Инфернальная мистификация - Александр Арсаньев

– О чем это вы говорите?! – ужаснулся Оленин. Я даже не заметил, как он без стука вошел в нашу комнату. – Разве та настойка, которой доктор поит Элен, не успокаивает?!

Услышанное стало для графа истинным откровением и потрясло его.

– Да я этого мерзавца!.. Он с Кузнецовым, вероятно, в преступном сговоре! – воскликнул Владимир Александрович.

– Не горячитесь, граф, – прервал я его нахмурившись. – У нас пока нет никаких доказательств!

– Да когда же они появятся? – граф нервно заходил по комнате. – Моя сестра погибает у меня на глазах.

– Каково в целом то состояние, которое должно перейти к Элен после ее замужества, помимо этой усадьбы? – осведомился я.

Оленин задумался, он присел в глубокое кресло с высокой спинкой, обитое штофом. Мне показалось, что он сразу постарел на несколько лет.

– Еще несколько имений в пяти губерниях, – ответил граф. – В общей сложности около пятнадцати тысяч душ, да пятьдесят тысяч рублей в Московской сохранной казне…

– Вот это да! – присвистнул Кинрю.

– А вы? – поинтересовался я.

– Немногим меньше, – коротко бросил граф.

– А Мария Александровна? Что ей завещал отец? – я в упор уставился на Оленина.

– Я уже вам говорил, что в случае смерти Элен она разделит со мной это имение. Еще Мари получит имение под Москвой и то наследство, что достанется ей от Натальи Михайловны, – мрачно проговорил Владимир. Мне показалось, что он начал кое-что понимать. – Неужели?.. Нет, я не могу в это поверить! – Владимир Александрович вышел из моей комнаты. Собственное предположение убило его.

VI

– Любопытно, что нам расскажет Мира? – осведомился японец, когда дверь за офицером закрылась. – Что-то ее не видно, – забеспокоился он. – Вы еще не начали волноваться?

– Нет, – ответил я, – если Мира до сих пор не показывается нам на глаза, значит, ей еще не удалось все выяснить до конца. Как только она будет уверена в том, что сведения достоверны, то немедля появится!

– Мне бы вашу уверенность, Яков Андреевич, – покачал головой Кинрю. – В этой усадьбе я все время испытываю какое-то неприятное чувство, – японец поморщился, – будто бы нахожусь в тылу у противника!

– Но ведь это так и есть, в некотором роде, – заметил я.

– А если Артист и от нас заодно решит избавиться? – поинтересовался мой Золотой дракон. – У меня такое ощущение, будто мы с вами в ловушке!

– Даже если у него и появится такое желание, Мари ему не позволит! – попробовал я успокоить Кинрю. – Ей слишком много шума совсем ни к чему! К тому же, Лунев вроде бы согласился с ее эскулапом, – добавил я. – Пойдем-ка лучше в парк и осмотрим грот, из которого якобы вышел вампир вчера вечером!

– Неплохая идея, – согласился Кинрю, водружая на голову свой широкополый цилиндр.

– Вы куда-то собираетесь? – в дверь заглянул Лунев. На лице у него застыло выражение охотника, готового вот-вот наброситься на добычу.

– Алешка! Глазам своим не верю! Ты тоже во вкус вошел, – отозвался я. – Мы хотели грот осмотреть с упырями… Ты с нами? Или не отважишься вампира за хвост поймать?

– Ну, – протянул Лунев, – чтобы я да упустил такой случай… Век себе не прощу! – он вооружился охотничьим ружьем, позаимствованным из графского кабинета.

– Значит, отправляемся на охоту, – резюмировал я.

Мы прошли несколько шагов по усадебной аллее, рассматривая красоту, что царила кругом. Сад был разбит согласно канонам садово-паркового искусства, сложившихся за многовековую историю дворцовых садов и окончательно оформившихся к концу прошлого, восемнадцатого века.

Наконец, мы набрели на разыскиваемый грот, который был неприметен в окружавшем его лесочке. Но мы опознали его по той самой скульптуре льва, за которой прошлой ночью исчезла фигура Алекса, в которого стреляла из мушкетона графиня Элен.

– Ступайте за мной! – велел я своим преданным спутникам и шагнул под своды темного грота, сооруженного в парке человеческими руками. Изнутри он был убран огромными раковинами, отливавшими перламутром. Повсюду сверкали полупрозрачные кристаллы, блестящие полудрагоценные камни и зеркала, как того требовала мода прошлого века. Пыль была убрана, а зеркала сверкали так, словно их натирали только вчера.

– Прелестно, – заметил Лунев, подобрав оброненную кем-то мужскую стеклянную запонку. Он повертел ее в руках, смахнул золотистые песчинки и даже подул на нее. – Что бы это могло означать? – осведомился доктор. – Ночью здесь кто-то был…

– В самом деле, – я согласно кивнул. На маленькой мраморной лавочке я заметил шейный мужской платок, который видел где-то совсем недавно. – Чьи эти вещи? – задумался я. – Несомненно, они принадлежат тому самому человеку, в которого стреляла графиня.

– Я видел их на ком-то совсем недавно, – отозвался японец. – Черт! Никак не могу вспомнить! – выругался он.

– Мне тоже так кажется, – я поднес шарф чуть ближе к глазам. – Но на ком же я его видел?!

У меня в голове мелькнула догадка, показавшаяся мне совсем неправдоподобной.

– Нет, этого не может быть, – пробормотал я себе под нос.

– Что вы имеете в виду, Яков Андреевич? – насторожился мой неустрашимый японец. Он внимательно посмотрел на меня, словно пытался найти ответ на свой вопрос в чертах моего лица.

– Только то, что…

В этот момент в грот вошел незнакомец, он молниеносным движением руки выхватил пистолет. Но выстрелить этот человек не успел, потому что Кинрю выбил его оружие ребром ладони за какую-то долю секунды и ударил незнакомца ногой в живот. Тот согнулся в три погибели и, охнув, рухнул на пол, украшенный разноцветными раковинами. В этот момент я узнал в этом человеке Раневского, и моя неправдоподобная мысль оказалась очень даже правдоподобной!

Кинрю отряхнул ладони и невозмутимо поинтересовался:

– А что вы здесь делаете?

– Я бы хотел у вас узнать то же самое, – хрипло ответил он, приподнимаясь на ноги. Лунев на всякий случай направил на него свое ружье.

– Похоже, что в этой усадьбе меня рано или поздно застрелят, – ответил Андрей Раневский.

– Вы не слишком-то похожи на упыря, – заметил я. – Кстати, а это что? – Я только сейчас заметил и поднял с пола какие-то бумаги. Это оказались фальшивые документы на имя Обухова Дмитрия Степановича, прижатые еще только минуту назад к полу одной из огромных раковин. – Какой-то искусный гравер старался, – протянул я задумчиво.

– Это паспорт мнимого доктора, – зло огрызнулся Раневский, который лечит мою Элен. Он залечил ее до такой степени, что она едва не застрелила меня…

– А где вы его раздобыли? – удивленно поднял брови Лунев.

– В его кабинете, – ответил Раневский. – Я в этом имении уже около недели, – добавил он. – Дурные предчувствия у меня… Хотел вот Елену увезти отсюда, хотя бы насильно! А документики мне хотелось проверить! Подозрительный этот доктор какой-то…

– Да на что бы вы стали жить?! – поинтересовался я. Раневский мне с каждой минутой все больше нравился.

– Не знаю, – нахмурился он, – прокормились бы как-нибудь! Нашел бы я себе место в каком-нибудь чиновничьем департаменте, – Раневский пожал плечами. – А здесь Елену точно уморят! – заявил он уверенно. – И все из-за батюшкиного наследства! Я умоляю вас! Не выдавайте моего присутствия Олениным! Наталья Михайловна меня тут же ведь выставит, – в отчаянии проговорил Раневский. – Я же не умею, как этот ваш, – он кивнул в сторону Кинрю и ненадолго замолчал, подыскивая подходящее слово, – …азиат руками и ногами махать!

Мой Золотой дракон снисходительно улыбнулся.

– Я видел, как он с местными мужиками-то дрался, – усмехнулся Раневский. – Должен признать, что зрелище было исключительно занимательное!

– Но мы не можем позволить вам увезти Елену из имения силой, – заметил я. – Дело-то весьма деликатное!

– Пока мы тут с вами деликатничать будем, – нахмурился господин Раневский, – Елену в могилу сведут! Делать-то что прикажете? Молча наблюдать, как эти люди ее погубят?!

– Нет, – протянул я задумчиво, – но вы бы оказали нам огромнейшую услугу, если бы ночью последили за парком и за усадьбой! Мало ли что… В случае опасности подняли бы шум, разбудили бы дворню! Да и вообще, вдруг хоть вам посчастливится вампира увидеть!

– Все шутите, Яков Андреевич, – тяжко вздохнул Раневский. – Впрочем, просьбу я вашу с удовольствием выполню, – добавил он.

– Вот уж никак не ожидал его здесь встретить, – проговорил Лунев.

– Кажется, он искренне привязан к Элен, – улыбнувшись, заметил я. – Не зря его так рьяно защищала моя кузина! Божена Феликсовна словами обычно не разбрасывается! Если бы не козни Машеньки да ее жениха, Элен была бы уже замужем за Андреем Раневским и счастливо жила бы с ним в этой усадьбе. И причем, заметьте, – я поднял вверх указательный палец, – безбедно жила бы!

– А как же его дурная репутация и карточные долги?! – усмехнулся Лунев, намекая, судя по всему, на мое бурное прошлое.