Врата рая - Вирджиния Эндрюс

Когда я оказалась в коляске, сестра зафиксировала правый подлокотник и подрегулировала опоры для ног, чтобы они стояли на них плотно.

— Этот маленький рычаг заклинит коляску и не даст ей укатиться. Чтобы начать двигаться, не надо прилагать больших усилий. Делайте легкие, мягкие движения руками и давайте возможность силе инерции двигать вас вперед. Когда вы захотите повернуть вправо, ухватитесь за это металлическое кольцо на одном колесе, а когда влево — за такое же кольцо на другом колесе. Теперь поезжайте попрактикуйтесь немного.

И я стала ездить по комнате.

Как мне не хватало сейчас поддержки Дрейка или Люка. Дрейк сравнил бы меня с маленькой девочкой в игрушечном вагончике или на моем первом трехколесном велосипеде. Люк тоже сказал бы что-нибудь смешное, только глаза выдали бы его глубокую грусть. Миссис Бродфилд наблюдала за мной, давая советы, а затем заявила, что мое катание закончилось. Она подкатила меня обратно к кровати и, повторив всю процедуру в обратном порядке, уложила меня в кровать. Затем отвезла коляску в сторону и вышла из комнаты, чтобы позаботиться о моем обеде.

Я лежала и смотрела на свой «экипаж», понимая, что нам суждено стать добрыми друзьями. Хотя Тони предпринял громадные усилия для того, чтобы коляска выглядела как обычное удобное кресло, он не мог скрыть его назначения. Я была инвалидом, калекой, приговоренной к зависимости от других людей и механических помощников. Все деньги и вся дорогая помощь не могли изменить ситуацию. Только я одна способна была это сделать. Полная решимости, я дала себе обещание добиться своего.

На следующий день вокруг меня создалась такая нервозная обстановка, что миссис Бродфилд пришлось чуть ли не захлопнуть дверь в мою комнату, чтобы изолировать меня до отъезда. Больничные сестры, которые и раньше часто останавливались у моей комнаты, чтобы просто поболтать или одолжить журнал, приходили попрощаться и пожелать мне всего хорошего. Подходили также помощницы сестер и санитары. И даже моя «розовая леди» постаралась навестить меня как можно раньше.

Накануне вечером Тони принес мне коробку, в которой лежало розово-лиловое платье. Хотя оно и выглядело совершенно новым, я поняла, что платья такого покроя носили лет двадцать пять или тридцать тому назад.

— Это платье принадлежало твоей матери, — объяснил он. — Я купил его для нее, когда она отправилась в Уинтерхевен. Твой размер примерно такой же, каким был у нее в то время. Тебе нравится платье?

— Оно, конечно, великолепно, Тони. Но этот наряд не соответствует тем вещам, какие носят девочки сегодня, но поскольку это платье моей матери…

— Она прекрасно выглядела в нем, и, во всяком случае, Энни, ты не должна быть рабом прихоти. То, что красиво, не имеет времени. Большинство молодых девушек в настоящее время не понимают этого, они стали жертвами моды, рекламы, меняющихся пристрастий. Я уверен, что ты унаследовала от своей матери ее хороший вкус и сумеешь оценить фасон, который вечен.

Я не знала, что на это ответить. Моя мать хотела, чтобы я выглядела красиво, но она всегда позволяла мне самой выбирать одежду, никогда не пытаясь навязывать мне свои вкусы. И мой отец получал удовольствие, видя меня в свитерах и джинсах, размер которых значительно превышал мой собственный. Поэтому иногда он называл меня «Мисс Би-Боп».

Хотя я думаю, что Тони отчасти был прав. В отличие от большинства девочек моего возраста мне нравилось наряжаться. Эту черту я унаследовала от матери.

— Я принес его, чтобы ты надела его завтра, в тот особый день, когда ты покинешь больницу и вернешься в Фарти.

— Вернусь?!

— Я имею в виду, вернешься со мной в Фарти, — быстро поправился он. — Кроме того, если на тебе будет надето что-то из вещей твоей матери, то это принесет тебе удачу.

Меня не надо было больше уговаривать.

На следующее утро миссис Бродфилд помогла мне надеть это платье и подкатила меня к зеркалу. Я могла видеть себя только до пояса, но уже этого было достаточно для подтверждения, что в этом платье я действительно была похожа на мою мать. Сестра любезно помогла причесать мои волосы так, как это делала моя мама, судя по ее ранним фотографиям. Хотя мои волосы были светлее маминых, но тоже имели роскошный вид, а теперь, когда они были причесаны на один и тот же манер, нас можно было принять за двойняшек.

Когда в комнату вошел Тони и увидел меня в платье моей матери, его лицо просветлело. Его глаза почти втягивали меня в себя. Он так долго молча глядел на меня, что мне сделалось не по себе.

— Я готова, Тони, — произнесла я, чтобы вывести его из этого состояния.

Его взгляд сразу вернулся к действительности.

— Да-да, Энни, поехали.

Он весь сиял, словно помолодел на несколько лет. Таким я его еще не видела. Возможно, из-за тонкого летнего голубого костюма, который оттенял голубизну его глаз. Не было и теней вокруг глаз, которые я временами замечала у него. Щеки порозовели, волосы казались более густыми и блестящими. Тони шел рядом, когда миссис Бродфилд, выкатив меня из больничной комнаты, везла вдоль коридора до лифта. Сестры с этого этажа еще раз пожелали мне удачи и помахали вслед.

Я чувствовала, как сильно колотилось мое сердце. Отзвук той ужасной аварии на дороге в Уиннерроу немного утих во мне, но звук голоса отца, произносящего мое имя, по-прежнему остался.

Прежде чем закрылись двери лифта, я обернулась и посмотрела вдоль коридора. Сестры и доктора вернулись к своим обязанностям. Я представляла теперь для них просто вчерашнего пациента, медицинскую карту которого надо отправить в архив и чье имя вычеркнуть из списков. Внезапно я вспомнила о другом.

— Мои открытки! Мы оставили их на стене!

— Открытки? О да, твои открытки с пожеланиями скорого выздоровления. Не беспокойся. Я скажу, чтобы их привезли в Фарти, — обещал Тони.

Мне стало так грустно от мысли, что я забыла их там. Забавную открытку Люка, красивую открытку Дрейка… И тут я поняла, что я не взяла с собой ничего из Уиннерроу, ничего от Люка. Я даже не надела браслета с брелоком.

Двери лифта открылись, и меня подкатили к стоявшему лимузину.

— Энни, это мой шофер Майлс. Он очень хорошо знал твою мать, — сказал Тони, глядя на мужчину.

— Рад видеть вас, мисс Энни, и очень рад, что вас выписали из больницы, — произнес Майлс и приподнял фуражку. Я заметила в его глазах и на губах улыбку восхищения и счастья. Я была уверена, что напомнила ему мою мать.

— Спасибо, Майлс.

Шофер распахнул заднюю дверцу. Затем под руководством миссис Бродфилд меня пересадили из коляски в автомобиль. Тони настоял на том, чтобы воспользовались и его помощью. Он первым забрался в автомобиль и взял меня из рук сестры. Плотно прижал к своей груди и осторожно втянул на сиденье. Его губы коснулись моей щеки. Я удивилась, как крепко прижимал меня Тони к себе, и у меня мелькнула даже мысль, что он меня вообще не отпустит. Но этого не случилось. Он велел Майлсу сложить коляску и положить ее в багажник. Миссис Бродфилд присоединилась к нам в салоне, шофер завел мотор, и лимузин тронулся. Так началась моя поездка в Фартинггейл-Мэнор, поездка, которую, я уверена, не забуду никогда.