Том 6. Кабала святош - Михаил Булгаков

Ева. Пьет?

Аня. Сидит в подштанниках, в синем пенсне, читает графа Монте-Кристо и пьет с Кубиком.

Ева. Он несколько хулиганистый парень, но очень оригинальный.

Аня. Уж на что оригинальный! Бандит с гармоникой. Нет, не распишусь. Он на прошлой неделе побил бюрократа из 10-го номера, а его из профсоюза выкинули. И Баранову обманул, алименты ей заставили платить. Это же не жизнь!

Ева. Нет, я проверяю себя, и действительно я, кажется, счастлива.

Аня. Зато Дараган несчастлив.

Ева. Уже знаете?

Аня. Я сказала.

Ева. Ну, это свинство, Аня!

Аня. Да что вы! Не узнает он, что ли? Он сегодня спрашивает: «А что, Ева придет вечером к Адаму?» А я говорю: «Придет и останется». — «Как?» — «А так, — говорю, — что они сегодня расписались!» — «Как!» Ага, ага, покраснели!.. Всю квартиру завлекли!

Ева. Что вы выдумываете! Кого я завлекала?

Аня. Да уж будет вам сегодня! Вот и Пончик явится. Тоже влюблен.

Ева. На Зеленый Мыс! Не медля ни секунды, завтра вечером, в мягком вагоне, и никаких Пончиков!

Аня выметает осколки и выходит.

Адам (влетает). А комната тебе нравится моя?

Ева. Скорее нравится. Да, нравится…

Адам целует ее.

Ева. Сейчас Аня опять вкатится… Погоди!

Адам. Никто, никто не придет. (Целует.)

Внезапно за окном голоса. Голос Маркизова: «Буржуй», голос Ефросимова: «Это хулиганство!» Голос Маркизова: «Что? Кто это такой — хулиган? А?» — и на подоконник со двора вскакивает Ефросимов. Возбужден. Дергается. Ефросимов худ брит, в глазах туман, а в тумане свечки. Одет в великолепнейший костюм, так что сразу видно, что он недавно был в заграничной командировке, а безукоризненное белье Ефросимова показывает, что ом холост и сам никогда не одевается, а какая-то старуха, уверенная, что Ефросимов полубог, а не человек, утюжит, гладит, напоминает, утром подает… Через плечо на ремне у Ефросимова маленький аппарат, не очень похожий на фотографический. Окружающих Ефросимов удивляет странными интонациями и жестикуляцией.

Ефросимов. Простите, пожалуйста!

Адам. Что такое?!

Ефросимов. За мной гонятся пьяные хулиганы! (Соскакивает в комнату.)

На подоконнике появляется Маркизов. Он, как описала Аня, в кальсонах, и в синем пенсне, и, несмотря на душный вечер, в пальто с меховым воротником.

Маркизов. Кто это хулиган? (В окно.) Граждане! Вы слышали, что я хулиган? (Ефросимову.) Вот я тебя сейчас стукну по уху, ты увидишь тогда, кто здесь хулиган!

Адам. Маркизов! Сию минуту убирайтесь из моей комнаты!

Маркизов. Он шляпу надел? А!

Ефросимов. Ради Бога! Он разобьет аппарат!

Ева. Вон из комнаты! (Адаму.) Позвони сейчас же в милицию.

Аня (вбежав). Опять, Захар?!

Маркизов. Я извиняюсь, Анна Тимофеевна! Меня оскорбили, а не Захар! (Еве.) Милицию собираетесь по вечерам беспокоить? Члены профсоюза?

Аня. Уйди, Захар!

Маркизов. Уйду-с. (В окно.) Васенька, дружок! И ты, Кубик! Верные секунданты мои! Станьте, друзья, у парадного хода. Тут выйдет из квартиры паразит в сиреневом пиджаке. Алкоголик-фотограф. Я с ним буду иметь дуэль. (Ефросимову). Но я вам, заграничный граф, не советую выходить! Ставь себе койку в этой квартире, прописывайся у нас в жакте. Пока. (Скрывается.)

Аня выбегает.

Ефросимов. Я об одном сожалею, что при этой сцене не присутствовало советское правительство. Чтобы я показал ему, с каким материалом оно собирается построить бесклассовое общество!..

В окно влетает кирпич.

Адам. Маркизов! Ты сядешь за хулиганство!

Ева. Ах, какая дрянь!

Ефросимов. Я — алкоголик? Я — алкоголик? Я в рот не беру ничего спиртного, уверяю вас! Правда, я курю, я очень много курю!..

Ева. Успокойтесь, успокойтесь… Просто он безобразник.

Ефросимов (дергаясь). Нет, я спокоен! Меня смущает только одно, что я потревожил вас. Сколько же это времени мне в самом деле сидеть в осаде?

Адам. Ничего, ничего. Эти секунданты скоро рассосутся. В крайнем случае я приму меры.

Ефросимов. Нет ли у вас… это… как называется… воды?

Ева. Пожалуйста, пожалуйста.

Ефросимов (напившись). Позвольте мне представиться. Моя фамилия… гм… Александр Ипполитович… А фамилию я забыл!..

Адам. Забыли свою фамилию?

Ефросимов. Ах, Господи! Это ужасно!.. Как же, черт, фамилия? Известная фамилия. На эр… на эр… Позвольте: цианбром… фенил-ди-хлор-арсин… Ефросимов! Да. Вот какая фамилия. Ефросимов.

Адам. Так, так, так… Позвольте. Вы!..

Ефросимов. Да, да, именно. (Пьет воду.) Я, коротко говоря, профессор химии и академик Ефросимов. Вы ничего не имеете против?

Ева. Мы очень рады.

Ефросимов. А вы? К кому я попал через окно?

Адам. Адам Красовский.

Ефросимов. Вы — коммунист?

Адам. Да.

Ефросимов. Очень хорошо. (Еве.) А вы?

Ева. Я — Ева Войкевич.

Ефросимов. Коммунистка?

Ева. Нет. Я — беспартийная.

Ефросимов. Очень, очень хорошо. Позвольте! Как вы назвали себя?

Ева. Ева Войкевич.

Ефросимов. Не может быть!

Ева. Почему?

Ефросимов. А вы?.. Э…

Ева. Это мой муж. Мы сегодня поженились. Ну, да, да, да, Адам и Ева!..

Ефросимов. Ага! Я сразу подметил. А вы говорите, что я сумасшедший!

Ева. Этого никто не говорил!

Ефросимов. Я вижу, что вы это думаете. Но нет, нет! Не беспокойтесь: я нормален. Вид у меня действительно, я сознаю… Когда я шел по городу, эти… ну, вот опять забыл… ну, маленькие… ходят в школу?..

Ева. Дети?

Ефросимов. Мальчики! Именно они. Свистели, а эти… ну, кусают. Рыжие.

Адам. Собаки?

Ефросимов. Да. Бросались на меня, а на углах эти…

Адам, Ева. Милиционеры!

Ефросимов. Косились на меня. Возможно, что я шел зигзагами. В ваш же дом я попал потому, что хотел видеть профессора Буслова, но его нет дома. Он ушел на «Фауста». Разрешите мне только немножко отдохнуть. Я измучился.

Ева. Пожалуйста, пожалуйста. Ждите у нас Буслова.

Адам. Вот мы сейчас закусим…

Ефросимов. Благодарю вас! Вы меня просто очаровали!

Адам. Это фотографический аппарат у вас?

Ефросимов. Нет. Ах! Ну, да. Конечно, фотографический. И знаете, раз уж судьба привела меня к вам, позвольте мне вас снять!

Ева. Я, право..

Адам. Я не знаю…

Ефросимов. Садитесь, садитесь… Да, но, виноват… (Адаму.) У вашей жены хороший характер?

Адам. По-моему, чудный.

Ефросимов. Прекрасно! Снять, снять! Пусть живет.

Адам (тихо). Ну его в болото. Я не желаю сниматься…

Ефросимов. Скажите, Ева, вы любите?

Ева…Жизнь? Я люблю жизнь. Очень.

Ефросимов. Молодец! Молодец! Великолепно. Садитесь.

Адам (тихо). К черту, к черту, не хочу я сниматься, он сумасшедший!

Ева (тихо). Он просто оригинал, как всякий химик. Брось! (Громко.) Ну, Адам! Я, наконец, прошу тебя!

Адам хмуро усаживается рядом с Евой. В дверь стучат, но Ефросимов занят аппаратом, а Адам и Ева своими позами. В дверях появляется Пончик-Непобеда, а на окно осторожно взбирается Маркизов.

Ефросимов. Внимание! (Из аппарата бьет ослепительный луч.)

Пончик. Ах! (Ослепленный, скрывается.)

Маркизов. Ах, чтоб тебе! (Скрывается за окном. Луч гаснет.)

Ева. Вот так магний!

Пончик (постучав вторично). Адам, можно?

Адам. Можно, можно. Входи, Павел!

Пончик входит. Это малый с блестящими глазками, в роговых очках, штанах до колен и клетчатых чулках.