималась к нему с большей жадностью, чем в прошлый. Он прислушивался к ритму музыки, медленно описывая рукой круги по шелку кожи, делая музыку частью ласки. Она еще крепче оплела его пальцы своими, и тогда он обхватил губами соски.