Цели и средства - Gamma

— Если бы она действовала как надо, его б не кидало. Закажите за мой счет.

— Ладно, – вздохнула она. – Не тычь мне свою бумажку, а то я не знаю, что для аконита нужно. Закажу.

— Благодарю вас.

Эван вернулся за стол, раскрыл словарь и засвистел чардаш. Чарли хмыкнул и промолчал.

В субботу после завтрака Рем вытащил с верхней полки шкафа увесистый альбом со школьными фотографиями – кажется, единственную вещь, которая перекочевала сюда из его прежнего дома. Выхлопал пыль из потертой плюшевой обложки, фыркнул, перевернул первую страницу с большой парадной фотографией и позвал Тедди. Он тут же примчал и сунул нос в альбом.

— Смотри, это бабушка Энди. Красавица, правда? А это угадаешь кто?

Тедди неуверенно посопел.

— Ну, точно не ты, пап…

— Это дедушка Тед. В честь него…

- … меня назвали, — подхватил Тедди. – Ага. Ну, он тут худющий, вот я и не догадался.

— А я вот он. Смотри‑ка, крестный?

— Нет, это папа крестного, я знаю! – хихикнул Тедди.

Он еще с четверть часа вежливо посидел над папиным альбомом, потом завозился, зашептал Рему на ухо. Рем со смехом сгреб сына в охапку, вышел с ним в гостиную и сунулся в камин.

— Коттедж «Ракушка». Флер, доброе утро! Тут один молодой человек утверждает, что его приглашали в гости играть в каш–каш и есть бонбон – я ничего не перепутал? Отлично. Лови нас.

Вернувшись, Рем снова взял альбом, раскрыл и затих. Тонкс поерзала в кресле пару минут и, бросив на мать неспокойный взгляд, шастнула в комнату.

— Рем, ты чего захандрил?

— Я просто, – улыбнулся он. – Захотелось кое‑что посмотреть.

Тонкс глянула недоверчиво, но улыбка была хорошая, невымученная.

— Решил вспомнить мародерскую юность?

— Угу. Смотри, вот Андромеда на общей фотографии – хорошо вышла, да? А здесь меня найдешь?

Тонкс ткнула в улыбающуюся физиономию в ряду первоклассников, взъерошила седую шевелюру – «У–у–у, зверюга, я тебя в любом виде узнаю» – и повернулась было к двери, но Рем ее окликнул:

— Ты Эвана пригласила?

— Да, ты же просил.

— И что он?

Тонкс остановилась. Действительно, что он? Она еле нашла зельедела, он был то на уроках, то в теплице, то в библиотеке, то был здесь, но вышел минуту назад, и когда она наконец поймала его в коридоре: «Слушайте, Хороший человек, да на вас ловца надо – чистый снитч! Приходите к нам в субботу, Рем просил», – он уставился на нее, будто она его не в гости пригласила, а предложила совершить ночную вылазку в Запретный лес. И молча ушел.

— Придет, – пожала она плечами. – Куда денется.

Смит пришел к чаю – Андромеда как раз принесла свежих, еще теплых булочек из пекарни, что выросла на месте «Кабаньей головы». Теплыми они были, конечно, из‑за чар, но вкус от этого не портился нисколько. Собственно, булочки и спасали застольную беседу, поскольку Смит был по–прежнему молчалив и глаз не поднимал от чашки. Рем, казалось, не замечая этого, увлеченно хвалил Меган Джонс, выпускницу Хаффлпаффа, кстати, но храбрости у нее хватило, чтоб купить и перестроить под пекарню паб, опустевший после смерти хозяина. Старик Аберфорт умер через три года после победы, причем умудрился избежать пристального внимания охотников за сенсациями, просто поразительно, а паб год пустовал и ветшал, поскольку никто не знал, что с ним делать: то ли снести, чтоб не напоминал о прошедшей трагедии, то ли наоборот, музей там устроить. А умница Меган устроила пекарню и снабжает песочными тритончиками Хогвартс, а ее фирменные лимонные пирожные, право слово, лучше всякого музея, в следующий раз обязательно нужно будет купить, верно, Дора?

Дора невнятно угукнула и сбежала за свежим кипятком, подальше от угрюмой Смитовой физиономии. Возвращаться она не собиралась – за чайником Рем сам сходит, – но в разговоре мелькнуло имя Снейпа, и Тонкс, поколебавшись секунду, на цыпочках метнулась к двери. Опять Снейп, будь он неладен! В прошлый раз из‑за него поссорились, не иначе, и снова он.

– … вся эта беломраморная мишура. Ему бы тошно было от этих букетов и музеев, я уверен. Хотя моя уверенность недорогого стоит – о нем всегда думали не то и не так.

Тонкс сдвинулась немного, чтоб видеть Смита. Она была уверена, что Рем ее заметил, он ее присутствие чуял за милю, так что если разговор вдруг окажется не предназначенным для ее ушей, то Рем найдет способ мягко выдворить ее… да хотя бы Тедди разыскать. Смит сидел спиной, уткнувшись в чашку носом, так что его внимания Тонкс не опасалась.

— Ну почему же тошно, – Смит оторвался от чашки. – Там ведь была несчастная любовь – я верно помню? Он всю жизнь любил эту девочку, Лили, и был ей верен, и все, что он делал, было в память о ней – правильно?

— Как у тебя все просто, Эван. Их разлучили, и она полюбила другого или того лучше – вышла замуж назло? Они поссорились, когда им было по шестнадцать, знаешь, как ссорятся только друзья – намертво и навсегда. С тех пор они не разговаривали, а после выпускного не встречались. Он ее не видел больше – да и где бы, на том жутком памятнике разве что… А хочешь, я тебе фотографии покажу?

Рем, не дожидаясь никакого ответа, схватил альбом – неужели нарочно нашел утром? – вытащил конверт для негативов и вытряхнул его на колени Смиту. Крошечные, размером с маггловскую марку, фотографии росли, едва вылетали из конверта. Тонкс и не знала про них, а из‑за Смитовой спины и не разглядеть, что там.

Смит просипел что‑то, Тонкс не расслышала.

— Мне Лили отдала, когда они начали прятаться, – отозвался Рем. – Я обещал вернуть потом, когда все кончится… Это все она сама делала, ее отец научил снимать на маггловскую камеру, видишь – эти еще не двигаются, а это уже школьные. Ее так забавляли движущиеся снимки, она их щелкала с утра до вечера – и кого было щелкать, как не Северуса? Они все время вместе, их дразнили «Два факультета», на зельях вместе какую‑то непрограммную гадость варили, Слизень только охал и «превосходно» лепил, на трансфигурации взыскания отгребали, потому что чайник из черепахи вышел превосходный, но свистел что‑то маггловское и не очень приличное, класс не понял, но Макгонагалл рассердилась, а они хохотали до слез. У них вечно были общие шутки, общие книжки, какие‑то загадки, шифрованные письма, фразочки из этого… кино.

Рем остановился, переводя дух. Смит молча шуршал фотографиями.

— Про них теперь рассказывают, будто он был ее тенью. Черная тень белого ангела – красиво, а, Эван? Полукровный Принц и его цветок…

— Лили и Меджнун – надеюсь, это они не забыли? – фыркнул Смит и сложил фотографии аккуратной стопкой. Помолчал, кажется, глядя на верхнюю. – Смешная рубашка.