Цесаревич Вася - Сергей Николаевич Шкенев

– Дайте мне свою силу, братие! И трындец супостату во славу божию!

Красному ещё не приходилось участвовать в составлении магического круга, но теорию он изучил хорошо. Там ничего сложного нет – энергия передаётся от самого слабого одарённого к самому сильному, увеличиваясь при этом в геометрической прогрессии, а потом направляется на противника. Просто и незатейливо… с непредсказуемыми последствиями для участников. Именно поэтому в цивилизованных странах предпочитают не прибегать к этой методе, считая её варварским оружием последнего шанса. Кому хочется рисковать жизнью? Не проще ли бросить в мясорубку лишнюю сотню тысяч гуркхов, сипаев, спаги и прочего колониального отребья? У короля много! И у парламента много, и у сената, и у генеральных штатов, и даже у президентов.

В гимназии Красного учили передавать силу другому человеку. Точнее, не так, её нужно направить на всех сразу, и она сама… Да какого чёрта?

Вася вдруг заметил удивление на лице драгунского священника, а в следующий момент почувствовал вливающуюся в него энергию. А потом и увидел её в виде плотного тумана ярко-алого цвета. Тумана, в котором мелькали невозмутимые лица братьев-бандитов из Гонконга, какие-то кланяющиеся индусы, знакомая гнусная ухмылка ирландского происхождения… И запах когда-то сгоревших на кострах людей стал до того осязаемым, что его можно было потрогать руками.

«Врежь им, патрон!»

«Отправь их на перерождение, сахиб!»

«Мы повесим их закопчённые головы на самой высокой пальме!»

«Помочись на их могилы, господин!»

Голоса в голове кричали, требовали, просили, советовали, а тени услужливо тыкали пальцами в нужных направлениях, подсвечивая ставшие видимыми прямо сквозь обшивку дирижабля цели языками чёрного пламени.

– Да чтоб вас всех… – Василий отпустил скопившуюся энергию, и тени рванули ей вслед, повизгивая от предвкушения. – Господа, а что за х**ня происходит?

Никто не ответил. Драгунский священник молча поднял упавшую бутылку с остатками рома и в два шумных глотка опустошил её. Даже бортовые скорострелки замолчали, и пулемёты притихли. Капитан Ротмистров, упавший на колени после разрыва магического круга, помотал головой и на четвереньках направился к разбитому иллюминатору, отбросив с дороги потерянный прапорщиком Куликовским ручной пулемёт.

– Я бы тоже хотел знать, что это было, – ротный первым нарушил молчание. – Но красиво, мать их…

Вася тоже решил поинтересоваться результатами энергетической атаки, а заодно полюбопытствовать, почему перестали стрелять пушки и пулемёты. Но не пошёл к иллюминатору, решив удовольствоваться дырой в обшивке. Увиденное удивило и где-то даже порадовало – дирижабли с китайскими императорскими драконами прямо на глазах таяли, превращаясь в облачка разноцветной лёгкой пыли, из которой ветер формировал замысловатые и не совсем приличные фигуры.

После появления очередной такой фигуры отец Михаил, тот, что прапорщик по адмиралтейству, перекрестился и с укоризной, но смешанной с лёгкой завистью, сказал:

– Ну зачем вы так, господин подпоручик? А если с земли дети смотрят?

– Это не я! Это они сами! – Вася смущённо отвернулся от пробоины, уступив место прапорщику Куликовскому. – И вообще, может быть, это проявляются их потаённые желания. Посмертно, так сказать.

– Не прибедняйся, подпоручик, – командир нижегородских драгун устоял на ногах, но выглядел слегка помятым. – Мы же видели, кому всё уходит. Кстати, а что там?

– Военно-воздушная порнография с уклоном в некрофилию, – ответил Ротмистров.

– А китайцы?

– Нет больше китайцев.

– А наши летуны?

– Нужно смотреть, – капитан с неохотой оторвался от захватывающего зрелища. – Ты со мной?

– Ага, – кивнул Жуков. – И героя нашего с собой возьмём. Мы будем летунов держать, а он рыло чистить.

– Разрешите и мне, господин капитан? – Во взгляде прапорщика Куликовского читалась обида в неверие его способности дать кому-нибудь в морду.

– А пулемёт кто чистить будет? Кстати, где вы его взяли, Аполлинарий Григорьевич?

– Семейный дар, Павел Алексеевич. Четыре поколения Куликовских могут призывать одну единицу огнестрельного оружия в трудный момент.

– А потом? – заинтересовался Ротмистров.

– А ничего потом, – пожал плечами прапорщик. – Призванное оружие остаётся. У него, правда, номеров нет, и… У моего прадеда в коллекции семьдесят два литтихских штуцера образца тысяча восемьсот сорок третьего года.

– И все нечищеные? Займитесь оружием, Аполлинарий Григорьевич.

В рубке всё не так печально, как думалось, но хуже, чем хотелось бы. Летуны прозевали первый удар, и вражеские снаряды разнесли всё. Это обшивку баллонетов с газом пробить невозможно, остальное же рассчитано на энергетическую защиту экипажем, что, в принципе, является разумной экономией – дирижабли неторопливы, и всегда есть время подготовиться к бою настоящим образом. Тем более воздушные гиганты редко сходятся в прямом противостоянии, и такие случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. Сегодня придётся задействовать вторую руку.

Экипаж в большинстве своём уцелел, но это и неудивительно – без двенадцатого ранга одарённому в небе делать нечего, а вот приборы управления разбиты вдребезги, в рации дыра размером с суповую тарелку, и растерянный вид летунов как бы намекает на отсутствие дублирующих систем.

– Слава богу, вы живы! – командир дирижабля обрадовался появлению Ротмистрова и Жукова. – Павел Алексеевич, нужно срочно обеспечить посадку!

– Обеспечивайте, господин подполковник, – согласился Ротмистров.

– Но я хотел… – летун беспомощно оглянулся на разбитые приборы, часть из которых ещё дымилась. – Мы на двух километрах, и у меня…

Василий читал про экстренную посадку дирижаблей. Для этого нужно всего лишь снизиться до высоты трёхсот метров и отстрелить шесть аварийных якорей, больше напоминающих гарпуны. Магически уплотнённый и упрочнённый металл хорошо цепляется даже за камень, и остаётся только включить лебёдки и подтянуть машину к земле. Единственное ограничение – длина тросов всего четыреста метров.

В таких случаях строят так называемую этажерку, когда несколько аппаратов подтягивают друг друга. Вполне рабочий способ, если не считать того, что посадка занимает от двенадцати до сорока восьми часов при условии чётких действий всех задействованных в операции экипажей. И рации в рабочем состоянии нужны, а не как сейчас, в виде дымящегося ящика.

Капитан Ротмистров вопросительно посмотрел на военно-воздушного подполковника, требуя нормальных ответов вместо невнятных намёков, а Жуков заржал, как и полагается грубому и беспардонному драгуну:

– Он, Паша, предлагает посадить его летающую сардельку силой мысли!

Вопреки ожиданиям, командир дирижабля не обиделся. Наоборот, радостно кивнул:

– Да-да, Георгий Константинович, вы абсолютно правы! Среди ваших офицеров есть одарённый, способный уничтожить сорок два вражеских дирижабля, и…

– Сколько-сколько? – не поверил Жуков. – У китайцев столько нет.

– Сейчас нет, с этим полностью согласен. Но ещё десять минут назад было.

– Да откуда?

– Представления не имею, – пожал плечами подполковник. – Но у нашей разведки способность садиться в лужу скоро войдёт в привычку.

– Это они могут, – кивнул Ротмистров. – А что вы говорили насчёт одарённого, Григорий Яковлевич?

– Я говорю, что ему не составит