Год наоборот - Александр Михайлович Великанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Странное у тебя понятие о начале карьеры, но все-таки давай вернемся к тому моменту, когда ты оказалась в семье Арсения. Кстати, я уже в курсе того, как ты бросилась к нему под колеса автомобиля, до этого выследив его, можешь не рассказывать.
– Поверь, это было самое постыдное из того, что я сделала.
– Пойти дальше просто не смогла?
– Нет. Они оказались очень милыми людьми, которым тоже в этой жизни изрядно досталось, а ваш Арсений к тому же такой душка.
– Боюсь, что уже не мой.
– Почему? Вы такая красивая пара.
– Это другая история, но она отчасти вытекает из твоей. Так что же ты узнала?
– Аркадий Петрович как только завладел первой частью манускрипта, серьезно заболел и обанкротился, а также то, что он был против расследования, которое затеял его сын. Не так давно болезнь стала отступать, Аркадий Петрович долго и упорно занимался, стал самостоятельно вставать и даже передвигаться без посторонней помощи, но все разговоры на тему его здоровья, как я поняла, тоже были под строгим запретом, готовился сюрприз. Вчера Аркадий Петрович рассказал мне, что очень надеялся на чудо, которое, согласно легенде, обязательно состоится, если соединить обе части манускрипта.
– То есть Арсений, по-твоему, совсем не догадывался обо всех потугах своего отца.
– Конечно нет, я думаю, что и Людмила Михайловна не в курсе многого. Знаете, она очень давно сильно напугана – предполагаю, что и здесь не обошлось без участия воздыхателя моей тетушки.
– То есть в начале расследования Арсению мешал руководитель музея, а потом уже Аркадий Петрович?
– Думаю, что Василий Макарович в большей степени виновен в участи Аркадия Петровича, а вот что касается Арсения, даже и не знаю.
– Все же, неужели ему мешал и папа?
– Маловероятно. Мне почему-то во всей этой истории жалко больше всего именно Аркадия Петровича.
– Шок, но как мог Василий Макарович – работник провинциального музея – погубить судьбу московского бизнесмена Аркадия Жильцова?
– Руками своего братца. Его старший брат, тоже уроженец нашего Юрзовска, при коммунистах сделал блестящую карьеру. Вначале он возглавлял наш областной комитет партии, а затем переехал с повышением в Москву, но лет семь назад скончался.
– Тебе известно, знал ли Аркадий Петрович, кто стоял за всеми его злоключениями?
– До последнего времени нет, мне он сказал, что ему сильно помог его бывший партнер – некто Епифанцев.
– Даже так, помог, значит, то есть у них с бывшим соучредителем отношения не разрушены?
– Да нет, конечно, он только вчера был в гостях у Жильцовых, но, судя по реакции Людмилы Михайловны, она с ним не виделась много лет.
– Ты же по-прежнему живешь у них?
– Да.
– И как там Арсений, не появился?
– Они его разыскивают и очень просят вашей помощи.
– Так вот зачем ты здесь.
– Не совсем, я пришла к вам с очень странной просьбой.
– Какой?
– Чтобы ты помогла дочери Епифанцева – Стелле.
– Что?! Скорее, меня можно попросить не мешать, а вообще, ты считаешь, порядочно ко мне с подобным обращаться? Ну да, дедам обоим это выгодно… Слушай, а она у него одна?
– Кто и у кого?
– Стелла у своего отца – господина Епифанцева.
– В том-то и дело…
Летний зной сменился небольшим приятным похолоданием. Арсений сегодня проснулся рано утром. Лежать в постели больше не было сил, он нашел какую-то старую тетрадь и написал в ней несколько строк о том, что терзало его душу. Затем молодой человек вышел на усадьбу, которая теперь ему принадлежала. Впервые он попытался осмотреть владения глазами нового хозяина. Все вокруг хаотично заросло какими-то кустами. «Интересно, что из этого культурное, а что следует удалить?» – почему-то подумал Арсений. На большой ветке старой яблони висели качели. Молодой мужчина уселся на них и начал медленно раскачиваться, они издавали какой-то хрустящий, довольно неприятный звук. Арсений подумал о том, что, наверное, следует кого-то нанять навести здесь порядок. Светлана, она могла бы… И снова боль, как лезвие ножа, вытеснила прочие, только было зародившиеся мысли из сознания Арсения, он подумал о том, что ведь Светлана наверняка с самого детства приезжала к бабушке, ходила по этим дорожкам и каталась на этих самых качелях, смотрела в ту же даль, за горизонт, который всех юных людей куда-то призывно манит, а может, его Светочка даже когда-то здесь думала и о нем, об Арсении.
– Сосед! Здорово! Вот ты где, и снова весь в печали. Как же ты любишь себя пожалеть. – Голос Никитича, появившегося снова из ниоткуда, вернул Арсения от начинавших было охватывать его воспоминаний юности. – Арсений, часа через два у нас все будет готово, так что милости просим. Короче, ты тут еще пару часиков поиздевайся над собой и давай, к людям прибивайся.
– Хорошо, буду.
– Я тут у тебя лучка срежу, ты не против? А то наш весь моя бабка на окрошку погнала.
– Конечно, режь сколько надо, тем более что я его и не сажал.
– Да, Зоя была хорошей хозяйкой.
– Видимо.
– Чего тебе «видимо»? Вон по петрушке прошел, затоптал и не заметил.
– Да? А где она?
– Так вот же, прямо у тебя под носом. – И Никитич указал на клочки зелени рядом с дорожкой. – Вот так и в жизни, что совсем под носом – не замечаем, всё нам невидимые дали подавай, а вот внучок мой – молодец, не хочет из родной деревни уезжать, родители его давно в город переехали, а он все к нам с бабкой норовит приехать.
– Я очень рад за вас.
– Ладно, лука я нарезал, тебя позвал, пойду еще своим подсоблю.
– Может, и от меня какая помощь нужна?
