Коммуналка (сборник) - Рута Юрис

Запах, такой знакомый и любимый, окутал меня. С первой минуты, как я помнила себя в детстве, я всегда купалась в этом запахе. Это был запах любви, запах моего папы. Я открыла глаза и стала целовать его. Тысячи поцелуев.

Отец обнял меня крепко и тихо сказал в сторону: «Вольно! Отвернулись к стене!»

Я огляделась. По периметру комнаты отдыха Шандора, куда меня, очевидно, перенесли из его кабинета и в дверях стояли крепкие парни в униформе и черных масках на лице, направив стволы автоматов в пол.

– Кто это, папаня? И как ты меня нашел?

Папа вытащил из моей, изрядно помятой о Митькину физиономию сумки, разбитый мобильник.

– Ты забыла, где и кем я работаю? Сегодня уже вечер второго января. Ты обещала вернуться к десяти утра первого числа. Мама с ума сошла, не зная, куда ты пропала. А ночью был мороз под двадцать градусов. Она решила, что ты замерзла насмерть. Митька твой на звонки не отвечает, а родители не подзывают его к телефону.

– Какой Митька? – у Шандора брови сделались домиком.

– Папаша, попрошу Вас, у девочки и так стрессовое состояние! – пожилая женщина-доктор, приехавшая по вызову, аккуратно оттеснила папу от меня.

Папа подозвал к себе Шандора, и они вышли из кабинета. На прощанье отец сказал мне: «Мама утром ждет тебя дома!»

Доктор уложила меня, измерила давление. Спросила, какой алкоголь я пила. В это время в комнату вернулся Шандор.

– Так, молодой человек, – изрекла женщина-доктор, – прежде всего, контрастный душ. Вызовите горничную, чтоб могла помочь. Потом крепкий мясной бульон, минералка без газа. Алкоголь – не более 100 мл, белый сухой. Никакого кофе и чая. Легкая закуска и крепкий сон до утра. Понятно? Проводите меня, пожалуйста, всего доброго, – доктор повернулась ко мне, – приходите в себя!

Через минут десять появилась горничная, и я пошла в душ. Руки-ноги – ходули и плети. Горничная накинула на меня теплый махровый халат и высушила волосы феном: «Вы не волнуйтесь, утром придет парикмахер»

Я была настолько ошарашенная всем происшедшим, что юмора моего не осталось совсем. Диван, на котором я лежала, был застелен уютной постелью. Я отвернула краешек одеяла и юркнула под него испуганной ящеркой.

У постели был накрыт небольшой столик. Там было все, что посоветовала женщина доктор. Я поклевала всего помаленьку и без сил опустилась на подушку.

Шандор прикрыл меня хорошенько и сказал, поцеловав в лоб: «Спи дорогая! Утром я сдаю смену и отвезу тебя домой. Ночник я не буду выключать. Горничная будет в соседней комнате, позови, если что. А Митьку этого я прибью».

– Угу, – сказала я и, закрыв глаза, провалилась в сон. В сон сумасшедшего.

У моей постели на скамеечке сидела «Одетта» и пела колыбельную. Рядом с ней стояла фигура Митьки из белого шоколада. Она раздражала меня. Я встала, взяла «сладкого Митьку» и, открыв окно, выкинула его на улицу. Но Митька ожил, схватил меня за руку, и мы полетели вместе.

Я угодила прямо в мусорный контейнер у двери с кухни ресторана. Какая-то шелуха попала мне прямо в лицо, и я стала тереть глаза руками.

И вдруг поняла, что уже не сплю. Солнечные лучики отблескивали на красивом панно напротив дивана. Мне было мягко, уютно и спокойно. И ни о чем не хотелось думать.

Я повернулась на бок, потянулась и увидела, что в кресле лежит моя новая одежда.

– Шандор! – позвала я. Но вместо него появилась горничная.

– Доброе утро! Господин Калочаи передает смену после праздничного дежурства. Вам помочь одеться?

– О, нет, нет, я сама.

– Хорошо. Через полчаса я вызову парикмахера. Вы что-нибудь выпьете с утра?

– Да, зеленый чай, пожалуйста, с медом и лимоном.

– Слушаюсь, – горничная вышла.

Я умылась и стала одеваться. Изысканное белье и чулки на кружевной резинке. Трикотажное розовое платье с чуть проступающим рисунком вязки в виде квадратов. Тончайшее и оригинально задрапированное, словно обсыпанное мельчайшими жемчужинками. От платья чуть слышно исходил аромат неизвестных мне духов.

Вскоре после ухода парикмахера появился Шандор. За ним внесли корзину нежных роз.

– Доброе утро, милая! Ты готова ехать домой?

Мне стало грустно. Ведь все сказки когда-нибудь кончаются. Вот и эта закончилась. Страшная сказка со спасителем рыцарем на белом коне. Только бы не заплакать. Вот-вот и карета превратиться в тыкву.

– Да, дорогой, но откуда все это? – я показала на свою одежду, – мне неловко.

– Ты ведь знаешь, открылась новая сеть гипермаркетов «МИКЛОШ». У нас с отцом бизнес fifty-fifty. Этот гипермаркет – мой. А это – мои подарки к новому году. Давай не будем о делах. Чего-то не хватает у тебя к платью.

– Мне кажется, все к месту, – ответила я.

– И все же, – Шандор вытащил из кармана пиджака длинную бархатную коробочку и открыл ее.

Мне показалось, что я ослепла. В коробочке была длиннющая нить розового жемчуга, браслет и серьги.

Я взглянула в зеркало, и мне показалось, что я ослепла.

– Но у меня нет помады!

– И прекрасно! Я хочу целовать тебя, а не есть косметику.

Он открыл шкаф и вытащил оттуда манто из розовато-бежевой норки с капюшоном, отделанное по всему кругу таким же норковым воланом.

– Садись, сказал мне Шандор, – давай ноги!

И вот я уже стою в замшевых сапожках под цвет шубки. Даже зажмурилась. Открыла глаза, – нет – это не сказка, и это я такая красивая. А рядом со мной – любимый, которого, я уж решила, что потеряла. Никогда не хватает терпения. Придется учиться. У мадьяр очень мудрые жены. Да, вот только замуж меня пока никто не звал.

– Ну, пожалуй, все! Пошли! – он взял корзину с розами.

В кабинете было несколько руководящих сотрудников гипермаркета. Я поднапряглась и почти без акцента сказала: «Boldog újévet!» (С Новым годом – венг.)

Шандор остановил меня.

– Минутку, господа – знакомьтесь, моя невеста Виктория!

Я сделала книксен, и мы пошли к служебному лифту. А внизу…

Внизу меня ждал сюрприз из сюрпризов. Я знала, что Шандор коллекционирует машины, знала, какие у него самые любимые, но и подумать не могла, что он решит везти себя на этой, самой любимой.

Непроницаемый Виктор открыл мне дверь. Красная дорожка была постелена к розовому «Кадиллаку-Флит-вуд-60». Точно такому же, который когда-то давно подарил своей маме Элвис Пресли.

Я завизжала и запрыгала, как маленькая девочка. Мы тронулись потихоньку, провожаемые восхищенными взглядами. Машина охраны двинулась за нами.

В наш двор мы въехали, когда сумерки уже опускались на Москву.

– Машину отгонишь в гараж, – сказал Шандор охраннику, – вызову, когда понадобишься. Отдыхай.

У двери я замешкалась.

– Если наберу код домофона, пропищит трубка в квартире, а я хотела появиться неожиданно и обрадовать маму.

Шандор кашлянул и достал из кармана мою ключницу. Эге!

На связке был ключик-таблетка, позволяющий войти в подъезд бесшумно. У квартиры я попросила у Шандора свои ключи. Я умела незаметно открывать дверь, когда мама отдыхала.

Мы на цыпочках вошли в квартиру. В прихожей и холле было темно. Что-то скрипело под ногами. С кухни падал приглушенный свет, и слышен был тихий разговор. Значит, мама не одна.

И тут, в полутьме холла я увидела стоящие бок о бок отцовский кейс и его чемодан с вещами. Мне пришлось закрыть рот рукой, чтобы не закричать от радости.

Мы с Шандором положили свои вещи, и подошли поближе к кухонной двери. Здесь, в полутьме я разглядела, что скрипело у нас под ногами, – это было бесчисленное количество алых роз, рассыпанных по всей квартире.

– Оленька, – сказал папаня маме, – если ты сможешь, простить меня, то прости, дурака. Я жить без Вас с Викой не могу. Мне не нужны чужие внуки. Я ненавижу солянку с сосисками и картошкой. Не могу вскапывать клумбы на чужой даче. Но я терпел. А 1 января понял, что не могу больше.

Он обнял маму за плечи и положи ей голову на плечо.

– 1 января Света спала почти до шести вечера. А я все думал, как ты ходишь по квартире в новой ночной рубахе, а потом одна ешь Оливье. Пока она спала, я сделал салат, но она, увидев его, закричала, что ненавидит этот пережиток с детства. А это же не пережиток. Это – семейные традиции, дело святое, как говорит твой папа. Я собрал вещи и уехал в гостиницу. Не хотел друзьям настроение портить.

А потом позвонила Таня из Будапешта и сказала, что Вика пропала, а ты не знаешь что делать. Ты простишь меня, дурака? Я без вас не могу. Вика – моя единственная и любимая доченька!

– Конечно, глупенький ты мой!

И тут мы с Шандором вваливаемся в кухню с корзиной роз.

– С Новым годом!

Мама вскочила и обняла нас обоих: «Дети мои!»

А папа уже раздвинул стол, включил все лампы в кухонном светильнике.

– Оленька, давай встречать молодых!

Мама повернулась к холодильнику и достала полное фарфоровое блюдо Оливье. Папа принес Токай и фужеры из бара.

– Ничего не надо больше! – сказал Шандор, – я же с детства ваши традиции знаю!

Папа наполнил золотистым токаем фужеры, и тут Шандор достал маленькую коробочку из внутреннего кармана пиджака.