Аниськин и сельские гангстеры - Максим Курочкин

– Не хочу… – прошептал обессиленный Костик.

– Дед, а, дед, – Костя стоял в дверях своего дома.

Дверь за его спиной была открыта, Костин силуэт четко вырисовывался на фоне дверной коробки. Когда Комаров понял, что дед самым подлым образом обманул его, он первым делом хотел тут же выдать его Анне Васильевне. Потом Костя решил, что это наказание слишком мягкое: для начала неплохо было бы немного помучить вероломного старца, а потом уж и казнить, в лучших традициях святой инквизиции.

– Эй, печной, – уже громче повторил Костя, – ты живой?

– Да какое там, живой, – после недолгого молчания раздалось с печки, – немного мне уже осталось. Слетел сегодня ко мне во сне тихий ангел, сказал, что заждался меня Святой Петр у золотых врат рая.

– Ну, насчет рая ты размечтался, – успокоил его Комаров, – мне сегодня тоже слетел ангел, так он убедительно просил, чтобы я немного попридержал тебя на этом свете, пока они не подкупят служителей ада, чтобы те взяли тебя без очереди, да стерегли получше.

– Глумишься над старцем беззащитным? – не смутился печной, – знаешь, что ноги мои уже не те, да и руки не те, в словесных бабталиях тоже тягаться с тобой не могу. Вот и терзаешь старость мою беззащитную, седобородую.

– Я над тобой глумлюсь? Я?

Костя отошел от входа и стал медленно двигаться по направлению к снохоубежищу. Долгие десятилетия лежания на печи отточили слух печного до совершенства. Видимо, он прекрасно ориентировался в пространстве комнаты и узнавал по слуху обо всех передвижениях в ее пределах. По крайней мере, речь его стала быстрой, и характер ее немного изменился.

– Я так и знал, – торжественно, подобно радио эпохи Левитана, завещал он, – я знал, что ты меня не выдашь. Поздравляю, ты прошел проверку. Я нарочно не сказал тебе, что испытание на самом деле было на способность к предательству, а не на мужскую силу. Ты не предал меня, несмотря на то, что я поступил с тобой не по-товарищески. Хотя не по-товарищески я с тобой поступил не потому, что я плохой товарищ, а потому, что так надо было.

– Ох и хитрый ты, дед, – рассмеялся Костя, – знаешь, на какой струнке играть. И что теперь с тобой делать? Может, пожалеть и сразу отдать на растерзание Анны Васильевны? Не мучить предварительно.

Длинный, предсмертный стон был ему ответом.

– Да чего уж там, – прохрипел старик, – мучай.

– Слезай, – скомандовал Комаров.

Занавесочка дернулась и знакомые валенки с ногтями спустились с печи.

– Не поможешь? – робко попросил дед.

Костя молча подставил плечо. Печной слез, вздохнул и, подняв слезящиеся глаза, покорно спросил:

– Где мучить будете?

– Садись рассольник кушать, святой мученик, – рассмеялся Костя, совсем холодный уже.

Словно в награду за снисхождение к печному, все в этот вечер у Комарова ладилось. Царапины оказались не больно-то и глубокими, комариные и крапивные укусы не напоминали о себе, стресс от утренних похождений и последующего приключения прошел, так что к шести часам вечера Костя был действительно в своей обычной форме.

Шансов, что Елена опять отправится навестить мужа практически не было. Но вода камень точит, а работа сыщика частенько состоит из рутины и нелогичных действий. Поэтому, на всякий случай, Комаров решил закончить день и провести ночь, если этого потребует работа, в окрестностях дома Федорчуков.

Для начала следовало найти подходящее место для наблюдения. Биофлора Нахойки не подходила, в этом он уверился еще днем. Костя уже шел к дому Елены, а место для слежки еще не было найдено.

«Где? – мучительно соображал он, – я должен решить, где это место. Следить за домами местных жителей мне придется еще не раз, поэтому выработка стратегии необходима».

– Ме-е-е, – раздалось совсем рядом.

Костя совсем забыл, что собирался взять Мухтара с собой.

– Догнал? Молодец! – потрепал он его между рогами.

– Козочку пасете? – услышал он вдруг за своей спиной.

– Что? – обернулся Комаров.

Маленькая круглолицая старушка ласково смотрела на него через круглые с толстенными линзами очки.

– Молодец, козье молочко дюже для организма пользительное.

– Спасибо, – кинулся вдруг к ней Комаров, – спасибо.

Костя с чувством тряс старушке руку, не думая о том, что такая тряска может повредить ее здоровью. Старушка сначала улыбалась, потом улыбка медленно стекла с ее лица, глаза сквозь толстые линзы очков смотрели уже не ласково, а испуганно.

– Сы-сы-сынок, – заикаясь, промямлила она, – поща-ща-ди!

Комаров только сейчас опомнился и заметил, что очки бабушки сползли на самый кончик носа, из-под белого платка выбились седые пряди, а вставная челюсть почти вывалилась изо рта.

– Ой, простите, бабушка, я нечаянно, – испугался Комаров.

– Ниче, ниче, внучек, ниче, родненький, отпусти только, – взмолилась старушка.

Костя отошел. Бабушка подобрала длинную темно-синюю юбку и торопливо засеменила прочь от эмоционального участкового.

Но Комаров уже не думал о старушке. Он думал о неплохой идее, которую подала ему эта самая старушка.

«Действительно, почему бы не прикинуться, что я пасу козла? Вон их сколько, старушек по селу с прутиками шляется. Кто баранов с места на место перегоняет, кто коз. Никто не заподозрит ничего такого, если я немного погуляю по улице с Мухтаром. Скотина ценная, за ней надзор нужен».

Комаров подобрал тонкий прут, валявшийся безо всякого присмотра и рубанул им воздух. Звук получился громкий, пугающий, свистящий. Он напомнил Косте сцену из «Неуловимых мстителей», ту самую, в которой злые беляки секли пойманного положительного мстителя.

Мухтар насторожено посмотрел на Комарова. Его выразительные глаза словно спрашивали:

– Эй, хозяин, надеюсь, ты не опустишься до грубых и примитивных крайних мер и не уподобишь служебного козла простой деревенской скотине?

– Не боись, это униформа, – вслух ответил ему Костя.

Мухтар и правда оказался бесценным. Будь это простая овчарка, Костя сразу привлек бы к себе внимание: то, что в Но-Пасаране собак не выгуливают, Анна Васильевна объяснила ему еще на первой неделе жизни в совхозе. А вот выгуливать козлов разрешалось и считалось даже не пустым мотанием по улицам, а какой-никакой работой. То есть Костя понял, что можно весь день проспать на зелененькой травке, время от времени меняя место, и прийти домой уставшим и с чувством исполненного долга. Про тебя не скажут, что ты бездельник, про тебя скажут, что ты весь день работал – козла пас.

К самому дому Федорчуков Костя не подходил, это было бы слишком банально и примитивно. Он выгуливал Мухтара в прямой видимости калитки наблюдаемого дома, но довольно далеко от него.