Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе - Джон Брехэм

В другом случае около дюжины офицеров эскадрильи отправились на велосипедах в соседний паб. После приятного вечера, проведенного за игрой в дартс с местными жителями, мы возвращались в Дрэм. Было темно, у нас не было никаких огней, но мы решили, что можем устроить гонку на пути к нашей офицерской столовой. В конечном счете мы, разгоряченные состязанием, поодиночке приехали к столовой, как раз к ужину из доброй старой яичницы с беконом. Последним прибыл Чарльз Винн с окровавленным и опухшим лицом.

– Что случилось, Винн?

– О, я подумал, что смогу добиться большего без помощи рук. Очевидно, я оказался не прав.

Винн потерял контроль над своим велосипедом и, ударившись о дорогу подбородком, выбил себе один из передних зубов. Его некрасивое лицо перекосилось беззубой усмешкой, когда он бросил свой окровавленный трофей на обеденный стол передо мной.

– Сувенир, – произнес он.

Мой интерес к бекону и яйцам внезапно пропал.

До нас дошла информация о том, что на аэродроме в Англии приземлился неповрежденный ночной истребитель «Юнкерс-88». Экипаж достаточно навоевался и решил ждать конца войны в качестве военнопленных.[106] Наш интерес от этого состоял в том, что мы теперь имели немецкий бортовой радар в рабочем состоянии, и скоро наши ученые смогли подтвердить, что его частота была той, которую они предварительно рассчитали по данным радиоперехвата и радаров на самолетах-разведчиках. Эта неожиданная удача дала нам ощущение того, что наши будущие действия против вражеских ночных истребителей будут иметь немедленный успех.

Мне предстояло вылететь на новое совещание в штаб Истребительного командования. Груп-каптэн Табби Пэрсон, отвечавший за ночные операции, хотел из первых рук знать о том, какого прогресса мы достигли в ходе наших тренировок. Я сообщил ему, что, по моему мнению, мы обобщили всю доступную информацию и отработали тактику действий, насколько это возможно в условиях испытаний. Когда он спросил, считаю ли я, что эскадрилья готова к встрече с врагом, я ответил: «Да». Тогда он сказал, что в течение нескольких следующих дней я с эскадрильей могу вернуться в Уиттеринг и в пределах двух недель должен приготовиться к действиям. Это были замечательные новости. Я собрался покинуть кабинет Пэрсона, но он задержал меня, сказав, что слышал о том, что мы переборщили со спиртным в Дрэме, и спросил мое мнение об этом. Я спросил, откуда от получил такие сведения, и он ответил, что командир авиастанции лично сообщил ему об этом по телефону. Никогда прежде командир авиастанции в Дрэме не обращал моего внимания на подобные проступки, хотя я знал, что некоторые из нас излишне увлекались спиртным. Я сумел убедить Пэрсона, что все в порядке и все под контролем. Он поверил мне на слово, и я больше никогда не слышал об этом. Но по возвращении в Дрэм я из предосторожности обратил на это внимание всего своего персонала. Мы не хотели лишиться шанса стать первой эскадрильей, использующей в бою приборы «Serrate».

Накануне отлета из Дрэма я снова стал отцом. Ребенок оказался не запланированной Венди, а мальчиком. Мы же никогда не думали о подходящем имени для мальчика. Возможно, ответ был в том, чтобы заиметь настоящего Боба в семье, так что я написал Джоан и предложил, чтобы мы назвали его Робертом. В тот момент из-за срочных дел я не мог вырваться домой, но имя Роберт было согласовано, когда я ухитрился получить несколько свободных дней после возвращения в Уиттеринг. Мы вскоре стали относиться к Уиттерингу, как к нашему новому дому. Несмотря на ограничения военного времени, жили мы хорошо, благодаря в изобилии водившимся в том районе куропаткам и фазанам, на которых мы абсолютно непринужденно и незаконно охотились.

Окрестным землевладельцам я приносил жалкие извинения, но, по крайней мере, они могли быть уверены, что эти нелегальные добавки к нашему рациону сделали много для нашего морального состояния, не считая тренировки наших глаз для стрельбы более серьезного вида. Наш груп-каптэн также был щедр. Страстный рыбак, он вставал самым ранним утром, чтобы в близлежащей реке ловить форель. Он нередко предлагал нам часть своего улова на обед или ленч. Его хобби, в отличие от нашего браконьерства, было совершенно законным. Он имел разрешение ловить рыбу в местных реках.

Скоро мы совершили наш первый вылет с использованием приборов «Serrate». Днем 14 июня пришла информация, что большое соединение бомбардировщиков совершит налет на индустриальные объекты в Оберхаузене, в Руре. Нам предоставили полную свободу действий в рамках тактики действий эскадрильи, я записал всю информацию о маршрутах полетов бомбардировщиков и собрал на совещание всех старших офицеров. Мы почувствовали разочарование, когда инженер эскадрильи сказал, что можно использовать только 6 самолетов, потому что, как и ожидалось, с новыми приборами «Serrate» было много проблем. В этом вылете должны участвовать Стикс и я, мои командиры звеньев отобрали пять других экипажей. Мы согласились, что сможем подольше оставаться рядом с нашими друзьями бомбардировщиками, если взлетим с аэродрома, расположенного как можно ближе к восточному побережью. Так что мы решили перелететь в Калтис-холл, около Нориджа, и дозаправиться там.

Несмотря на все, что мы узнали в Дрэме от ученых, оставалось еще много такого, о чем можно было узнать лишь в бою. Мы считали, что лучший способ добиться внезапности состоял в том, чтобы подняться в поток бомбардировщиков и затем уравнять нашу скорость с их скоростью. Таким образом вражеские наземные РЛС и экипажи ночных истребителей не смогут обнаружить наши высокоэффективные истребители, пока мы не вступим в бой. Выбранные экипажи были вызваны на инструктаж. Я заметил отсутствие обычной, несколько натянутой веселости перед вылетом. Чувствовалось, до чего все сосредоточены. Мы не собирались обманывать самих себя. Превосходство противника, по крайней мере на бумаге, было огромным. Как минимум сто немецких истребителей против наших шести самолетов. Однако все было не так плохо, как выглядело, потому что нашей козырной картой оставалась внезапность и замешательство, которое мы могли вызвать. Основой немецкой ПВО были несколько радарных поясов, окружавших Третий рейх. Наиболее эффективным был внешний. Он шел по северному побережью Голландии, затем вниз – через залив Эйсселмер, через Бельгию и Францию – к Парижу, затем поворачивал на восток и недалеко от германо-французской границы упирался в Швейцарию. Система управления ПВО люфтваффе была способна контролировать очень большое количество ночных истребителей, щедро рассеянных по аэродромам по всей Германии и оккупированной Европе. Также в стратегических точках, в основном вокруг индустриальных районов и городов, была развернута тяжелая зенитная артиллерия и сконцентрированы прожекторы. На нашей карте в комнате инструктажей весь Рур покрывало большое красное пятно, обозначавшее один из самых мощных в мире районов зенитного огня. Воздушный бой, вероятно, мог иметь место на пути к Оберхаузену и обратно, поскольку немецкие ночные истребители имели тенденцию не заходить в области главных целей, предоставляя свободу действий расположенной там зенитной артиллерии. Мы полагали, что зенитный огонь приносил меньше беспокойства, чем ночные истребители.

В Калтисхолле мы столкнулись с нашими старыми друзьями. Этот аэродром был базой 68-й эскадрильи, одного из многих подразделений ночных истребителей ПВО. Они имели общее, без деталей, представление относительно нашей новой работы и совершенно очевидно завидовали нашей удаче. Однако эта эскадрилья имела гораздо больше развлечений, чем большинство других эскадрилий ночных истребителей, потому что располагалась вблизи маршрутов прибрежных конвоев и на очень небольшом расстоянии к северу от Хариджа. Она время от времени сталкивалась с немецкими самолетами, сбрасывавшими морские мины. Мы должны были взлетать не раньше 23.30 и имели вполне достаточно времени, чтобы неторопливо съесть ужин, но из-за волнения не смогли долго задерживаться за столом. Я уверен, что наши новые хозяева в Калтисхолле понимали наши чувства. Мы еще раз хотели удостовериться, что с нашими «бью», которые мы осмотрели с нежным вниманием, все в порядке. Затем мы с нетерпением стали ждать взлета.

Луна стояла высоко, и ночь была очень светлой, когда приблизительно в 23.15 мы услышали гул двигателей множества самолетов, пролетающих над нами. На высоте нескольких тысяч метров мы могли смутно разглядеть десятки «ланкастеров» или «галифаксов», набиравших высоту курсом на восток, в направлении на арсенал Германии – Рур. Сотни огромных машин, несших разрушительный груз, должны были встретиться над Северным морем, и поток самолетов растянется, казалось, в бесконечную линию, приблизительно на 160 км. Те, кто из-за ошибок в навигации окажется в стороне, станут легкой целью для вражеских истребителей.