Блаженный Августин - Константин Томилов

– Ладно, прости, прости, – укорил сам себя Андрей, тут же ещё сильнее смутившись от вида сразу тихо расплакавшейся женщины.

– Это ты меня прости, Андрюша.

– За что?

– Да, я ведь потому и попросила тебя сначала к нам заехать, чтобы всё тебе рассказать и про дачу твою, и про то что раньше…

– Не надо, Наташенька, – спокойно и мягко возразил Андрей присаживаясь напротив бывшей когда Родной ему женщины и ласково разглядывая её.

– Страшная я? Совсем старая страшная и старая стала? – всхлипнула Наталья пристально вглядываясь в глаза бывшего мужа, – а почему не надо? Откуда ты узнал? Кто тебе?

– ОН, то кто тебя тогда на даче покалечил, – уткнувшись взглядом в несвежую клеёнку покрывающую кухонный стол начал повествование Андрей Юрьевич, – когда меня по этапу отправляли, на одном из пересыльных пунктов он ко мне заявился, и всё подробно, "в красках расписал". И про то как ты с бабушкой твоей, покойной, в Могилёв, к ведьме ездила, чтобы кровь твою менструальную заговорить, а потом мне, на своём дне рождения в красное вино, которым вы меня потчевали, подмешать; и о том, как ты надумала сама, самостоятельный новый приворот на меня сделать, и храбрости набравшись на мою родительскую дачу забралась потихоньку и начала там, с зеркалами, чёрными свечами, картами, моими волосами и прочей дребеденью, куролесить; и как ОН тебе тогда явился, и якобы за меня "отомстил", когда ты с перепугу, прямо в окно со второго этажа сиганула, собою стёкла разбив, а потом, "без ног оставшись", землю ногтями скребла пытаясь хоть чуть-чуть от горящего дома отползти…

– Прости меня, Андрюша! Прости! – закрывшая лицо руками Наталья содрогалась от рыданий всем своим рыхлым телом.

– Наташа, да я тебя уже давно простил, – грустно пожалел исстрадавшуюся женщину покалеченный ею мужчина, – с тех пор как узнал обо всём этом, столько времени прошло, пятнадцать лет – приличный срок, чтобы всё хорошо обдумать и успокоиться.

– Ты знаешь, Андрюша, – немного приутихнув, но всё ещё хлюпая носом призналась Наталья, – я ведь в тебя с самого детства влюблена была. Потому и это всё натворила. Боялась я, видела всегда, что я страшненькая. А у тебя такие родители красивые были, и мама, и отец…, как хорошо, что Надюша наша, прям копия твоя мама! Меня, сначала радовало, что ты ни в отца, ни в мать, несуразный и как и я некрасивый растёшь. Думала всё равно мой будешь, никуда не денешься. А потом смотрю, когда мы уже повзрослели, что на тебя, хоть ты и невзрачненький, девки как мухи на мёд! Вот я и "прибздела". И мама ещё тут, с бабушкой в оба уха "зудели", уведут его у тебя, уведут! У него и покровитель богатый и при власти, и квартира на Котельнической!, и в деревне родственники богатые и бездетные, всё ему одному оставят!…, ну ладно! Всё! – прервала сама себя, – вот ключи от твоей квартиры, поезжай отдохни: с дороги и от нас, всех.

Выехав вслед за ним в прихожую озабоченно-деловито поинтересовалась:

– Что дальше то думаешь?

– Назад, туда откуда приехал вернусь. Мне там сподручнее, а что мне здесь делать? – пожимая плечами ответил Андрей.

– Квартиру продавать будешь? – робко поинтересовалась Наталья.

– Зачем? Хлопотно это. На Надюшу по дарственной перепишу, а дальше вы уже сами, что хотите, то и делайте.

– Андрей! – вновь разрыдалась Наталья, – да как же так? Как же так – мы не смогли – то?!

– Не надо, Наташенька, не надо! Уж как есть, так и есть, на всё Воля Божья.

– Андрей, ты за всё это время, ко мне даже не прикоснулся, брезгуешь?

– Нет! Что ты?! – негромко рассмеялся Андрей, – просто ещё не время, Наташа, ЕЩЁ НЕ ВРЕМЯ.

Повозившись некоторое время с новыми замками, несмотря на "приобретённый уже опыт" весь обмирая и холодея от Предстоящего, Андрей Юрьевич перешагнул через порог "в родное гнездо". Захлопнув за собой дверь и уронив сумку неспешно перекрестился и опустившись на колени забормотал глядя в пол:

– Да Воскреснет Бог…

Проплакав стоя в течении получаса на коленях в прихожей бывшей когда-то родным домом квартире, снял уличную обувь и нашарив в ящике прихожки, СВОИ!, старенькие тапочки, нашмыгнул их и пошаркал внутрь мало-мало отремонтированного, от устроенного им десять лет назад ПОБОИЩА, жилья.

Побродив недолго по дому и осознав, что старенькая тёща, несмотря на "лютую" к нему ненависть, содержала всё в приличном порядке, завернул на кухню:

– Не может быть! – воскликнул не веря своим глазам заглянув в работающий холодильник, – ох, мама-мама, ну Вы прям как всегда, наготовили так, что целую роту накормить можно! А меня и в глаза видеть не желаете…, ну и ладно, сам виноват…

Разогрев и перекусив оставленными "бывшей" тёщей разносолами, помылся и обессиленно упал в свежевыстиранную и отглаженную постель.

"Там будет лето и зима,

Неразделимо и безбрежно,

И рядом с осенью – весна,

Всё оживит дыханьем нежным.

Там пруд речной, родник и море,

Неслитно, нераздельно ждут,

Когда испив земное горе,

Тела забвенью предадут.

Те души, что Отцу служили,

Страдая немощью своей

И перед Небом – ныли, ныли,

Не видя в райский сад дверей.

Не видя, но о нём мечтая,

Томясь греховностью плоти,

В которой, ангел причитает,

Прости нас, Господи, прости!

Здесь – в темноте и мерзкой жиже,

Страдает – тихий Ангел Мой,

Зовёт меня – быть к Богу ближе,

Авось, возьмёт Он – нас домой…"

(Автор)

Андрей, в который раз, стоял во сне у наглухо закрытой двухстворчатой металлической двери, ожидая того самого, что случалось неизменно каждый раз. Сейчас, как всегда, из клубящегося за спиной непроглядного мрака, выпрыгнут то ли, здоровенные как телята волки, то ли, некрупные драконы, и неважно, что будет делать он: останется ли стоять изо всех сил стучась руками и ногами в запертую дверь, или побежит направо, или налево, вдоль уходящей в бесконечность, неизмеримо высокой Белой Стены, они нагонят его и прыгнут на спину. И, в который раз, Андрей проснётся весь мокрый от ужаса, с бешено колотящимся, готовым выпрыгнуть из груди сердцем, и, в который уже раз, пожалеет о том, что проснулся.

– Никуда не побегу, – прошептал сам про себя, во сне, понимая что спит, Андрей, – пусть будет как будет. Не пускают, ну и ладно, что теперь…

Обречённый поднял взгляд, чтобы снова посмотреть на изученную им до малейших подробностей Сказочную Дверь и…

– О, Господи!!!

Приподнятый, подхваченный Неведомой Силой Андрей вскочил и прыгнул в светящийся всеми цветами радуги, открытый дверной проём. Сзади, за спиной, пахнуло жаром как