Сердца и камни - Оскар Курганов

Теперь давайте спустимся на один этаж ниже. — Лехт приглашал своих слушателей, как он это делал в Италии, когда к нему приезжали итальянские инженеры или делегации из Америки, Англии, Франции. — Пройдемте на второй этаж, — повторил он. — Вот здесь установлен дезинтегратор. Он изготовлен не в Италии, а в СССР, в Таллине, но доставлен в Каяццо, собран там, смонтирован, налажен. Спустимся на полэтажа ниже, — продолжал свою экскурсию Лехт. — Как видите, в этом месте происходит процесс приготовления смеси и заливка ее в формы. Я хочу обратить ваше внимание, что всем этим процессом управляет только один человек. Согласитесь, что мы в Таллине создали не такой уж плохой проект. Конечно, я мечтаю о том времени, когда на силикальцитном заводе вообще не будет людей. Всё должны делать автоматы, как на крупнейших бетонных заводах. Но это дело будущего. Итак, один человек управляет процессом, формует строительные конструкции, отправляет их в автоклав. Вот и все. Я рассказал о заводе так подробно, — улыбнулся Лехт, — только потому, что в Италию отправилась советская техника, ее честь, ее прогрессивный дух. Мне кажется, что и вы, советские люди, собравшиеся здесь, должны радоваться вместе с нами.

И в зале ему зааплодировали.

— Как же действует этот завод? — поднял руку Туров, чтобы прекратить аплодисменты Лехту.

— Я могу только представить отзывы фирм, купивших в СССР лицензии на силикальцит. Я передал вам эти отзывы, Сергей Александрович, как только мы вернулись из Италии.

Лехт показал на фотокопии отзывов всем в зале, обратил внимание на то, что они очень пространные, и он не хочет задерживать внимание слушателей. И зачитал только последние фразы:

— «Фирма благодарит советских инженеров, наладивших четкий процесс дезинтеграторного производства бесцементного строительного камня — силикальцита. Дезинтегратор, доставленный из СССР, работает хорошо. Весь технологический процесс не вызывает никаких претензий». Может быть, достаточно, Сергей Александрович?

Но Туров еще не был удовлетворен. Он продолжал допытываться:

— А из Японии есть какие-нибудь отзывы?

Лехт понимал, что имеет в виду Туров, улыбнулся и спокойно ответил:

— Конечно, Сергей Александрович. Вот, пожалуйста, — Лехт передал Турову фотокопию японской газеты и перевод сообщения из Токио:

«В связи с пуском первого завода по производству силикальцита в Японии директор фирмы „Асахи кемикал индастри“ господин Курода сообщил корреспондентам, что, считая силикальцит чрезвычайно ценным по своим качествам материалом, фирма планирует в ближайшие два-три года построить в Японии заводы по производству силикальцита ежегодной производительностью до одного миллиона кубометров. Фирма рассчитывает довести ежегодное производство силикальцита в Японии до двух миллионов кубометров».

Туров бросил беглый взгляд на листы, переданные ему Лехтом, и отложил их в сторону. Лехт, по его мнению, избегал разговора о дезинтеграторе, и поэтому Туров уже с нескрываемой иронией спросил:

— А «пальцы» дезинтегратора они признали идеальными?

— Вот теперь, Сергей Александрович, можно кое-что рассказать и об этих злополучных «пальцах».

Еще во время пребывания японских ученых и инженеров в Институте силикальцита в Таллине (они приезжали по поручению японского концерна, купившего в СССР лицензию на силикальцит) Лехт обратил их внимание на «пальцы» дезинтегратора. Они со скоростью и силой тайфуна в сто метров в секунду ударяют в песчинку, разбивают ее, но в то же время и сами стираются. Их приходится менять. В первых дезинтеграторах — каждые два часа. Но после применения более крепких металлов — каждые четыре часа. Операция замены «пальцев» продолжается пятнадцать минут, но и они дороги в промышленной технологии; конечно, в дезинтеграторе будут испытаны «пальцы» из различных износостойких сплавов, и он не сомневается в успехе. Все это с полной откровенностью, рассказывал Лехт, было сообщено японской фирме еще до покупки лицензии на силикальцит.

— Нас это не интересует, — тогда ответили ему японцы.

Потом, когда Лехт и Ванас попали в Японию, в маленький город Мацудо, где был создан первый силикальцитиый завод по советской лицензии, разговор о быстро стирающихся «пальцах» возник вновь. Лехт сам напомнил покупателям о свойствах «своего товара». Он опять услышал, теперь уже от старшего японского инженера, ту же фразу:

— Это нас не интересует.

Лехт пришел на завод и увидел, что в дезинтеграторе установлены самые плохие «пальцы», примерно такие же, какими пользовались в Таллине в первый год производства силикальцита. Лехт пошел к инженеру Курода, директору завода, и спросил его:

— Вы что же, хотите скомпрометировать силикальцит?

Курода усмехнулся, и Лехт уже в третий раз услышал эту фразу:

— Не волнуйтесь, «пальцы» нас не интересуют.

Как потом выяснилось, японские исследователи создали новый материал, из которого они изготовили «пальцы» дезинтегратора. Сперва Курода и его помощники говорили Лехту, что «пальцы» эти еще находятся в лаборатории, где они испытываются. Потом, что их проверяют на опытной установке, и только после этого они попадут на завод. Лехт и Ванас понимали, что Курода не хочет посвящать их в тайны нового сплава. Наступил день отъезда из Японии, а таинственные японские «пальцы» так и не появились на заводе. Японец-инженер, сопровождавший Лехта и Ванаса, так и сказал — это секрет японской фирмы.

Но вот прошел год, и та же японская фирма и тот же Курода шлют в Москву жалобу на дезинтегратор, упрекают советских изобретателей в крайне быстром износе «пальцев». Лехт предложил послать в Японию советских наладчиков-инженеров, они установили бы новые, усовершенствованные «пальцы» — это общепризнанное элементарное условие любого технического договора. Но японская фирма отклонила предложение Лехта, в наладчиках она будто бы не нуждается. «Пальцы» плохи, и все. Поверьте нам на слово, делу конец. И при этом японцы аккуратно, без малейшей задержки, платят солидную сумму долларов, предусмотренную лицензионным договором.

— Не кажется ли вам, — спросил Лехт, обращаясь к Турову, — что мы столкнулись здесь с обычной коммерческой хитростью? Японская фирма знает, что говорят на подобных советах о силикальците. Они следят за нашими научными спорами. Почему бы им не воспользоваться нашими же собственными «междоусобными войнами», чтобы погреть на них руки и в нужный момент выторговать более дешевую цену, сбавить сумму взносов? Мне кажется, что это единственно возможное и разумное объяснение. 

Глава восьмая

Ванас слушал Лехта, оглядывался, видел смущенные лица. Многие в зале испытывали неловкость от всего того, что происходило на заседании технического совета. Внутренняя вера, убежденность Лехта передавались и им, как бы они ни относились к его изобретению. Может быть, не раз они повторяли эту излюбленную и ставшую банальной фразу: «Наука требует всего сердца, всего человека». Вот перед ними такой исследователь — у него нет ничего, кроме силикальцита. По-человечески эти люди понимали Лехта, восхищались его мужеством и одержимостью, отдавали должное его упорству, настойчивости, умению вести борьбу. Сколько лет могущественные «боги науки» пытаются затормозить развитие силикальцита, а дело это идет и идет, не считаясь ни с какими конъюнктурными «рифами», подводными течениями, невидимыми и сильными влияниями.

Ванас тоже вспомнил поездку в Италию.

Лехт, Ванас, Краус приехали в Рим и сразу же попали в атмосферу «делового дружелюбия», как выразился итальянский инженер. Их встретили президент, главный инженер, инженеры фирмы, которая купила лицензию па силикальцит. На автомобилях они тогда совершили чудесное путешествие по Италии. Но Лехт как бы пребывал в другом мире — он не замечал ни голубого неба, ни гор, ии прославленных площадей, ни дворцов, о которых бредят все туристы мира. Лехт был поглощен своими мыслями. В машине во время поездки Лехт говорил только о силикальците. Порой Ванасу казалось, что увлеченность Лехта приобрела некую ненормальность. Но именно этот высокий душевный накал Лехта привел в восхищение итальянских инженеров и деловых людей. Они поняли, что перед ними не случайный изобретатель, которому в ночной тиши улыбнулась судьба, а подлинный ученый, исследователь, первооткрыватель. Он не знал ни дня, ни ночи. Весь его мир лежал у него в руке — это был маленький кубик силикальцита. О нем он говорил всю дорогу, и итальянские коллеги слушали его, затаив дыхание.

Нельзя сказать, что Лехт во время этой поездки, да и в последующие дни и недели пребывания в Италии, восторгался силикальцитом. Нет, он все чаще и чаще поругивал его. Если Ванас произносил какую-нибудь ничего не значащую фразу о достоинствах нового камня, Лехт обрывал его: