Командор войны - Вадим Панов

— И никто ничего не слышал?

— Нет.

— Значит, их купили, — предположил Нытик. — Вот только кто?

— Кого купили? — не понял Повар.

— Отбойщиков из-под двери.

— Ну этих — ладно, а как этот жиган в хазу прошел?

— Может, сами отбойщики и убрали Риони, а теперь прикидываются лохами.

— А почему шалава ничего не слышала?

— Тоже с ними.

— А куда рука делась?

— Какая рука?

— А, черт, из-за этого кипеша забыл! — Повар снова подошел к бару и на этот раз смешал себе водку с апельсиновым соком. — Вахтангу вспороли брюхо, поставили клеймо на лбу и отрубили кисть. Чистый беспредел!

Нытик откинулся в кресле и сцепил за головой пальцы рук. Он, в отличие от не слишком далекого Нефедова, сразу же провел параллель между необычными обстоятельствами смерти Риони и убийством Марии Татаркиной, о котором узнал из газет. Сходство было поразительным, разве что предпринимательница погибла в ресторане, а Вахтанг — в собственном доме, но Нытик прекрасно знал, что, как бы хорошо ни охранялась спальня, это далеко не самое безопасное место на свете…

Он проснулся среди ночи.

Он проснулся от тишины.

Каждый день Нытик отводил на сон ровно семь часов. Семь драгоценных часов, и никто не смел мешать ему: в спальне не было телефона, звуконепроницаемые окна были тщательно закрыты, а плотные шторы опущены. Семь часов тишины, покоя и отдыха. Больше всего на свете Нытик заботился о себе.

Он проснулся среди ночи.

Он проснулся от тишины.

Она была не привычно успокаивающей и расслабляющей, но чуждой, враждебной, таящей в себе опасность. Ни одного звука, ни одного шороха, ничто не нарушало покой, но ощущение опасности разбудило Нытика, заставило открыть глаза.

В спальне было абсолютно темно. Свету было запрещено проникать в комнату, но даже в кромешной тьме Нытик сумел разглядеть, или, скорее, почувствовать, фигуру, застывшую посреди комнаты. Долговязая, худощавая мужская фигура. Пришелец не двигался, казалось, даже не дышал. Он просто стоял и наблюдал. Контуров фигуры не было видно, но Нытик точно знал, что он здесь, и в первый и последний раз в жизни ему стало по-настоящему страшно. Нытик даже не предполагал, что в глубине его все видевшей и все пережившей души может прятаться такой страх. Мелко задрожал подбородок, по спине разлился неприятный холод, а пальцы ног свело судорогой. Изо всех сил Нытик старался не показать, что проснулся, но не преуспел в этом. В абсолютной тишине спальни слишком громко стучали зубы, и пришелец понял, что обнаружен.

— Сегодня вы не умрете. — Голос доносился из центра комнаты. Оттуда, где находилась долговязая фигура. — Пожалуйста, успокойтесь и перестаньте дрожать.

Негромкий приятный баритон подействовал отрезвляюще.

— Ты кто? — прошептал Нытик.

— Я ненадолго. — Голос приблизился, теперь пришелец стоял прямо около кровати, а Нытик не слышал ни звука, ни шороха. Как будто бы движения не было вовсе. — Вы проснулись?

— Да.

— Прекрасно.

Нытик попытался привстать.

— Пожалуйста, не шевелитесь.

В грудь уперлось что-то тяжелое, прижав тело к кровати. Через мгновение Нытик понял, что гость просто наступил на него, а в подбородок упирается острый носок элегантной туфли.

— Зачем… — Нытик закашлялся. Ботинок пришельца препятствовал дыханию, и легкие запротестовали. — Убери…

— Недавно вы сотрудничали с Егором Бесяевым. — Голос оставался спокойным и размеренным, казалось, ночной гость не прилагает никаких усилий, чтобы удерживать Нытика на кровати. — Егор Бесяев, помните?

Еще бы не помнить! Молодой хакер по заданию Нытика обчистил «Дойче Банк» на двести миллионов марок, а когда полиция села на хвост — ударился в бега. Бесяев мог стать опасным свидетелем, и Нытик приказал ликвидировать его.

— Помните Егора?

Каблук еще сильнее надавил на диафрагму, а острый носок оказался в неприятной близости от горла. Нытик почувствовал, что кровать под ним стала прогибаться, ребра затрещали.

— Помню, — прохрипел он.

— Егор Бесяев больше не будет сотрудничать с вами. Теперь у него есть перспективная работа, а вы должны оставить его в покое.

Было удивительно, что он еще жив. Туфля ночного гостя сминала его грудную клетку с неутомимостью гидравлического пресса. А голос оставался спокойным и невозмутимым.

— Я могу рассчитывать на ваше благоразумие?

И Нытик понял, что в случае неверного ответа его попросту раздавят. Что странный и страшный пришелец, очертания которого он едва угадывал в темноте, способен безо всяких усилий проломить кровать и втоптать его в пол. Просто втоптать своими элегантными лакированными туфлями.

— Бесяев может… — дышать, а тем более говорить, было очень трудно, — …может спать спокойно.

— Вот и славно. Я знал, что мы сумеем понять друг друга.

Тяжесть с груди исчезла.

Пришелец убрал ногу и исчез. Нытик по-прежнему ничего не видел в кромешной темноте спальни, но чувствовал, что остался один, и только саднящая боль в груди напоминала о состоявшемся разговоре. Несколько минут он просто лежал, приходя в себя, а затем резко вскочил, закашлялся от пронзившей тело боли и включил свет. В спальне никого не было.

Это произошло четыре… или уже пять лет назад. Или больше? Память услужливо отправила неприятный эпизод в самый дальний уголок мозга, мелкие детали забылись, но сам разговор Нытик помнил прекрасно. Утром он тщательно допросил охрану, лично проверил работу сигнализации и видеокамер, но не нашел никаких следов вторжения. Все это было похоже на кошмар, но кровавый синяк, имеющий форму подошвы мужского ботинка, не проходил две недели.

Два ребра были сломаны, а еще в трех обнаружились трещины.

А Егор Бесяев вернулся из-за границы и через полтора года стал вице-президентом «Тиградком».

— Чего замолчал? — Нефедов поудобнее устроился в кресле. — Может, кашлянем Вахтанговым терпилам? Заясним, что это не мы. Чемберлену этот шухер без мазы.

Нытик опомнился и снял с носа очки — стекла запотели:

— Повар, кто из отбойщиков сейчас в офисе?

— Кудрявый.

— Пусть возьмет ребят и доставит ко мне Серебрянца.

— Какого Серебрянца? — удивленно вытаращился Нефедов.

— Кудрявый знает, кто это. Просто передай ему, чтобы доставил ко мне Серебрянца.

— Зачем?

Нытик довел стекла до идеальной чистоты, но возвращать очки на нос не торопился:

— Он мне нужен.

— А Чемберлен? А пацаны Вахтанга?

— Этим скажем как есть — мы непричастны.

— А может, стрелку им забьем? Момент, в натуре, центровой! Предъявим этим оленям ситуацию в лучшем виде и…

— Не спеши быковать, Повар, — задумчиво протянул Нытик. — Момент, в натуре, тухлый, главное — не наломать косяков. А пока распорядись, чтобы мне доставили профессора Серебрянца.

Москва, улица Яблочкова,

16 сентября, суббота, 11.23

К радости Корнилова, у подъезда дома еще не успели появиться журналисты, которых, безусловно, заинтересовало бы присутствие начальника отдела специальных расследований на месте заурядного преступления. Поняв, что Яну не догнать, майор приказал эксперту отослать все собранные улики в лабораторию городского полицейского управления и направился к своей «Волге».

— Майор Корнилов?

Андрей обернулся. На тротуаре, напротив его машины, стоял пожилой мужчина в недорогом потрепанном костюме, не очень свежей рубашке и дешевых ботинках. В руке мужчина держал портфель такого же потрепанного вида, как его костюм.

— Вы — майор Корнилов?

— Мы знакомы?

— Профессор Серебрянц, — слегка поклонился мужчина, — Лев Моисеевич Серебрянц, простите, не знаю вашего имени отчества.

— Андрей Кириллович.

— Очень приятно, Андрей Кириллович, мы можем поговорить?

— Это надолго?

— Как получится. Надеюсь, я сумею вас заинтересовать.

— Ну попробуйте. — Корнилов отошел в тень и закурил. — Чем могу?

Серебрянц неодобрительно посмотрел на сигарету и поправил дешевый аляповатый галстук:

— Скажите, Андрей Кириллович, вы, насколько я знаю, являетесь начальником отдела специальных расследований, ловите крупных уголовников. Что вы делаете на месте заурядного убийства?

— Вы не подрабатываете в какой-нибудь газете? — усмехнулся майор.

— Нет, я просто проверяю, не ошибся ли.

— В чем?

Серебрянц смущенно потер нос:

— Видите ли, Андрей Кириллович, так получилось, что я живу в доме напротив, на девятом этаже, и у меня великолепный вид на противоположный дом, деревья не загораживают обзор. Сегодня утром я был на балконе.

— То есть вы свидетель?

— Не простой свидетель, — загадочно улыбнулся профессор. — Я могу не только рассказать о том, что видел, но и сообщить немало интересного о самом преступлении.

— Может быть, поедем ко мне?

— Я бы не хотел, чтобы мое имя фигурировало в этом деле. Давайте я просто расскажу. Странное дело и странные свидетели.