Цена памяти (СИ) - Feel_alive

— Чёрт, но тогда это значит, что крестраж…

— Вот какую помощь с крестражем имел в виду Тёмный Лорд, — дрожащим голосом подтверждает Гермиона.

— Очень извращённый подарок Поттеру на день рождения, — бормочет Малфой и отворачивается, смотря в стену. Его грудь часто поднимается, дыхание сбитое.

Малфой пытается прийти в себя.

Гермиону передёргивает. Раз уж он упомянул Гарри, лучше уж сразу рассказать. Впрочем, она не представляет, что говорить.

— Это… Это ещё не всё. Гарри тоже получил воспоминания Снейпа, — она замедляется, пытаясь подобрать слова. Малфой не оборачивается, но, судя по виду, напряжённо прислушивается. Гермиона может сказать так много, но решает выделить суть. — Портрет — это не единственный крестраж, который остался у Волдеморта.

Он искоса глядит на неё.

— В каком смысле? Вы же уничтожили их все.

Гермиона прикусывает губу.

— Сам Гарри — тоже крестраж.

Малфой смотрит на неё словно на умалишенную.

— Как это возможно?

— Я… Я не понимаю, как это работает, — Гермиона вздыхает. — Но когда Волдеморт убил родителей Гарри, заклинание отскочило, и осколок его души… попал в самого Гарри. Так Дамблдор сказал Снейпу.

Она чувствует, как подрагивают её руки и сжимается горло. Каждое слово, произнесённое вслух, делает ситуацию более реальной. И это пугает. Гермиона замирает, глядя на Малфоя. Его лицо побледнело, и он выглядит так, словно у него кружится голова.

Медленно, будто ему сложно это даётся, он говорит:

— Так вот почему Поттер такой… — поймав её взгляд, Малфой осекается и заканчивает явно не так, как собирался, — странный, — на несколько мгновений он погружается в свои мысли, а затем спрашивает: — Но как… как тогда уничтожить его?

Гермиона вздрагивает.

Этот вопрос повис в воздухе, когда Гарри рассказал про увиденное в воспоминаниях, но никто в Ордене не решился его задать. А сам Гарри… если в воспоминаниях Снейпа он и увидел подсказку, то не поделился ей.

Гермиона понимает, какой ответ может быть вероятным, но старается не допускать мысли об этом пугающем решении.

— Мы пока не знаем, — печально проговаривает она.

Малфой неверяще качает головой, и вдруг его лицо искривляется.

— Бред, — буркает он и трясёт головой, — это всё полный бред!

— Малфой…

— Бред, Грейнджер! — восклицает он. — Какого чёрта Снейп вообще участвовал во всём этом?! Почему он помогал Ордену? — звенящим голосом вопрошает Малфой, в его глазах проносится возбужденный блеск. — Я никогда не понимал. Он же ненавидел это всё! Он ненавидел Поттера! Какого…

— Он помогал Гарри! Снейп пытался остановить Лорда, когда он хотел убить его после того, как услышал пророчество, но тот не послушал, и тогда Снейп обратился к Дамблдору, и…

— Грейнджер, ты же это несерьёзно?! Ты…Ты… — он задыхается то ли от ярости, то ли ещё от каких-то чувств. — Ты же не думаешь, что я поверю, что Снейп помогал Поттеру?

Малфой замолкает, рвано хватая ртом воздух, и смотрит на неё так, будто сама Гермиона — виновница всего происходящего. Она судорожно сглатывает.

Она должна сказать ему.

Возможно, он решит, что она сумасшедшая, но она должна сказать ему.

Гермиона должна рассказать Малфою то, что не даёт ей покоя, терзает сердце, вызывая неприятную тяжесть по всему телу.

Ей больно за Снейпа. И грустно из-за мира, в котором с ним произошло подобное.

Она смотрит на Малфоя, слегка вскинув подбородок, чтобы добавить себе уверенности.

— Снейп… Он был… Мерлин, — каждое слово кажется тяжёлым камнем, который Гермионе приходится с трудом выталкивать из горла. — Он был влюблён в мать Гарри… Всю жизнь он был влюблён в Лили Эванс.

Сказать «Поттер» у Гермионы не поворачивается язык.

Атмосфера в комнате накаляется до предела, и Гермиона неестественно выпрямляет спину, словно пытается удержать весь груз собственных слов на своих плечах. Малфой недоверчиво смотрит на неё, но, видимо, выражение лица и усилия, с которыми Гермиона произносит эти слова, не дают сомнениям охватить его. Он понимает, что она говорит серьезно.

Малфой долго молчит, не сводя с неё глаз, а потом вдруг протягивает холодным голосом:

— Ну, конечно, Северус влюблён в магглорождённую…

Гермиона отчего-то смущается. Малфой замирает, с рассеянным видом уставившись в пустоту, а Гермиона ощущает, как всё внутри переворачивается от его слов и его тона.

Она вдруг думает о том, из-за чего отношения Снейпа и Лили навсегда изменились.

Одно оскорбление.

Одно неосторожное слово.

Слово, которым саму Гермиону не раз называл Малфой.

Она вспоминает, как недоволен он был, когда узнал, кто именно станет его связным. Его реакция, его ярость, его грубые слова… Гермионе жаль Малфоя, она расстроена и раздавлена, но всё же слабая злость колышется внутри, заставляя тихо произнести:

— Можешь называть вещи своими именами.

Он сжимает кулаки, напрягаясь всем телом. Его ноздри раздуваются, и в глазах полыхает.

— Не начинай, Грейнджер. Я ни разу не назвал тебя грязнокровкой.

— Да что ты, — севшим голосом говорит она. Грудь распирает от накативших эмоций.

Малфой слегка заминается, но отвечает все так же горячо.

— Я имею в виду за последние несколько месяцев.

Это опасная дорожка, ей не стоит продолжать.

Но когда Гермиона могла похвастаться хорошей выдержкой рядом с Малфоем?

— Тридцатое июня было месяц назад, — чётко проговаривая каждое слово, произносит она.

Он хмурится, его зрачки несколько раз дергаются из стороны в сторону, будто Малфой пытается вспомнить, о чём она говорит. Через мгновение его озаряет, и он прикусывает щёку.

— Я сказал, что меня раздражают грязнокровки и ты, но не называл тебя так, — упрямо повторяет он и сдавленно добавляет: — Но тогда я вообще много чего сказал… и сделал.

Его передёргивает, на лице отражается мука, а голос звучит так удручённо, что у Гермионы скручивает все внутренности.

Малфой вдруг протяжно вздыхает и опускается на диван, сжав голову руками. Смотря на него, Гермиона задумывается над его словами. Она чувствует, как от его вида напряжение, сковавшее грудь, слегка отпускает. Он слишком много перенёс, чтобы она позволила себе и дальше нападать на него. Малфой не извинялся, но его поступки за всё это время смягчили её отношение и заставили доверять всё больше.

Чёртов Снейп! Кажется, всё выходит по его плану…

— Но и я тоже, — вдруг говорит Гермиона. Спина Малфоя дёргается, и он слегка убирает руки от лица, но не поднимает взгляда. Гермиона прочищает горло и дрожащим голосом произносит: — Тоже много сделала. И сказала. И я… я хотела извиниться. У тебя не было причин доверять мне всё это время, когда ты делился информацией. И мне жаль, что ты в такой ситуации.

Она искренна и открыта.

— Грейнджер, я уже говорил, брось это, — злобно кидает он, всё ещё не смотря на неё.

Гермиона хмурится.

Ей не нравится его состояние. Ей некомфортно видеть его настолько раздавленным. И ей немного больно, что он продолжает отталкивать её даже сейчас.

Она делает несколько шагов в его сторону и кладёт руки на талию, что делает её вид более властным и требовательным.

— Нет, ты брось это, Драко! — страстно восклицает она. — Просто прими мои слова! Смирись, что мне жаль, и что ты был прав, и что я признаю это, — сдвинув брови, она глядит на него, пока он медленно поднимает голову. На лице отображается недоверчивое изумление. — И мне жаль, что умер Снейп. Я знаю, что вы были близки, и я соболезную тебе.

Она натыкается на его взгляд…

Горечь, и тоска, и какая-то щемящая загнанность сосредоточены в его глазах, что заставляет сердце сжаться.

— И ты думаешь, что он правда умер? — почти шепчет он.

Гермиона сглатывает и опускает руки.

— Кикимер сказал, что он либо умер, либо там, откуда никогда не вернётся.

Он напряжённо кивает и больше ничего не говорит. Гермиона отворачивается, и при взгляде на окружающую их обстановку её вдруг настигает вопрос, который не приходил ей в голову до этого.