Калямбра - Александр Покровский

В первый же выход «Моторист» задал им дрозда. Подошел к борту «Харлана» на расстояние плевка и как начал ему угрожать – у него там есть что-то, напоминающее пушку.

Беднягу «Моториста» (сто лет в обед) мучила отдышка, он чихал и кашлял, но демонстрировал непримиримость,!!!!!!!!!!неподкупнуто суровость, решимость умереть. Подействовало. С мостика «Харлана» свесился перепуганный американец.

Начал, сволота, протокольные мероприятия, «консенсуса» искал: «Хелло, командир! Судя по твоему возрасту, ты в возрасте своего тральщика, а уже капитан-лейтенант. Карьерист, наверное?»

«Слушай, командир, а кто это рядом с тобой суетится!» – «Замполит!» – отвечает командир «Моториста» с достоинством.

«А чем он у вас занимается?» – допекает американец.

«А хуй его знает! – хотел отбрить командир, но вовремя сдержался и ответствовал вполне дипломатично. – Тем же, чем и Ваш капеллан!» – «Что Вы говорите?» – удивился американец и предложил произвести «ченч» – замполита на капеллана.

Внутренне командир был готов к такому «ченчу» (думаю, что и замполит бы не возражал). «Протокольные» переговоры продолжались. «Харлан» и грозный «Моторист» шлепали бок о бок по «бордюру» тервод в сторону Кильдина и обратно до Кольского и Рыбачего. Через некоторое время «Харлан» навесил над мостиком «Моториста» небольшую стрелу с грузовой сеткой, в которой находилась какая-то внушительных размеров коробка.

«Командир, прими от нашего стола вашему!» Шок. Изумление. Мучительные колебания, а потом: «А-а и хрен с ним!» – принял решение командир, и дал распоряжение заму приготовить что-нибудь в ответ. Американцы «Мотористу» – мороженое, соки, виски и прочие американские «гадости», примерно на неделю, а «Моторист» американцу (замполит расстарался) книгу дорогого и любимого Леонида Ильича Брежнего «Возрождение» – одну вязанку. «Ченч» состоялся. Отдали самое дорогое. По приходу «Моториста» выпороли, конечно».

В «Коте» есть рисунки.

«Там такие рисунки! – сказал мне один местный пуританин, – Как же я их покажу жене и детям?»

Я ему сказал, что он дубина. Просто теряю читателей. От книги к книге.

«Хороший» – это вменяемый. А «невменяемый»? «Невменяемый» – это нехороший. Видишь, как легко?

А «хорош»? Есть такое выражение «временами он был необычайно хорош».

Так вот «хорош» – это частично вменяемый.

Весь мир делится именно так: на вменяемых – их мало, невменяемых – чуть больше и – «хорош».

Генерал может быть всяким: от полного идиота до вполне.

У меня есть только один генерал. Зовут его Генерал Кожемякин.

Так вот он как-то сказал: «Если мне однажды придется сказать правду, то, я думаю, этим все и кончится».

И еще: «Разреши им говорить все, что хочу, и получится то, чего никогда не было», и «Парад – это когда налицо только я и руководство страны!»

И еще он сказал: «Я иногда размышляю о том, что должно произойти, и в голову приходит всякая чушь!»

Или: «Никогда не думайте о другом слишком плохо, потому что на поверку может быть еще хуже!»

Другие его изречения: «Чем больше барабанов, тем ширее грудь!» и «Один ум – хорошо, а ваш – еще лучше!»

Тут его попросили как-то выразить благодарность родине.

«Родина моя дорогая! – начал он. – Родина! – повторил он. – Уже ли я. не мыслим втуне, не на потребу, не красно словца для. поелику. Родина! – и тут его начали душить рыдания. – Родина! – рыдания – Ро…» – а потом всё. Умер.

Шиза есть.

Объясняю на пальцах.

Самое вредное – это различные поля: электрические, магнитные и т. д. Чем больше лодка, тем больше на ней электромеханизмов, и тем сильнее воздействие полей на человека. У человека есть свое собственное поле – электрическое и магнитное, но оно маленькое. Это все равно, что ты все время находишься в состоянии магнитной бури. Выдерживаешь все это только по молодости. Потом – изменение давления воздуха. Давление воздуха в лодке за сутки может повышаться до 890 мм р. ст. (норма 760), и потом за один час давление меняется до 690 мм (для сравнения – бабушкам становится плохо при падении давления за сутки на 20 мм, а здесь за час – 200). Потом воздух искусственный, содержащий до 300 ароматических составляющих, которые далеко не витамины. Предел для подводника по возрасту – 40 лет.

Дальше здоровье катится, как с горы. Хуже всего командирам, они, как правило, едва переваливают за 40 (Лячину было 42). А друг мой медик, и диссертация у него секретная. По ней выходит, что шиза у подводников после похода вроде бы «наведенная», на берегу она постепенно пропадает. Кроме плохого самочувствия, плохого сна, ослабления внимания, памяти, могут быть депрессии, истерия и т. д.

Ну, подумаешь, они себя плохо чувствуют. Они себя неплохо чувствуют, они с ядерным оружием на борту. Вот будет у нас страховая медицина, все, как миленькие, будут плавать 60 суток.

Лячин и экипаж были измотаны автономкой и учениями. Они больше суток по тревоге сидели. Я как-то делал расчет: получалось, что некоторые из них не спали по двое суток. А подготовка к торпедной стрельбе? Да торпедисты вообще света белого не видели. В этой ситуации они могли сделать что-то неосознанно. И наверняка сделали. А теперь с легким сердцем можно всю вину переложить на экипаж.

Все-таки мы отличались от поколения подводников шестидесятых. На дворе было другое время. И мы уже были другими. Я пришел на северный флот в 1975 году. В 1976 был назначен на 31 дивизию, и к этому времени я почти начисто лишился всех иллюзий насчет партии и государства.

И романтика моментально испарилась. Ходили в море и считали это работой.

А сейчас я встречаюсь с тем, что чем меньше люди в море ходят, тем больше у них любви к нему и к «железу».

Меня даже спросили, нет ли у меня дома эбонитовой лодочки. Да у меня даже значка за «Дальний поход» нет.

Все раздал на дорогах в зону и из зоны, когда свои фильтры вез. Везу – хлоп! – зона закрыта, идут работы (погрузка ракет). Достаю значок – и «зона» открывается, как гора после травки «Сим-сим».

Я спрашивал у тех, кто войну прошел в самом пекле (не только у отца и деда): на дух не переваривают всякие «сувениры войны» из гильз и прочее.

Если б все было, как у американцев (цикл: 60 суток в море – 75 отдыха), то тогда можно винить людей за любые нарушения уставов, инструкций. Создайте режим, потом спрашивайте. Космонавтам – можно создать, а подводникам нельзя? А что хуже: корабль с орбиты свалится или лодка ракетами долбанет?

Письмо Люлина:

«Ты совершенно прав относительно непредсказуемости деяний подводника, «пронизанного марксистско-ленинской идеологией» и находящегося в море большую часть года. Один пример. Было это на моей 193-й (К-193), в мою бытность командиром. Мы ушли под лед «за того парня» (бросили в автономку внезапно, за «кого-то»). Практически через несколько дней после возвращения. Ушли. Под самый 86-й градус. Тишина и благодать. Над башкой – от восьми до девяти метров ледяной крыши. Без трещин, разводий и полыней.

Приледнился, послушал и опять поглубже. Донная характеристика на морских картах – чиста как простыня перед первой брачной ночью.

Нет промеров, нет данных. Значит, опасность равнозначна, что над головой, то и под килем.

При такой толщине льда возможны встречи с вкраплениями айсбергов (айсберг – 1/7-1/8 над водой, все остальное под водой).

Берегись и стереги Родину на глубине не менее сотни метров. Бережемся и охраняем уже суток двадцать-тридцать. По мере возможности обслуживаем матчасть. На какой грани риска все это делалось – ты знаешь. Запросил разрешения «погонять» ТПУ и минер. Что он там со своей шарагой делал, одному ему известно. Но. Акустики начали будоражить ГКП (главный командный пункт) докладами о шумах, не классифицируемых ну никак. Это и не биологические шумы, и не шумы винтов подводных целей (надводных там быть просто не должно). Все ухищрения (специальное маневрирование по глубине и курсу, осмотры и доклады отсеков, режимы «тишина») не помогли. Только объявишь БГ № 2 (боевая готовность № 2 – на постах одна боевая смена), от мест отойти и т. д., как через какое-то время обнаруживаются эти шумы. Докопались. Командир решил «продуться» в гальюне первого. И «застукал» минеров, на чем бы ты думал? Ни в жизнь не догадаешься. Минеры пытались «укоротить» ТПУ ножовкой по металлу. После обслуживания оно у них не занимало исходное положение, и они решили, что ТПУ длиннее сантиметров на 7-10 (?!). Было принято «мудрое» решение отпилить лишнее ножовкой. Каково?! Могли ли нормальные люди до такого додуматься? В таких случаях я не устраивал немедленных «истерик», предложил вместе заглянуть в «святцы» – в инструкцию, и вернули ТПУ в исходное положение.

Потом «выпорол». Минера главного. В своей каюте. Это был великолепный образчик. Страниц на 200 минных «приколов». От потрясающей выносливости и исполнительности до детской непосредственности на грани тупости откровенной. Теперь не сомневаюсь в нашей беде – люди просто шизанулись. Нельзя насиловать людскую физиологию».