Вдова Далила; Ужас - Морис Левель

— Когда вам будет угодно, граф.

— Значит, завтра утром. Я ловлю вас на слове.

— Хорошо, значит, завтра.

Вскоре после этого они расстались. Зиг был в восторге. Хорфди тоже находил, что заключил очень выгодное соглашение.

VII

Прошло три недели, с тех пор как Хорфди сделался неразлучен с Камани. Зиг так вжился в роль графа, что иногда ему казалось, что он действительно граф. Он так привык к тому, что его величали сиятельством, что другое обращение оскорбило бы его. После завтрака, покуривая сигары, Камани и Хорфди обычно совещались, как провести день.

— Знаете что, mio caro,[8] — говорил граф, пуская дым кольцами, — вы так милы к нам, а к моей родственнице — особенно, что я даже не знаю, как и отблагодарить вас, но все же мы не придерживаемся программы, которую составили себе в начале нашего путешествия. Вот уже шесть недель как мы в Берлине, однако мы почти ничего не видели. Нет, действительно, что мы посмотрели? Сначала мы должны были посетить Национальную галерею, затем обойти все памятники Берлина — говорят их здесь немало, — но мы ничего этого не сделали. Не могу же я вернуться в Неаполь и сказать, что не видел ни одного памятника.

— Конечно, нет, это было бы непростительно.

— Вы шутите, но это действительно было бы непростительно. Достаточно уже и того, что из-за траура мы не можем пойти в театр, и нам остается только осматривать памятники, галереи и музеи. Когда вы, наконец, отведете нас в Цехгауз,[9] в Национальную галерею и во Дворец юстиции? Я очень хочу посетить Дворец юстиции.

— Но ведь там нечего смотреть.

— Вот-вот, я снова узнаю вас, берлинцев. Вам все приелось! Я даже уверен, что вы никогда не были ни в одной из ваших тюрем!

— Нет, к сожалению, я должен признаться, что посетил одну из них.

— Вот как? Когда же это было?

— Это слишком долго рассказывать.

— Не могли бы вы все же доставить мне такое удовольствие? Я уверен, что при небольшом желании с вашей стороны вы можете достать мне пропуск и пойти туда со мной.

— Я вовсе не стремлюсь побывать там вновь, — рассмеялся Хорфди.

— Ну, так достаньте мне пропуск, я пойду один.

— Что ж, я попробую, если вам так хочется.

— Конечно, и чем скорее, тем лучше. Кроме того, я видел все ваши главные улицы, но еще не видел Французскую улицу — она, кажется, недалеко от Фридрихштрассе; там ведь находится знаменитая голландская мастерская. Почему мы еще не были на этой улице?

— Вероятно, потому, что нам было не по пути, — просто ответил Хорфди, в то время как сыщик внимательно наблюдал за ним.

— И когда же мы все это увидим?

— Когда захотите.

Такие планы составлялись каждый день и никогда не выполнялись. С тех пор как началась вся эта комедия, Зиг не напоминал своему должнику о его проигрыше, и тот, в свою очередь, старался о нем не заговаривать. После завтрака, часа в три, они отправлялись к Марии на Кляйстштрассе. Бо`льшую часть времени они беседовали у пылающего камина и только изредка отправлялись кататься в открытой коляске. Почти всегда они вместе обедали и вместе проводили вечера.

Таким образом, Зиг сумел установить за Хорфди постоянный надзор. Полицейский не только не выпускал его из виду, но наблюдал за каждым словом и взглядом. Сыщику не нужно было выслеживать подозреваемого — он сам каждый день являлся к нему. Развалившись в кресле у себя или у Марии, агент мог спокойно исполнять свои обязанности.

Если читатель думает, что присутствие Зига было необходимо Марии, он ошибается. Чтобы избежать неприятного разговора с Хорфди наедине, ей стоило только позвать свою соотечественницу и компаньонку Розу. Кроме того, Мария сама взяла на себя роль, предложенную Зигом, а значит, понимала, что подвергается риску. Мария по собственной воле стала помощницей Зига — она желала отомстить за смерть мужа. Все это весьма красноречиво говорило о ее железном характере. Такая женщина могла достигнуть своей цели, не прибегая к помощи других. Кроме того, в ее интересах было скорее покончить с этим двусмысленным положением и отделаться от Хорфди.

Одним словом, почва была прекрасно подготовлена. Все расчеты Зига оказались верны. Его план, главным образом, основывался на страсти, которой Хорфди должен был воспылать к Марии. Кто мог внушить ему любовь, если не Мария ван ден Кольб? Она не походила ни на одну из тех женщин, которых он знал раньше. В ее глазах сверкал огонь, а улыбка будила страсть. Сама Мария говорила мало, но, когда она отвечала на вопросы Хорфди, в ее голосе слышались странные нотки, всегда вызывавшие у него особое чувство. В этой женщине слились воедино мужество и грусть, нежность и жестокость — противоположности, которые сначала поражали, а потом очаровывали любого.

Хорфди недолго мог противиться обаянию Марии. Он четко осознавал, что рано или поздно окончательно подпадет под ее влияние, и понимал грозившую ему опасность. Но вместо того, чтобы бежать от нее, он пытался противостоять ей. Уже месяц длилось это знакомство, и у Хорфди теперь было только одно желание: остаться хоть раз наедине с Марией и объясниться с ней.

VIII

Зиг же вовсе не собирался терять бдительность. Он продолжал следить за подозреваемым и часами просиживал в кресле гостиной прелестной Марии ван ден Кольб. Но однажды Хорфди решил навестить Марию, когда та была одна. Он договорился о встрече с графом Камани в «Палас-отеле», а сам вместо этого отправился на Кляйстштрассе.

Роза доложила своей госпоже, что Хорфди просит принять его. Мария некоторое время колебалась, но потом, вооружившись мужеством, поспешила навстречу гостю. Может, она намеревалась покончить с этим делом. Может, вдова осознавала, что Зиг своим постоянным присутствием мешает делу, а не помогает ему. В гостиную она вошла, как и всегда, в траурном платье. Черный цвет подчеркивал ее стройность и придавал ей особенную прелесть.

Хорфди молча смотрел на нее, не решаясь заговорить. Он дрожал как осиновый лист, а сердце его учащенно билось. Хозяйка сразу почувствовала неловкость ситуации и, чтобы разрядить обстановку, сказала:

— Где же вы оставили графа?

— Я думал, что найду его здесь, — ответил Хорфди.

— Но мне кажется, что вы договорились встретиться в отеле.

— Да, но я немного запоздал и решил, что лучше приехать сразу сюда. Вряд ли он стал бы так долго меня ждать. Но, может, я вам помешал?

— О, нет, ничуть…

— Я хочу сделать вам признание. Я счастлив, что наконец застал вас одну и могу поговорить с вами без свидетелей.

— Я вас внимательно слушаю.

Молодой человек приблизился к Марии и сел рядом с ней.

— Неужели вы меня не понимаете? — спросил он.

— Нет, — ответила она.

— Неужели вы не понимаете, как мучаете меня с тех самых пор, как мы познакомились? Человеку, обладающему всеми пятью чувствами, опасно видеть вас, слышать, дышать одним воздухом с вами. Одним словом…

Вдруг он оборвал свою речь. Посмотрев на Марию, Хорфди заметил на ее лице какую-то странную улыбку, лоб ее нахмурился, а щеки побледнели. Наделенная мужеством, женщина не побоялась встретиться лицом к лицу с опасностью, но силы изменили ей. При первом объяснении все в ней возмутилось и смешалось, проснулся женский стыд.

Он не смел говорить ей о любви, ей, чей муж недавно скончался! Хорфди подозревали в том, что он виновен в этой смерти!.. Долгое время они молчали: он — испуганный, она — взволнованная и оскорбленная до глубины души. Но мало-помалу лицо Марии прояснилось, она провела рукой по лбу, как бы прогоняя докучливую мысль. Казалось, вдова решилась на что-то и обратилась к Хорфди с вопросом:

— Так, значит, вы любите меня?

Такого вопроса молодой человек не ожидал. Но когда он оправился от первого удивления, то схватил ее руки и ближе придвинулся к ней, как будто так она лучше услышит его.

— Да, я люблю вас, люблю так, как никогда не любил. Я даже не думал, что в состоянии полюбить. Вы моя первая и единственная любовь! Если бы вы знали, как я страдаю, когда не вижу вас, и как я счастлив, когда вы рядом! Уже тогда, когда я впервые увидел вас, мне показалось, что никогда прежде я еще не встречал такой женщины, как вы. Нет красоты, которая могла бы сравниться с вашей. В вас слились все лучшие женские качества, все добродетели, а я, глупец, думал, что ни одна женщина не завладеет моей душой. Но вы сразу покорили меня. Я поклялся больше не встречаться с вами, бежать от вас, но я не смог исполнить свою клятву. Ваш кузен привел меня сюда. Это он вынудил меня встречаться с вами, и мне пришлось подчиниться. Я знал, что` мне предстоит, я знал, что утрачу покой, силу воли и безумно полюблю…

Его руки стали слишком горячи, глаза сверкали, и Мария больше не смогла сидеть рядом с ним. Она отняла свои руки и встала. Сделав несколько шагов, женщина облокотилась на камин и спросила: