Жертва 2117 - Юсси Адлер-Ольсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как позвонить в полицию? И вообще, хорошая ли это идея? – подумал он, когда первый испуг прошел и он более или менее начал соображать. – Ведьма внизу видела меня. И она будет говорить, что это сделал я, – мелькнула мысль. – А если полиция не поверит в мое объяснение? Если они арестуют меня за убийство?»
Он представил себе суровое лицо редакторши Монтсе Виго в то мгновение, когда ей надо будет оценить новую ситуацию. Предоставит газета переводчика или адвоката, кто будет платить залог, если это потребуется?
Нет, лучше всего смыться, пока не поздно.
Хоан посмотрел на обувь и брюки, которые были так замазаны кровью и блевотиной, что всюду, куда он вступал или где что-то трогал, оставались следы.
«Надо переодеться», – подумал он, разулся и перешел на ту часть ковра, где не было крови. Потом осторожно снял брюки, так чтобы они не касались пола или его самого, перешел в прихожую и бросил брюки и обувь в один из мешков для мусора.
В спальне, примыкающей к гостиной, он нашел такой же беспорядок. Стояла вонь от пота, два-три матраса лежали на полу, а неприбранная двуспальная кровать оставляла такое впечатление, будто тут была оргия.
Хоан открыл некрашеную дверку гардероба, нашел на полу кучу одежды и обуви, и две минуты спустя он уже стоял в брюках и обуви незнакомого ему человека, которые едва-едва подходили ему по размеру.
«О боже, это еще что?» – подумал он, когда резкий рингтон мобильника заставил его съежиться.
Хоан посмотрел в гостиную, пытаясь определить, откуда исходит звук, и заметил на узком серванте старую кожаную сумку с механизмом для приема монет, которая гарантированно была частью униформы кондуктора, в которой всегда ходил Бернд Якоб Варберг.
На ней лежал мобильник, а сверху записка.
«Take the phone»[21], – было на ней написано.
Хоан взял телефон с мерзким ощущением в теле.
– Добрый вечер, Хоан Айгуадэр, – позвучал в трубке знакомый голос. – Да, ты, конечно, в шоке от того, как выглядит теперь наш фотограф, но так бывает, когда нарушается договоренность со мной, запомни это!
Вопреки собственному желанию, Хоан повернул голову в сторону трупа и почувствовал, как под ложечкой засосало. Только бы его снова не стошнило.
– Ты хорошо поработал, Хоан Айгуадэр. Благодаря тебе о нас пишут газеты и весь мир знает, что мы готовим то, от чего мир содрогнется. А еще ты очень хорошо выследил нас. – И он рассмеялся отвратительным смехом. – Конечно, это мы ответили на твой запрос в интернете об униформе и поддерживали твою историю, и дальше так будет еще несколько дней, но ты ведь это сам хорошо понимаешь?
Хоан не мог сказать ни слова, только кивнул.
– Мы едем на север, Хоан, нам нужно еще несколько дней, а потом мы дадим тебе следующую подсказку, где мы и что делаем. Мы будем давать тебе немного информации, чтобы подогревать интерес к тебе и к нам. А сейчас возьми мобильник фотографа и сунь его в карман, и всегда держи его заряженным, чтобы мы могли связаться с тобой, когда захотим. Зарядку найдешь рядом с его сумкой. А чтобы у тебя не возникало никаких дурацких идей, мы будем пользоваться одноразовыми картами при звонках тебе. А сейчас убирайся, пока не появилась полиция и не схватила тебя. Ты ведь знаешь, что с немецкой полицией шутки плохи. Никому не рассказывай об этом разговоре, напиши в завтрашнюю газету то, на что тебе хватит духу.
Хоан посмотрел на блевотину на полу, на следы запекшейся крови, на брюки и обувь, которые были на нем и которые принадлежали другому человеку.
– Да, – ответил он.
Он вышел из квартиры с мусорными мешками, оставив дверь неприкрытой, как было раньше, и как можно тише спустился по лестнице, выбросил мешки в контейнер на одной из соседних улиц и сел в кафе прямо напротив дома, держа в дрожащих руках стакан американо и ожидая приезда полиции. Десять минут назад он позвонил туда, не назвав себя, и рассказал, что видел. Но что он будет делать потом, когда они приедут, он не знал.
Посмотрел на мобильник фотографа. Он был значительно более новый, чем его собственный, и более совершенный. На такой «Самсунг 8» с его фантастической камерой он мог бы накопить денег, только когда телефону будет лет пять.
Хоан включил телефон и стал смотреть на пиктограммы, потом открыл фотогалерею и ничего не нашел там. Но разве он ожидал другого от профессионального фотографа? Тот что же, ходит и щелкает мобильником? Хоан едва удержался от смеха при такой абсурдной мысли.
Он вообще едва мог себя контролировать.
После этого он стал просматривать все, что могло представлять интерес для его статьи. Сначала «Заметки», но там не было ничего. Почтовый ящик. Ничего. Защищенная папка. Ничего. «Фейсбук». Ничего. «Инстаграм»[22]. Ничего. Нигде ничего в принципе. Не было даже файлов с видео.
И только на самой последней странице обнаружилось что-то интересное. Это была синяя иконка с фотокамерой и названием «Finder». Кликая на иконку, он в первую очередь искал фото или видео, сохраненные в памяти мобильника.
Хоан не рассчитывал на хороший улов, и все же, обнаружив единственный файл на экране, он встрепенулся. И открыл его.
При плохом освещении были сняты двое мужчин, которые сидели в углу гостиной фотографа и тихо разговаривали. Из-за недостатка света рассмотреть лица было невозможно, а так как они говорили по-арабски, Хоан ничего не мог понять.
Через полминуты положение мобильника немного изменилось, стало ясно, что снимали незаметно и что верхняя треть объектива была чем-то прикрыта. Потом раздался шорох, видимо, позади камеры, через несколько секунд в кадре справа появился человек и отодвинул штору из плотной ткани; в комнату проник слабый свет, упавший на лица говоривших. Хоан сразу узнал куртку на том человеке, который открыл штору. Это был фотограф, который таким образом старался зафиксировать, что он делает.
Мужчинам, что вели беседу, было около пятидесяти лет. У одного было очень заметное лицо с еще более заметными неровностями на подбородке и шее. Возможно, это был обман зрения, но казалось, что это шрамы. Второй, судя по сдержанной манере поведения, был, по-видимому, подчиненным и имел необычную для арабов прическу. Впечатление усиливали плоский нос и телодвижения опытного боксера. Если бы не арабский язык, этого человека можно было бы принять за
