Ловушка для «Осьминога» - Станислав Гагарин

«Почему трое? – подумал Коршун. – Штурман, капитан… А кто третий? Богатый бездельник, финансирующий очередной провокационный финт, или шеф какой-нибудь спецслужбы…»

Капитану 2 ранга не дано было знать, что все трое не имели никакого отношения к экипажу «Балтийской звезды». Зато к тайным службам имели отношение самое непосредственное. С мостика лайнера на русский пограничный сторожевой корабль внимательно смотрели Сэмюэль Ларкин, Вильям Сандерс и Стив Фергюссон.

IV

«Крот» приближался к берегу СССР. Дно постепенно повышалось, глубина моря становилась все меньше, и наконец над подводным аппаратом осталось не более трех-четырех метров воды.

Водитель «Крота» дал пассажирам знак, что начинается следующий этап их рискованного путешествия. На многократных тренировках все проходило безукоризненно. Только учебный полигон это одно, а действия в боевых условиях – вовсе другое. «Две большие разницы», – как говаривал один из находившихся сейчас в «Кроте» пассажиров – бывший одессит, бывший портовый грузчик, бывший гангстер в Нью-Йорке, куда прибыл шесть лет назад для «воссоединения» и где попался на «мокром» деле и был вызволен ЦРУ, дав ему обязательство служить верой и правдой. Когда-то его звали Марк Червяга. Сейчас он носил кличку Докер. Докер прошел подготовку на вилле «Вера крус» и за кордон отправлялся впервые.

Вторым был кадровый агент ЦРУ, носивший кличку Лобстер-Омар На «Вера крус» он появился за неделю до выхода субмарины на операцию, держался особняком и никто из курсантов не знал о нем ничего определенного, кроме того, что он откликается на имя Рокко и уже побывал в России.

Тем временем «Крот» ткнулся в грунт тут же убрав подводный обтекатель и приведя в готовность рабочие лопасти, которые, собственно говоря, и превращали его в гигантское подобие землеройного животного.

Еще мгновение – и «Крот» начал зарываться в морское песчаное дно. Вот ушел в грунт его продолговатый корпус, и взбаламученная вода стала очищаться, отверстие, проделанное «Кротом», затягиваться.

Теперь, под землей, водитель вел машину по хитроумным приборам, похожим на те, которые обеспечивают шахтным агрегатам точность проходки. Тот, кто управлял «Кротом», не имел права ошибиться. Необходимо было пройти под слоем прибрежного песка линию уреза воды, миновать зону пляжа, по которой проходят пограничные наряды, и выйти на поверхность где-нибудь среди огромных дюн длинной косы, отделяющей Балтийское море от полусоленого залива.

Географию места высадки они знали хорошо, часами рассматривали сотни фотографий, сделанных разными способами, в том числе и из космоса. Оставалось удачно выйти на поверхность в дюнах, где песок скроет следы, пробраться к шоссе Калининград – Клайпеда, состыковаться с «извозчиком» в условленном месте, добраться до Паланги, сесть в самолет – а там ищи-свищи…

«Крот» шел уверенно и спокойно. Марк Червяга прикинул в уме, что пляж они миновали, начались песчаные горы, достигавшие высоты многоэтажного дома. Он представил, какая масса песка давит сейчас на них, и ему стало неуютно.

Но вот землеройный аппарат остановился, потом дрогнул и стал двигаться по наклонной – пора было подниматься на поверхность. Чем меньше давила на него многотонная толща песка, тем «Крот» двигался быстрее. Но перед самым выходом на Божий свет водитель остановился, а потом двинулся на предельно малой скорости.

Наступила самая опасная часть операции. Ведь никто не мог дать гарантию, что в точке выхода на по­верхность или в непосредственной близости от нее не расположилась группа туристов, рыбаков, каких-ни­будь любителей природы или ночного бдения под звездами, которых в наши дни становится все больше и больше.

Марк Червяга мысленно представил себя сидящим у костра, рядом с которым вдруг возникает из-под земли механический монстр, и мысленно усмехнулся. Его натура отличалась богатым воображением, что порой мешало ему в практической жизни. Это заметил и Стив Фергюссон, который взял Марка в личные воспитанники: ему пришелся по душе этот одессит. По традиции инструкторы учебных подразделений ЦРУ имели личного воспитанника, за которого несли персональную ответственность.

Зашуршал, осыпаясь с тела машины песок, и «Крот» высунулся из пологого склона дюны, обращенного уже в сторону залива. Струйки воды, ударившие в лобовое стекло, очистили его от пыли, и водитель увидел, что аппарат он вывел как нельзя лучше.

– С Богом! – напутствовал необычный Харон прибывших в Россию лазутчиков.

– К дьяволу! – отозвался Рокко Лобстер, быстро освобождаясь от гидрокостюма, надетого на случай аварии в воде, и нащупывая под ногами рюкзак с пожитками: ему предстояло работать под неорганизованного туриста-одиночку.

Марк Червяга обладал иной легендой – скромный клерк из отдела технической информации рыбного главка направлялся за передовым опытом к литовским коллегам. Поэтому он должен был появиться в дюнах в скромном летнем костюмчике и с видавшим виды «дипломатом».

Не задерживаясь и не прощаясь с водителем, которому предстоял обратный путь к субмарине, Лобстер и Докер поднялись на вершину песчаной горы и принялись спускаться к дороге. До контрольного срока оставалось полчаса, а им еще предстояло найти дорожный столб, который помог бы сориентироваться на месте.

Но главное было сделано – они оказались на русской территории, не оставив никаких следов при переходе границы.

V

– Вы можете отказаться, это ваше право… И вообще, давайте считать, что наш разговор ведется, как сейчас любят выражаться ваши сверстники, штурман, в порядке бреда.

– Чувство бреда я уже пережил, когда увидел, что мой лучший друг чуть ли не начальник у этих бандитов.

– Роль бывшего доктора Кунина мне еще не до конца понятна, в ближайшее время она будет, разумеется, прояснена. Но в том, что Кунин враг – сомнений нет. Самый опасный для вас противник, если не поверит в вашу искренность.

– Ну вот, – улыбнулся Олег Давыдов, – вы себя и выдали… Судя по последней фразе, убеждены, что ответ мой будет положительным.

Человек, с которым штурман разговаривал наеди­не в домике Бенгта Ландстрема, довольно хмыкнул и легонько потрепал Олега по плечу.

– Теперь я убежден и в другом: ты безусловно справишься с этим, сынок… Но предупредить тебя был обязан, дать тебе, как говорится, шанс. О важности твоей миссии я уже и не говорю, сам хорошо понимаешь. Детали мы обговорим, каналы связи ты получишь… Конечно, о специальной подготовке думать не приходится. Ведь то, что мы с тобой затеяли, чистой воды экспромт, но в таком деле, каким занимаемся, без подобных всплесков-озарений попросту нельзя. Рискнем?

– Рискнем! – твердо ответил Олег.

Сейчас Давыдов вспомнил этот относительно недавний разговор, вздохнул и еще раз внимательно оглядел всех, кто находился в центральном посту субмарины специального назначения. Уже тот факт, что он участвовал в операции «Крот», свидетельствовал: Джон Бриггс поверил ему. А ценность получаемой им информации вообще не поддается исчислению. К тому же Сократ имеет на него далеко идущие виды.

Давыдов разобрался в существе тех чувств, которые руководили бывшим доктором. Он разгадал в бывшем докторе то, о чем и сам Борис Кунин не подозревал.

Бывший судовой врач «Вишеры» уже похоронил друга-штурмана и всячески старался забыть о его существовании, которое было прервано, в конечном счете, по его вине. И вдруг выяснилось, что Олег Давы­дов жив. Его неожиданное появление в морской агентской фирме «Эвалд Юхансон и компания» вызвало в сознании Джона Бриггса некий нравственный шок.

Когда же ему, хотя и не сразу, удалось склонить штурмана к сотрудничеству с «Осьминогом», Джон Бриггс проникся к Олегу истинно братскими чувствами. Каким бы прожженным циником не был этот разведчик, полтора десятка лет среди русских людей не прошли даром. А его, Бриггса, отношения с Олегом и прежде были весьма теплыми. Теперь же, после приобщения Давыдова к «Осьминогу», Джон Бриггс считал, что Олег сдался на его уговоры еще и в силу дружеского к нему расположения.

…Давыдов встретился взглядом с Джоном Бриггсом, который внимательно, но стараясь делать это незаметно, почти постоянно наблюдал за ним. Олег повел плечами, разминаясь, и озорно – он научился проделывать такое без особых усилий над собой – подмигнул другу. Бриггс улыбнулся в ответ, поднялся с сиденья, на котором примостился в ожидании пустого «Крота», подошел к Давыдову.

– Еще немного – и отправимся домой, Арго, – сказал он, называя Олега сокращенно от официального псевдонима Аргонавт. Подлинное имя его больше не звучало, останки Олега Давыдова, переданные местными властями русским представителям из Балтийского пароходства, давно покоились на одном из ленинградских кладбищ.

– Забавная машинка, – в тон ему ответил Олег. – Не прочь и я на ней прокатиться…